Джеф, будто завороженный, смотрел, как поток воды сделал ее волосы гладкими и блестящими и как радужно-перламутровые капли переливались на ее груди и плечах.
– Боже мой! – пробормотал он, и его лицо больше не было невозмутимым, оно загорелось желанием. За какие-то секунды он сорвал с себя одежду, встал рядом с ней под душ и закрыл дверцу. В тесной душевой кабинке они оказались вплотную друг к другу, и внезапно вся смелость Кори покинула ее.
Взволнованно и нерешительно посмотрела она в его страстные глаза.
– Джеф? – Она сама не знала, о чем его просит, но, что бы это ни было, оно должно было исходить от него. Она обняла его за талию и уткнулась лицом в его широкую грудь, поросшую курчавыми волосами.
Вдруг она услышала смех у себя над ухом, а его руки обвились вокруг нее, приковывая ее к нему.
– Надо же, – сказал Джеф, наматывая себе на руку прядь ее волос. – Когда я впервые увидел тебя, то подумал: вот та роковая красавица, которая обольстит меня, а вместо нее нашел трепещущую Джульетту.
Она прижалась к нему еще крепче, радуясь, что в его голосе прозвучала нежность.
– Ты должен дать мне шанс, – проговорила она смущенно. – Я быстро всему научусь. Мне только не хватает практики.
Он приподнял ее лицо и медленно поцеловал, слизывая капельки воды с ее губ.
– Практики у тебя будет достаточно, – глухо сказал он. Языком он проложил дорожку вдоль шеи, а потом двинулся к груди.
Он опустила на колени рядом с ней.
– Откройся мне, милая – я хочу проникнуть в тебя.
Джеф прижался лицом к ее животу и потерся о мягкую плоть. Кори издала низкий стон, а он начал медленные дразнящие движения, которые зажгли в ней настоящий огонь. Она чувствовала невероятное возбуждение, стоя под струями теплой воды, которые ласкали ее грудь, в то время как Джеф делал такие фантастические вещи с ее телом.
Теперь он нежно прикасался губами к ее животу: его язык дразнил ее, заставляя выгибаться дугой ему навстречу, изнемогать от желания.
– Ты вся горишь, моя милая, я это чувствую. – Он нежно поцеловал ее живот. – Мне стало жарко, к тебе невозможно прикоснуться.
Затем он поднялся на ноги, обеими руками сжимая ее ягодицы и притягивая ее к себе. Она сдавленно вскрикнула.
– Извини, любовь моя, – прохрипел он. Его руки дрожали, когда он осторожно отстранил ее от себя. – Давай лучше выйдем отсюда до того, как я начну демонстрировать тебе наиболее сложные позиции из «Кама-Сутры». Ты ведь еще и самых простых не попробовала!
Он вывел ее из душевой кабинки и закутал в огромное банное полотенце, а потом нежными движениями стал растирать ее махровой тканью. Она хотела взять другое полотенце и ответить ему тем же, но он сказал: «Лучше не надо, детка». Он наскоро вытерся сам, подхватил ее, как корсар свою добычу, и понес в кровать.
В последовавшие за этим часы Кори наконец поняла странную фразу своей тети о музыке, которая есть в Джефе Броуди. Каждое его движение было симфонией. Он заставил ее желание превратиться в лихорадочную, нерассуждающую потребность. Его поцелуи, легкие, как касания бабочки, были нежным пианиссимо чувств, нежные ласки груди, бедер – крещендо, а потом он вошел в нее, и это был потрясающий экстаз финального фортиссимо.
Даже позднее, когда он мягко прижимал ее к себе, держа на своем плече ее все еще влажную голову, она ощущала мягкие, золотые ноты страстного удовлетворения.
– Тебе было хорошо, крошка? Слова Джефа у нее над ухом вырвали ее из эйфории мечтаний.
– Ты сам знаешь. – Она довольно вздохнула. – Ты потрясающий любовник, Джеф Броуди. – Указательным пальцем она чертила узоры на его груди. – Конечно, у меня слишком маленький опыт, чтобы судить.
– Чепуха, – ухмыльнулся он. Твой вкус не испорчен. Но ты совершенно права, я действительно фантастический любовник.
Кори взглянула на него и увидела, как пляшут чертики в его глазах.
– А тебе было хорошо? – робко спросила она, вдруг испугавшись, что, может быть, увлеченная собственными ощущениями, преувеличила его страсть.
Глаза Джефа подозрительно заблестели, когда он посмотрел на ее разрумянившееся лицо.
– О, детка! – сказал он хрипло и провел пальцем по ее щеке. – Ты просто представить себе не можешь!
И почему-то ей было ужасно приятно, что он даже не смог найти слов.
Джеф накрыл себя и ее простыней, а потом положил ее голову на подушку и склонился над ней.
– Отдохни немного, – сказал он, и его глаза опять лукаво блеснули. – Нас ждет долгая и напряженная ночь. А потом можно опять принять душ!
Только в полдень Кори лениво открыла глаза. Яркий солнечный свет струился через прозрачные шторы на окне, а Джеф сидел на краю кровати, одетый в черный велюровый халат, и глядел на нее с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание.
– Очень невежливо глазеть на спящих, – сказала она, любуясь им.
– А мне нравится смотреть на тебя, – просто произнес он. – Нравится трогать тебя. – Он зарылся лицом в ее волосы. – Нравится твой запах. – Он нехотя выпрямился. – Садись, женщина. Я заказал завтрак. – И вышел из спальни.
Кори послушно села на кровати, завернувшись в простыню и стараясь убрать волосы с лица. Пожалуй, время для стыдливости упущено, подумала она, ведь за эту страстную, безумную ночь Джеф выучил наизусть каждый сантиметр ее тела.
Вернулся Джеф и поставил ей на колени плетеный поднос с завтраком, а потом снял крышки с блюд.
– Надеюсь, леди останется довольна, – торжественно произнес он, а потом плюхнулся на кровать и взял с подноса розовый ломтик бекона.
– А ты что не завтракаешь? – спросила Кори, намазывая тост маслом.
– Я сейчас не голоден, а впереди у меня длинный скучный ленч со Скотти и представителем компании звукозаписи. Они хотят выпустить пластинку-сингл «Моя Прекрасная Дама», не дожидаясь выхода следующего альбома. – Он взял еще ломтик бекона и начал лениво жевать его. – Я хотел отвертеться от этой встречи, но Скотти говорит, что Филипс специально вчера прилетел в Лас-Вегас. Боюсь, что эти переговоры займут все время до вечернего концерта.
Кори почувствовала укол разочарования, но быстро подавила его. Не может же она ждать, чтобы Джеф плюнул на все обязательства и проводил все время с ней. Она ласково улыбнулась.
– Собираешься сделать «Прекрасную Даму» песней сезона?
– Моя Прекрасная Дама – песня моей жизни, – ответил он, проводя рукой по ее волосам. – Помни об этом, звездочка!
У нее запершило в горле, но сейчас было не время плакать.
– Ты точно не будешь завтракать?
– Ты знаешь, теперь я вдруг почувствовал зверский аппетит. Ты знаешь, что я сладкоежка?
