– У меня нет сил отказаться. Я люблю его.
– Тогда всё получится. Мне кажется, Мэтт даже больше нуждается в тебе, чем ты в нём.
– Но то, как он это дал понять…
Глория покачала головой:
– Признаюсь, это было сверх наглостью. Ты ещё хорошо держалась, милая. Я бы им обоим устроила головомойку. Нет, ну каков жук! – внезапно рассмеялась она. – Вряд ли Алекс подумал о кольце. Кстати, дай-ка посмотреть.
Мэри разжала кулак и протянула раскрытую ладонь Глории.
Та ахнула:
– "Тиффани Сеттинг"! Никогда не думала, что увижу его вблизи.
– Что такое "Тиффани Сеттинг"? – Мэри хмуро уставилась на небольшое серебряное колечко с круглым блестящим камушком.
– Самое знаменитое помолвочное кольцо в мире, глупышка. Мечта каждой невесты. Кроме тебя, похоже, – добавила женщина с сожалением.
Взяв кольцо с ладони, Мэри поднесла его к глазам. Даже в тусклом свете прикроватной лампы стало понятно, что это не просто камушек. Радуга заиграла в прозрачной глубине, бросая блики на тоненький ободок, который так же мало походил на обычное серебро.
– Это брильянт, – прошептала Мэри.
– Конечно брильянт. Но даже будь это стекляшкой, она впечатлила бы тебя не меньше. Я права?
– Да. – Мэри завороженно рассматривала кольцо. – Но это брильянт, и большой! Зачем он подарил мне такую дорогую вещь?
– Затем, что, по его мнению, ты достойна самого лучшего.
– А я и вправду достойна? – Мэри пытливо посмотрела на женщину, в душе дивясь, что та в принципе с ней разговаривает.
– Достойна, – незамедлительно ответила Глория.
– Но я же фактически изменила Алексу! Изменила вашему сыну!
– Фактически, ты не Алексу изменила, а Мэтту. Насколько я поняла по его объяснениям, ты ушла первой. Не буду спрашивать о причинах, но, как мать, я хотела бы верить, что с моим сыном ты была искренна.
– Да, так и было! – закивала Мэри. – Ещё вчера утром я думала, что обязана дать нам шанс. Но…
– Благодари бога, что возникло это "но", милая. И я буду его благодарить. Потому что Роберт может быть большим дуралеем и в людях разбираться гораздо хуже, чем считает, но в одном он прав: счастья вопреки не бывает. Любовь бывает, а вот счастье – нет. И поэтому, как бы я ни переживала за Ала, он справится. И как бы мне не хотелось обратного, не ты его счастье, моя хорошая девочка, а он – не твоё.
– Как вы думаете, будет очень невежливо, если я сейчас уеду?
– После того представления, что они все устроили? Не думаю.
– Но я ещё не объяснилась с Алексом!
– Думаешь, ему нужны объяснения? Избавь и его, и себя от неловкой сцены. Всё решено. Поезжай к своему Мэтту. Поговорите. Расскажи, что чувствуешь, выслушай его. Не стесняйся в выражениях, когда будешь отчитывать за сегодняшнюю самодеятельность. И, ради бога, надень уже это кольцо! Это кощунство, пренебрегать такой красотой.
Мэри послушалась. Хитрость Мэтта оказалась успешной: колечко, как влитое, село на безымянный палец её левой руки. Её понравилась его тяжесть, а та, что лежала на сердце, немного ослабла.
Мэтт же приготовился ждать столько, сколько нужно. Хоть день, хоть два; хоть неделю, хоть две. Хоть два раза по две, хоть триста. Он понимал, что его Мэри не из тех, кто действует по наитию, спонтанно – каждый её шаг продуман, каждое слово имеет вес. Будоражащее сочетание женственности и силы, невинности и твёрдости, наивности и мудрости. Была ли она такой пять лет назад? Если и была, вряд ли он смог бы это разглядеть и тем более оценить. Надо было пройти через горнило всех чувств, чтобы понять, что именно он хочет, с чем может мириться, с чем никогда не станет и что сам готов предложить. А вообще, ему просто нужна Мэри, и, судя по всему, он крупно перед ней проштрафился, раз уже полночь, а она так и не появилась.
Стук в дверь раздался в половине первого. Сердце Мэтта сделало кульбит в груди, и он чуть ли ни бегом бросился к двери.
