– Ты совсем бледная, любовь моя. Тебе плохо? – взволнованно спросил он. – Мне Юрий Александрович звонил сегодня…
– Он рассказал? – Сердце замерло в ожидании.
– Да, он сказал, что хочет положить тебя в клинику, – с какой-то болью произнес Бенедикт и уткнулся лицом в нежные ладони Лизы. – Как я боюсь врачей, больницы… Там пахнет смертью…
– Любимый, родной, – девушка обхватила голову мужчины и прижала к себе – ей стало стыдно, что она его в чем-то подозревает и скрывает от него свою беременность. Лиза задохнулась от нежности, которая наполнила ее сердце, когда она успокаивала и защищала от какой-то страшной, но ей не известной беды этого сильного и смелого мужчину. – Не волнуйся, я тебя прошу. Со мной все в порядке, наверное, это просто анемия.
– Завтра утром я отвезу тебя в клинику, – Бенедикт поцеловал набухшую грудь Лизы. – Надеюсь, это ненадолго, а пока скажи мне, тебе понравился мой подарок?
– Ой, – девушка смутилась. – Я еще не открывала коробку. А пойдем вместе, пожалуйста.
Бенедикт ласково улыбнулся и встал из-за стола – мужчина и женщина, крепко взявшись за руки, шли в Лизины апартаменты.
Девушка развязала бант и ахнула:
– Оно великолепно! Это Диор?
– Почти, дорогая, – Бенедикт улыбнулся и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Он видел, что его подарок пришелся избраннице по вкусу. – Это британский кутюрье Джон Гальяно, который является главным дизайнером Дома Диора. Тебе нравится? Померяй!
Лиза медленно разделась и взяла в руки тонкую золотую тряпочку – мягкий шелк заструился по ее рукам… Она сняла нижнее белье и надела подарок любимого прямо на голое тело – платье село точно по фигуре, выгодно подчеркивая грудь и бедра.
– Давай я тебе помогу! – хрипло сказал Бенедикт и застегнул сзади изящную «змейку». После этого он поцеловал Лизу в шею и уткнулся носом в ее роскошные волосы.
Она повернулась к нему, и в глазах загорелся опасный огонь страсти.
– А теперь расстегни, – прошептала она и приникла губами к нему. Через мгновение платье соскользнуло к ее ногам, а она обнаженным телом прижалась к любимому.
Бенедикт нежно коснулся ее груди, а потом повел, целуя на каждой ступеньке, по винтовой лестнице в спальню…
В этот вечер мужчина сдерживал свой пыл, он был неестественно осторожен, очень мягок и нежен. Лиза трепетала под его руками, однако ее насторожила такая перемена в любимом.
– Милый, с тобой все в порядке? – Девушка откинулась на подушки и переводила дыхание, чувствуя, как после оргазма легкость наполняет ее тело.
– А что, дорогая? – Бенедикт приподнялся на локте и посмотрел на Лизу.
– Ты сегодня был необычно сдержан… Нет-нет, дорогой, ты всегда великолепен, но у меня возникло ощущение, что ты словно боишься чего-то… Или, может, плохо себя чувствуешь…
– Ты сегодня пахнешь по-другому, – проводя большим пальцем по ее распухшим от поцелуев губам, ответил Бенедикт.
– Как это по-другому? – Лиза смутилась. – Я мылась перед ужином.
– Нет, глупенькая, – мужчина со смехом прижался к ее губам. – Ты пахнешь беременной женщиной.
– Беременной? – Лиза напряглась. Она хотела сама рассказать любимому о своем подозрении. – Но я делала тест, он ничего не подтвердил.
– Потому что для положительного результата нужна моча, а не вода из унитаза, – Бенедикт нахмурился.
– Ты знаешь? – Лиза осеклась.
– Почему ты так сделала? – Голос мужчины стал суровым. – Ты мне не доверяешь? Или чего-то боишься?
– И то и другое, – после паузы ответила девушка. – Я не понимаю, почему люди здесь не разговаривают! И что за женщину ты держишь взаперти в боковой башне? Ты что, «синяя борода»?
Бенедикт встал, оделся, посмотрел с сожалением на Лизу и ушел, так ничего и не сказав.
Света все же осталась работать в этой семье: Женя был прав – наутро Адель даже не вспомнила, что было накануне, а Израиль Давидович больше не возвращался к этой теме.
Работала она много и тяжело: день начинался в семь утра и заканчивался порой в час ночи, при этом, пока Адель находилась с семьей, Свете почти не давали выходных дней – она смотрела за детьми, помогала Виктору и иногда готовила самостоятельно. Французский повар так и не смирился с появлением русской девчонки в его владениях, поэтому всячески ей вредил: он подсыпал в ее блюда то перец, то соль в таком количестве, что есть это было невозможно, а сам при этом подавал изысканные французские яства, желая, чтобы конкурентку выгнали за несостоятельность. Света долго терпела, но все же не выдержала: однажды, когда Виктор готовил дынный десерт, она насыпала в его блюдо соды и вышла в сад, где играли дети, – у нее было прекрасное алиби, ведь сегодня она работала няней, а не кухаркой, значит, никак не могла находиться на кухне. План сработал: вечером Адель, положив в рот кусочек дынного желе, скривилась и выплюнула желтый комок прямо на белоснежную скатерть. Через минуту разразился скандал – она визжала так, что дети закрывали руками уши, боясь оглохнуть от маминых воплей.
– Простите, – лепетал повар. – Я делал все точно по рецепту. Это все русская девчонка напортила.
– Света? – Израиль Давидович уставился на Виктора. – Она сегодня весь день была с детьми, если я не ошибаюсь.
– Я не знаю, где она была, но это точно сделала она, – молодой человек не унимался. – Я не мог так ошибиться, вы же знаете!
– То есть ты хочешь сказать, что ты не справляешься самостоятельно, поэтому попросил помощи у Светы, даже зная, что она занята мальчиками?
– Нет, я не просил ее помощи, я все могу делать сам. – Виктор почувствовал, что загнал себя в ловушку.
– Значит, и десерт ты делал сам? – подала голос Адель.
– Сам, госпожа Адель!
– Так вот сам и жри это дерьмо! – вскричала женщина и швырнула в повара блюдо. По его белоснежному костюму растекалась желтая слизь.
В тот же вечер Виктор подошел к Светлане и предложил перемирие, на что она спокойно согласилась.
– Ну что ж, плохой мир все же лучше хорошей войны, – она улыбнулась тому, над кем все же взяла верх, и протянула руку. Мужчина недовольно пожал ее.
С тех пор Виктор прекратил издевательства, оценив противника. Однако жизнь все равно была нелегкой – Света так и не погуляла по Парижу, не сходила в Лувр и не видела Эйфелеву башню. Все, что она видела, – это продуктовые магазины и рынки, правда, изредка Женя приглашал ее в недорогие кафе, когда у молодых людей оставалось время после череды закупок.
Прошло полгода. Света искренне полюбила молодого человека и не представляла жизни без него. Теперь она мечтала, что они вдвоем заработают денег на искусственное оплодотворение и она будет вынашивать его сыночка, как две капли воды похожего на папу. И ее не смущало, что Женя не говорил ей слов любви, не дарил цветов, не мечтал о совместном будущем. Девушка не знала, что молодой человек считал ее просто «полевой женой», с которой ему удобно жить. Он не любил ее, но здесь, вдали от дома, ему хотелось, чтобы кто-то был рядом, с кем можно было бы поговорить, кто о тебе заботится, кто любит тебя. Света на эту роль идеально подходила, но она так и не завоевала его сердце. Она не была любимой, она была удобной.
