— Марлен Дитрих, — Вера загнула палец. — Но без косметики на нее лучше не смотреть… Алла Пугачева — очень хорошенькая, молоденькая… Это я тех перечисляю, кого ты точно знаешь… Так… Есть, кстати, Клеопатра!
— Клеопатра? — поежилась Маша. — Ты не завирайся, пожалуйста…
— Слушай, Клеопатру моя прабабушка выменяла у одной египетской гадалки, которая уже из ума выжила — ей нужна была… в общем, там была такая афера — один египетский чиновник хотел переспать с Грейс Келли…
— Твоя бабушка занималась такими вещами?!
— Не моя бабушка! А эта гадалка! А моя бабушка сама бы переспала с этой гадалкой — ради Клеопатры, но ей никто не предлагал! Короче, там у меня целый бидон, но только действует это ровно минуту. Хочешь попробовать?
Хочет ли она узнать, как выглядела Клеопатра?
— Только ты можешь меня немного накрасить, чтобы было похоже? — попросила Маша.
Вера-Монро довольно небрежно намалевала ей веки блестящими жирными тенями — темно-синими, выщипала брови и накрасила губы, после чего сгоняла в подвал — выяснилось, что инвентарь, как выразилась Вера, она держит в подвале, и притащила огромную бутыль с кривым горлом.
— О! — выдохнула она. — Пришлось сюда эту бадью переть — в стакане выдыхается, сволочь, прямо на ходу, — она быстро накапала в бокал темно-зеленую жидкость. — Пей!
Маша залпом махнула зелье и почувствовала, что ее тело как будто затекло, — все зачесалось, закусали комарики, а голова закружилась, и перед глазами разлетелись серебряные точки. Но не успела Маша толком испугаться, как пришла в себя, а Вера потащила ее к зеркалу в прихожей.
Маша, на которой обвисла одежда, с недоумением смотрела на хрупкую женщину с большим (впрочем, не больше, чем у Канделаки) носом, смуглой кожей и черными волнистыми волосами. Она не была красавицей, но не была и уродиной, как уверяют некоторые историки. И, конечно, в ней было нечто особенное. В глазах. Власть. Секс. Высокомерие.
— Да-а… Царственности тебе не хватает… — протянула Вера.
— Мне или ей? — уточнила Маша.
— Тебе! Ну что ты ссутулилась?
Маша расправила плечи.
И тут вдруг заломило в суставах, как при гриппе, подскочила температура — Маша стала хлопать себя по пылающим щекам, запершило в горле, в глазах потемнело… И когда мгла рассеялась, из зеркала на Машу смотрела — она, просто девушка, не царица, только вид был несколько ошарашенный.
— Ну что, веришь мне? — спросила Вера.
— А вдруг ты все это мне внушила?
— Тогда я все равно гений, — Вера развела руками.
— Как я хочу, чтобы всего этого не было! — в сердцах воскликнула Маша. — Верните мне мое простое растительное существование!
— Слушай, на Голгофу тебя пока никто не тащит, так что не распинайся тут! — прикрикнула Вера. — Пойдем выпьем.
— Давай напьемся, а? — заныла Маша. — Хочется прямо-таки нажраться до беспамятства!
— Ну давай нажремся до беспамятства… — согласилась Вера.
— Слушай, а Анжелины Джоли у тебя нету?
Вера смерила ее презрительным взглядом.
— Слушай! — в гостиной Маша застыла, уставившись в окно. — Сколько времени?
— Ночь — это то время, пока ты не легла спать, — заявила Вера. — Раз мы не спим, значит, у нас ночь.
Маша не стала требовать объяснений, но все еще продолжала смотреть в окно, где, несмотря на то что часы показывали шесть утра, в черном небе висела пористая луна.
«Пусть так», — подумала Маша, взяла бокал и лихо чокнулась с Мерилин Монро в пиратской майке с черепом и костями. И если кто-то в это время начинал новый день, то у Маши начиналась новая жизнь. И ей очень хотелось, чтобы эта, новая, была веселей предыдущей.
Маша с нечеловеческим трудом разлепила глаза и с ужасом посмотрела на открытые шторы. С воплем негодования она метнулась к окнам, задернула занавески, бросилась на кухню, припала к крану с холодной водой, напилась, умылась и решила, что кофе сегодня она пить не будет. Хватит с нее и водопроводной водички — с потенциальным вирусом холеры. Похмелье было совершенно отвратительное. Не надо было мешать вино с текилой, а потом еще и с самбукой — но после драки кулаками не машут.
Она позвонила на работу, наврала секретарше нечто маловразумительное, поползала по кухне в поисках хоть какого-нибудь супа из пакетика, нашла гречку в кастрюльке, банку фасоли, вскипятила все это с бульонным кубиком — получилась настоящая баланда, и улеглась вместе с баландой в постель.
Она чувствовала себя просто Жанной Д’Арк, которая решает, что ей важнее — ее личная, человеческая судьба или судьба мира. Только Маша, в отличие от реальной либо мнимой Орлеанской девы, которая, кстати, в фильме Бессонна никакой такой девой не выглядит, а выглядит Милой Йовович, топмоделью, любовницей режиссера, в общем, не была одержимой — поэтому при попытке принять хоть какое-то решение впала в ступор. От телефонного звонка чуть было не выронила кастрюлю, но к телефону не подошла — затаилась. Звонила Тина. Потом звонил Андрей — сказал, что уже набирал ее номер тридцать раз, и на мобильный тоже звонил, что он сначала хотел ее убить, а теперь беспокоится, не убил ли ее кто-нибудь до него, и что если у нее есть совесть, пусть позвонит, иначе он идет в милицию и сообщает, что ее похитили. Потом еще раза два позвонила Тина — Маша все-таки ответила, хриплым таким, болезненным голосом, после чего отключила телефон.
Прямо как в романе! Ей, девушке без роду без племени, сообщают, что она наследница какого-нибудь там престола, и теперь ей нужно носить корону с бриллиантами и выходить замуж за иностранного принца, у которого весь лоб в прыщах.
О боже! Она, Маша, вчера столкнулась, можно сказать, с потусторонним миром… но может, ей в вино подсыпали… ЛСД?.. Опий?
Но ведь не может быть таких глюков от опия! Даже от ЛСД не может!
Значит, все правда? И как ей теперь с этим жить? Несмотря на похмелье, Маша пришла в такое возбуждение, что начала запихивать вещи в машинку, протирать пыль на кухонных ящиках, оттирать раковину от налета — с помощью зубной пасты, — делать что-то обыденное, земное.
Но в одно дивное мгновение, когда похмелье практически отпустило, и стало легко, и даже захотелось выйти на улицу — вдохнуть свежего воздуха, Маша неожиданно с ужасом поняла, во что влипла. Плохо в любом случае: и если все это правда, и если она сошла с ума. Она же ни разу не видела, как люди сходят с ума — может, вот именно так? Шизофрения, например.
А если правда? Маше было страшно поверить, но в глубине души она ликовала. Это случилось! Настоящее чудо! С ней! И не какой-нибудь там банальный чемодан с миллионом долларов…
