Чем выше они поднимались, тем сильнее и холоднее становился ветер, отчего у него заболели уши. Слезы струились по его щекам, срываемые резкими порывами воздуха, но ему хотелось подняться еще выше. Он не слышал, что она ему говорила, и просто кивал. Они поднимались все выше. Он чувствовал натяжение строп, гудящих на ветру. Он посмотрел вверх, на огромный, наполненный ветром купол, и крепче ухватился за крепление.
Теперь под ними проплывали снежные вершины горных пиков. Он был потрясен, переполнен чувствами и абсолютно не боялся. В его голове зазвучала песня «Бездна» группы «Меркури Рев». Безмятежная и воздушная, она идеально подходила к ощущениям Шона. Периодически ему в голову приходила мысль о том, что вся эта штуковина может в любой момент гробануться, но ему было все равно. Там, где он сейчас был, ничто не имело значения. Это был чудесный полет.
Их резко дернуло и понесло вниз, на глазах снова выступили слезы. Он вытер лицо и посмотрел на расстилавшуюся под ними воду. Сейчас они снова опускались к горам на мягком воздушном потоке. Сверлящий звук в ушах смягчился. Впервые ему пришла в голову мысль, что Хилари была где-то внизу и подумать не могла, что точка в небе – ее муж. Да и с чего бы?
Они снова падали вниз и, подхваченные быстрым течением более низкого потока, неслись к поверхности моря. Держась за стропы для устойчивости, Шон повернулся к Мэгги.
– Это потрясающе!
Он слышал, как она громко смеется. Она слегка потянула купол вниз, ловя ветер.
Их бросало из стороны в сторону по глубоким параболам, будто лодку в шторм, и он думал, что их перевернет. Потом они выровнялись и теперь летели быстро и низко. Это была нирвана. У Шона перехватило дыхание. Он был готов сказать ей, что больше не может, и она, словно почувствовав это, хлопнула его по плечу два раза и крикнула:
– Крути педали!
Они опустились настолько низко, что Шон уже мог различать звук двигателей моторных лодок и веселую болтовню десятков людей на пляже.
– Не торопись! Мы будем садиться за пляжем, понятно? На дальнем конце, там, где плоская площадка, видишь? Трава и песок.
Он кивнул и схватился за стальную конструкцию.
– Это легко. Расслабься. Мы лишь немного пробежимся, а потом просто пойдем пешком. Как только попадешь ногами на песок, чуть пробегись и иди, а я сделаю остальное.
И она сделала. Мэгги с такой легкостью справилась с парашютом и идеально его сложила, что Шону стало даже стыдно за ту панику, которую он развел наверху. Но какое приключение! Когда она закончила укладывать снаряжение, Шон подошел к ней и обнял. Ей было приятно, хотя она и не показала этого.
– Ну, что я тебе говорила?
– Правду, – улыбнулся Шон.
Пастернак был не просто рад – он был в экстазе! Он придумал отличный план и не мог дождаться воплощения его в жизнь, но у остальных была сиеста. Ему придется потерпеть. Но теперь он вполне созрел для маленькой прогулки до пляжа. Не просто созрел, а горел желанием прогуляться к пляжу. Он нашел всю банду на обычном месте и, направляясь к ним, хохотнул про себя в предвкушении.
Это была первая автомобильная пробка, в которую она попала в Испании. Ей была видна причина задержки – по дороге в гору со скоростью улитки ползла колонна бензовозов. Никто не рисковал и не шел на обгон в этом месте, потому что по встречной полосе бешено неслись машины. Оставалось дотянуть еще милю-две до развилки.
Ее мысли вернулись к Шону. Она ужасно с ним обращалась. Она не винила его за то, каким он был сегодня утром, – она заслужила это. Но под этим что-то крылось. Обычно Шон так себя не вел. Он не то чтобы перегнул палку, но действовал слишком уверенно. Это было на него не похоже – такая решительность, когда был шанс оставить все как есть. Если следовать этой линии, то похоже, что он действовал не в своих интересах, а это значило, что он страдал ради нее. Он хотел облегчить ей задачу. Когда она это поняла, она вовсе не была тронута, а, наоборот, разозлилась. Даже ее храброе отстаивание собственной свободы было спродюсировано и срежессировано Шоном. Она добралась до вершины холма, чувствуя себя ужасно одинокой. Крупная капля начинающегося дождя ползла по ветровому стеклу.
Майки чертил на песке острой палкой, едва слушая пошлые шуточки Пастернака. Том плавал в море. Остальные стонали над ужасными приколами Пастернака. Для Майки это было слишком. Нельзя так. Достало! Пастернак появляется, когда ему захочется, и все тут же начинают смеяться. Этому ублюдку просто необходимо быть в центре внимания! Пора бы его немного проучить. Он внимательно посмотрел на приятеля.
– Ты не мог бы поподробнее объяснить мне эту последнюю шутку, Пасти?
– Что ты имеешь в виду?
– Да я тут что-то не понял насчет техники. Почему он вытаскивает его после каждого толчка?
Пастернак пытался сообразить, шутит Майки или нет.
– Ну, это типа хохма такая.
– Я знаю. Но что в ней смешного? Что смешного в вытаскивании его и запихивании обратно? Разве это не то, чем все занимаются?
Пастернак покраснел. Только Майки так мог поступить с ним. И какая радость этому гаду от унижения собственного друга? Он попытался сгладить ситуацию.
– Не будь идиотом, Майкл. Я тут анекдот рассказываю. Не перебивай и можешь рассказать свой после меня.
Майки выставил руки вперед, зло блестя глазами.
– Нет, стоп.
Пастернак повернулся к остальным и притворно закатил глаза.
– Я хочу, чтобы ты объяснил мне.
– Объяснил что?
– Факты жизни.
Пастернак вымученно засмеялся и снова покраснел. Начался дождь; одиночные капли размером с желудь падали раз в полминуты, несмотря на ярко сверкающее солнце.
– Глупый мальчик!
– Нет, ты не слушаешь.
Майки ткнул Пастернака острым концом палки.
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как ты делаешь это. Как ты заводишь женщину. И какая у тебя техника. А? Не слышу. Не можешь ответить, не так ли?
Анке хлопнула его по руке.
– Майки, прекрати!
Он повернулся к ней.
– Он не может ответить, потому что он… Тут Милли не выдержала мучений Пастернака и решительно вмешалась:
– Потому что он настоящий мужик. Конечно, он рассказывает пошлые шутки, но он слишком чувствительный, чтобы смутить меня перед всеми ребятами.
Майки обалдело переводил взгляд с Пастернака на нее и обратно.
– Ты и Пасти?
Она закатила глаза.
– Постоянно. Когда угодно и где угодно.
Она наклонилась к Майки и прошептала ему на ухо достаточно громко, чтобы все остальные могли слышать:
– И позволь мне сказать тебе, Майки, детка, – мы, девочки, любим посплетничать, знаешь ли. И мне кажется, я знаю, чей мужчина лучше!
Майки ошалело переводил взгляд с Анке на Милли и на Пастернака.