На Мэри было то же розовое платье, что и на приёме, сверху светло-голубая ветровка, на ногах – белые кроссовки. Рядом – синий пластиковый чемодан на колёсах, небольшая сумочка перекинута через плечо. На руке, которая его придерживает, подаренное им кольцо. Ни одна картинка, ни одно явление в мире не сделало бы его более счастливым, чем этот чемодан в руках и это кольцо. Вот если бы его ягодка ещё и не хмурилась…
Он сгрёб её в объятия вместе с чемоданом, и впервые за вечер спокойно выдохнул.
– Покричишь на меня чуть позже, хорошо? – сказал он в белокурую макушку.
– Угу, – промычала Мэри.
Они замерли на пороге и стояли там до тех пор, пока вдалеке не звякнули двери лифта. Только после этого Мэтт отпустил девушку и закрыл за ними дверь.
Он присел на ту же банкетку, что и прошлой ночью, притянул к себе Мэри и уткнулся лицом в её живот. Пальчики Мэри оказались в его волосах, она обняла его за голову и прижала к себе ещё крепче.
Спустя некоторое время она потянула его за волосы, заставив на себя посмотреть. Мэтт уже знал, что прощён, но готов был выслушать все обвинения, понимая, что иначе дальше они не двинутся.
Мэри начала издалека, но он ловил каждое её слово, потому что именно так он и будет узнавать свою девочку – постепенно и не торопясь.
– Знаешь, я не очень амбициозна. Никогда не культивировала в себе это чувство. Делала что должно, говорила и вела себя так, как считала нужным, а не как было удобно кому-то. Это преимущество одиночки: ты не боишься не оправдать ожидания, потому что оправдываться не перед кем. Но всё же меня хорошо воспитали – раньше отец, потом приют – и я социально адаптирована в том смысле, что понимаю, как и чем могу кого-то обидеть. Правила жизни в обществе мне известны и я стараюсь им следовать. Поэтому не могу просто так взять и вылить на голову кому-либо суп. А ещё я не знаю, что делать, если кто-то сделает это при мне с другим человеком. Чувство неловкости я ненавижу. Оно возникает из-за отсутствия знаний. В такие моменты понимаешь, что ты лишний, да ещё и глупый.
– Милая, я вовсе не считаю тебя таковой.
– Знаю. Потому и не понимаю, зачем тебе понадобилось делать мне предложение таким образом.
– Если бы я сделал это как-то по-другому, ты бы согласилась?
– Мэтт, я и сейчас согласна. Я же говорила, что люблю тебя. Но мне хотелось бы знать, что ты сделал это, потому что захотел, а не в силу мальчишеского соперничества.
– Для справки: обычно я не ношу в кармане ювелирные украшения, но ради тебя готов этому правилу изменить. Думаешь, твой отказ Алексу сделал бы ситуации менее неловкой?
– Но это был бы мой отказ. Моя ответственность.
Мэтт улыбнулся, вспомнив слова Глории Стенхоуп. Его девочка до конца бьётся за свою самостоятельность.
– Я не сомневаюсь в правильности твоих приоритетов, милая. По-хорошему, отнесись Алекс к твоим словам более серьёзно, ничего бы не произошло.
– И ты не стал бы просить меня о чём бы то ни было при его родителях?
– Нет, ягодка, не стал бы. Честно говоря, я приехал туда только для того, чтобы забрать тебя и сделать это в более подходящем месте. Мы случайно столкнулись с ним на парковке у дома.
– Получается, ты вроде как спас всех от более неловкой ситуации.
– Получается, я боялся, что в другой ситуации ты мне откажешь.
– Откажу в чём? – Мэри саркастически подняла бровь, тем самым давая понять, что вопрос чисто риторический. Ответ она знает. И знает, что он знает, что она знает. Тем не менее, Мэтт поднялся, не выпуская девушку из кольца своих рук, и с нежностью посмотрел ей в глаза.
– Ты не знаешь меня, ягодка, и есть вероятность, что, когда узнаешь получше, не захочешь иметь дело. Я тоже одиночка и тоже привык делать всё по-своему. Мне есть чем гордиться и есть о чём жалеть. Но я собираюсь просить тебя дать мне шанс задержаться в твоей жизни. Это кольцо тебя совершенно ни к чему не обязывает. Может, и хорошо, что я отдал его при таких обстоятельствах, вынуждено, потому что, заговори я сегодня о своих чувствах, ты бы не поверила. Я прав?
