Джейн не ожидала, что в ее голосе прозвучит такая горечь, и пришла в ужас.
Я ведь предупреждал вас— не пытайтесь обмануть себя, — совершенно серьезно произнес Маккарти. — Выходите замуж за своего графа, если вам так хочется, но не лгите себе и мне.
Я… — запротестовала было Джейн, но тут же осеклась.
Он был прав. Он понимал, что происходит, гораздо лучше, чем она. Надо было быть полной идиоткой, чтобы не понять: как только она согласи- лась плыть вместе с ним в Ирландию, она дала ему понять, что он небезразличен ей.
Она закрыла глаза, будучи не в силах смотреть на него и видеть, что он все понимает, и в его голосе снова зазвучала усмешка:
Откройте глаза, дорогая. Вам нечего бояться. Я не собираюсь принуждать вас к близости со мной. Вы должны прийти ко мне по собственной воле или не прийти вообще.
Джейн неохотно открыла глаза и увидела, что он подошел к ней почти вплотную, встал на колени возле кровати. У нее перехватило в горле, она почувствовала, что задыхается. Его лицо было совсем рядом, она отчетливо видела сеточку едва заметных морщинок в уголках его глаз и вертикальные складки усталости между бровями. Это было знакомое и в то же время чужое лицо. Она не могла прочитать выражения его серых глаз, понять, о чем он думает.
Непонятно что— разве что инстинкт саморазрушения? — заставило ее протянуть к нему руку и коснуться ладонью его небритой смуглой щеки. Он не шевельнулся, позволяя ее пальцам скользнуть по его лицу, губам, и только тогда уже сам протянул руку и отвел волосы с ее лба.
Джейн почувствовала, что дрожит, дрожит не от страха, а от страстного желания прижаться к нему всем телом. Она знала, что ей некого винить, кроме себя. Она не смогла удержаться от игры с огнем, хотя понимала, что обожжется. Он отнюдь не был святым, а она дала ему все основания рассчитывать на ее согласие. И все же ей не пришло в голову дать отбой. Поздно. Слишком поздно.
Его рука, нежно гладившая ее волосы, скользнула по ее лицу. Указательным пальцем Тобиас приподнял ее подбородок, так что ей пришлось посмотреть ему в глаза. То, что она прочла в них, заставило ее задрожать еще сильнее: теперь у нее не осталось ни малейших сомнений относительно их взаимных чувств и того, что должно произойти. В его взгляде не осталось и следа насмешки и лености, и, хотя Джейн вдруг смутилась и даже испугалась, она решила, что ни за что в жизни не покажет этого. И она стойко выдержала его взгляд, хотя ей было нелегко смотреть на пламя, которое готово было поглотить ее.
Мгновение ни тот, ни другой не шевелились и не произнесли ни слова; позже, когда Джейн думала о том, что он прочитал в ее глазах, ей становилось страшно. Но она не смогла отвести взгляда— это было выше ее сил, настолько этот мужчина был притягательным для нее.
А Маккарти, казалось, думал о чем-то. Джейн знала, что у нее есть последний шанс на спасение. Она понимала, что он не будет принуждать ее, что стоит ей только отстраниться, натянуть бархатный халат на плечо и нарушить очарование момента, и он немедленно вернется к насмешливому тону, ставшему привычным для них обоих. Ее доставят в Макгрегор-холл целой и невредимой, она вернется к своей прежней жизни, и только воспоминания будут время от времени напоминать ей о том, что когда-то она едва не поддалась безумному порыву.
Вечернее солнце заливало каюту мягким золотистым светом, бросая отсвет на смуглое лицо и темные волосы Тобиаса Маккарти, и молодая женщина почувствовала, что не может даже шелох- нуться. Все ее планы замужества лежали в руинах. Она не могла думать о завтрашнем дне, о том, что ей предстоит собирать осколки и начинать жизнь — или хотя бы ее подобие— снова. В этот момент у нее было только одно желание: чтобы Тобиас обнимал ее, целовал. Желание горячей волной заливало все ее тело, не знавшее прежде мужских ласк.
Он провел рукой по ее голому плечу, еще ниже спустив бордовый халат.
У меня просто дух захватывает, — прошептал он. — Что бы ни случилось, я хочу навсегда запомнить это чудесное мгновение — твои пылающие волосы, выражение твоего лица…
Что бы ни случилось… Он не давал ей никаких обещаний, и, хотя его слова переполняли ее счасть- ем, он не клялся ей в любви. Она прекрасно понима- ла, что ее чувства гораздо сильнее его, что он ис- пытывал подобное с бесчисленными женщинами до нее и испытает еще много раз после.
А чего, собственно, она ожидала? Честно говоря, ей и не хотелось, чтобы он потребовал от нее отказаться от прежней жизни и связать свою судьбу с его, потому что это поставило бы ее перед неразрешимой дилеммой. Бесспорно, забавно денек-другой поиграть в контрабандистку, но стать таковой на самом деле?.. Нет, Джейн никак не могла представить себя в роли подруги контрабандиста, несмотря на то, что ощущение опасности приятно щекотало нервы. Независимо от своих чувств к это- му мужчине который при желании мог вить из нее веревки, она не имела ни малейшего намерения пожертвовать всем ради него.
Она подняла глаза и увидела, что он все понимает; он всегда все понимал. Как и раньше, он заставлял ее посмотреть правде в глаза и давал ей возможность передумать, пока не поздно.
Да, действительно, — произнес он хрипловатым голосом, отвечая на вопрос, который прочитал в ее глазах. — Я сказал, что не стану принуждать тебя, но страсть может быть сильнее доводов рассуд- ка. Я не буду отрицать, что хочу тебя. Я ни о чем другом думать не могу с тех пор, как впервые заглянул в твои волшебные зеленые глаза. Но ты должна знать, на что идешь. И я не собираюсь давать тебе шанс назавтра убедить себя, что это я один во всем виноват. В отношениях между мужчиной и женщиной нет ничего постыдного, но только в том случае, если между ними все честно, без обмана. А обманывать самого себя еще опаснее. Ты согласна со мной?
Он был прав. Подсознательно ей хотелось, чтобы его страсть заставила ее забыть обо всем, чтобы он все решил за нее, чтобы у нее было право не винить себя за свой безрассудный поступок. Она приняла его приглашение, зная, что этот момент наступит, и все же заранее приготовила себе удобное оправдание. Но его честность позволила ему разгадать ее глупую уловку и вынудила ее взглянуть правде в глаза, хотя это было тяжело и больно.
Он ждал. Оба знали, что еще одно прикосновение — и пламя страсти поглотит их обоих. Однако он явно не собирался ничего решать за нее.
Вы можете не бояться, — проговорила Джейн как можно спокойнее. — Обещаю, что не прибегу завтра в слезах, утверждая, что вы силой склонили меня к чему-то постыдному или что я не ведала, что творю. Вы ведь этого боитесь?
Если я и боюсь, то не за себя. Мне просто не хотелось бы сделать тебя несчастной, — честно ответил он.
