Уф! Она облегченно перевела дыхание.
– Знаешь, у меня к тебе просьба… – начала Александра неуверенно. – Ну, если вдруг так случится и Тургай останется без хозяина, ты не мог бы взять его к себе?
Роман оторопело уставился на нее. Что-то явно не укладывалось у него в мозгу.
– А ты куда денешься? – наконец спросил он.
– Ну, куда-нибудь. – Она неопределенно повела в воздухе руками. – Прямо сейчас я как-то не готова ответить… да и случится это не сегодня и не завтра, а, возможно, несколько недель спустя…
Александре, находящейся сейчас в добром здравии – во всяком случае, никогда еще она не чувствовала себя так хорошо, как в последнее время, – казалось странным упоминать о диагнозе, который поставили ей врачи. Даже на свой собственный взгляд, она меньше всего походила на умирающую. Поэтому боялась, что Роман ей не сразу поверит, с ходу, а вдаваться в подробности ужасно не хотелось.
Занятая своими мыслями, Александра не заметила, что он словно окаменел, уставившись невидящими глазами перед собой.
– Дауншифтинг, – неожиданно услышала она и перевела на Романа удивленный взгляд.
Александра знала, что означает этот популярный ныне термин, но не понимала, к кому из них двоих может иметь отношение непреодолимая тяга к перемене образа и места жизни.
– Что?
– А то! Дамочка решила слегка поразвлечься: спуститься с заоблачных высот благоустроенной жизни до уровня выгребной ямы. Пощекотать себе нервы, чтобы потом полнее ощутить всю прелесть изысканных блюд, приготовленных шеф-поваром из Парижа, сногсшибательных туалетов, дорогой косметики и мачо, одетых как на картинках из журнала «Эсквайр»!
Роман резко встал. Александра в полном недоумении уставилась на него.
– Что ты такое говоришь? «Дамочка» – это ты про меня?
– А про кого же еще! Пресыщенная, развратная…
Он не докончил фразу и шагнул к двери, чуть не задев плечом молодую женщину в тесном пространстве комнаты.
– Подожди! Ты же ничего про меня не знаешь! – в отчаянии крикнула она.
– Знаю, и больше чем достаточно! Хотя отдал бы, кажется, все на свете, лишь бы никогда не встречаться с тобой. Ты еще хуже, чем она!
Кто такая «она», Александра поняла тут же и безумно обиделась.
«Как он может говорить про меня такое? Ведь всего полчаса назад мы были счастливы вместе, счастливы, как два человека, обретшие себя друг в друге!»
Роман был уже у порога, когда она снова крикнула:
– Ты даже не представляешь, какую совершаешь ошибку! Когда-нибудь ты все поймешь и тебе станет стыдно за твое несправедливое отношение ко мне! О человеке не судят по поступкам другого человека! Это не прецедент в суде!
– Боже мой, да тебе только слезливые любовные романы писать. – Он обернулся и с кривой усмешкой посмотрел на нее. – А Тургая я возьму, не волнуйся, хоть сейчас возьму.
– Сейчас – не надо! – воскликнула она и поняла, что этой фразой лишь ухудшила ситуацию.
Они снова были одни-одинешеньки на всем белом свете. Она и ее верный Тургай. Вот кому не заморочить голову словами, он все понимает сердцем, поэтому и не ошибается. Слова же порой имеют слишком много толкований, и самая простая мысль может вдруг показаться неразрешимой головоломкой или обрести совершенно противоположный смысл…
В душе Александры было голо, как на сжатом пшеничном поле, остались только жесткие острые стерженьки, которые вызывали саднящую боль. Голова казалась пустой и гулкой, возможно, поэтому возникающие в ней мысли были четкими, короткими и быстро сменяли друг друга.
«Бежать за ним и все объяснять нет смысла. Даже если поверит, это окрасит наши отношения в мрачные тона трагической предопределенности. А так у меня до конца дней останутся воспоминания о моменте наивысшего всепоглощающего счастья. Можно сказать, что фортуна мне напоследок улыбнулась! А Роман, что ж, он только лишний раз убедился, что женщины не стоят того, чтобы о них думать, чтобы их любить. Одним словом, дамочки! Так что и переживать особо не станет…»
Она обняла Тургая за шею и сказала:
– Похоже, мы трое довольно везучие, поскольку все могло сложиться куда хуже, продлись наши с Романом отношения дольше. Вот так-то… – Александра шмыгнула носом и продолжила: – Только тебе придется несладко. Каким бы хорошим хозяином ни оказался Роман, тебе будет трудно позабыть меня, я знаю. Но ты постарайся, мой милый, ладно?
Она повернула его белую с рыжим пятном морду к себе, и Тургай принялся слизывать слезы с ее щек. Оказывается, они бежали ручьем, а она даже не обратила внимания…
Время текло незаметно, и, только когда в избе совсем стемнело, Александра словно очнулась. Посреди комнаты так и осталось стоять корыто, но лужи вокруг него высохли. На кровати по-прежнему валялось полотенце, куда его бросил Роман, когда принялся переодеваться. Пора было готовить ужин. Ей сейчас кусок не полез бы в горло, но у нее было о ком думать помимо себя. Какое же это все-таки благо! Забота о ближнем заставляет двигаться, что-то предпринимать, то есть жить, жить порой из последних сил, когда ничего не хочется и нет сил делать.
Все валилось из рук, вещи напрочь отказывались помещаться там, где им вольготно лежалось раньше. Но все равно полчаса спустя ничто в комнате не напоминало о недавно царившем тут беспорядке.
Почувствовав настроение хозяйки, Тургай ел овсянку с мясом нехотя, все время обеспокоенно поглядывая на Александру. Привычно вылизав миску, пес тут же подошел к молодой женщине и уже не отходил от нее ни на шаг. Когда же она легла спать, то и тогда устроился на полу подле кровати.
Александра считала, что никогда не видит снов, но этой ночью ей приснилось чудесное продолжение их любовного действа с Романом. И во сне она была твердо уверена, что у такого феерически-сказочного начала их отношений может быть только неописуемо счастливое продолжение…
Она проснулась с ощущением, что все складывается как нельзя лучше, и не сразу догадалась почему. Потом в памяти всплыло воспоминание о вчерашнем дне в Ниме. Но отчего же тогда не осталось осадка от непрошеного вмешательства мадам Пикмаль?
Тина поломала над этим голову, но не пришла ни к какому выводу. Потом сладко потянулась и, выбравшись из спутанной простыни, направилась к балкону, чтобы поприветствовать начало очередного дня, но вовремя увидела, что на ней практически ничего нет. Спать голой было не в ее привычке. Значит, хороша же она была вчера вечером, раз толком не помнит, как добралась до кровати. И к счастью, видимо, одна!
Она уже приняла душ, оделась в белые шорты и ярко-алый топ, чтобы спуститься к завтраку, когда в дверь постучали.
– Входите! Не закрыто! – крикнула Тина, но никто не вошел.
