— Мить, что ты такое говоришь?
— Все я правильно говорю. Только, Юль, давай все таки я тебе буду нужен, ага? Была бы ты не Юлька, я просто взял и увел бы тебя сейчас, но ты себя загонишь в гроб, думая, что поступаешь плохо.
— Я поступаю дурно, Мить. Скверно. Ты ведь сам будешь думать обо мне плохое… — она снова вздумала плакать.
— Вот, опять… Юлька, глупенькая, я не знаю никого, лучше тебя. Честно! Ты мне веришь? Вот, посмотри в мои глаза и все поймешь!
— Тут темно… — слезы прекратились. — И я ничего не вижу. Но завтра я просто не смогу смотреть на тебя.
— Заставлю! Будут таскаться за тобой везде и тебе придется на меня смотреть. А еще постоянно буду напоминать тебе, о чем ты просила меня вот здесь и сейчас. И если попросишь еще раз, то, поверь, больше никакие звонки не остановят меня. Ясно тебе?
Юлька уютно устроилась на груди у Митьки и, пожалуй, был счастлива больше, чем несчастна.
— Скоро вернется Кира. Ты иди, Мить. А я…Мне… Я подумаю обо всем.
— Класс! Юлька, думать поздно. Нужно уже сделать что-нибудь.
— Я попробую…
— Ну, уже хоть что-то, — Митя поцеловал ее макушку. — Юлька, я всегда рядом, ты помни.
— Ага. А если не буду помнить, то ты мне напомнишь, так? — и никаких слез уже и отчаяния.
Поразительное явление. Эмоции переменчивы, ярки и всеобъемлющи. Вероятно, только молодость дает такой набор ощущений, потому и зовется самой лучшей и интересной частью нашей жизни.
— Ага.
— Ты иди, Мить. Будет совсем ужасно, если Кира застанет тебя здесь. — Митьку от этих слов передернуло, но он взял себя в руки и отлепился от Юли.
— Ладно, я уйду, — взялся за ручку двери. — Юлька, только не плачь. Увижу завтра, что глаза красные, заберу к себе и разрешения спрашивать уже не стану. А Кире, если вздумает мешать…
— Он тут ни при чем, — Юлька не дала сказать Мите.
— Конечно, он же весь святой и правильный. Одна ты грешница и плачешь потому, что всех обидела и всем жизнь испортила. Я с тобой с ума сойду! Или в окно выйду…
Митя ушел, а Юлька постояла немного в темноте и пошла умыться. Потом переоделась и легла в постель, подумав отстраненно, что сделала она это напрасно, поскольку хотела поговорить с Кирой. Забавно, что уснула она в три минуты. Даже не почувствовала, как Кира вернулся и тихо улегся рядом. Он тоже быстро уснул… Он всегда быстро засыпал, невзирая на проблемы и сложности.
Утро было странным, иначе и не скажешь. Юлька спала, как заколдованная, а Кира, понимая, что дело пахнет жареным, вскочил рано и принялся бегать по кухне, готовя Юльке завтрак. Обжегся, подпалил полотенце. Бесился, но понимал, что нужно сделать приятное жене. Олеська писала постоянно, требуя внимания и все еще дуясь на Кирилла за то, что ей пришлось испытать унижение в ресторане и ретироваться, чтобы не попасться на глаза его жене. Кира понимал, что связался с истеричной девицей, но уже поздно было что-то менять, а значит, нужно кинуть ее по скорому и вернуться в лоно семьи, так сказать. Тем более, что Гойцман старший начеку!
Вот только как избавиться от склочной девицы? А? Она ведь способна на многое. Вот явится к Юльке и все расскажет. Чёрт дернул его, Киру, повестить на надутые губки и упругую попку. Ладно, не впервой. Придумает что-нибудь, проныра.
Кира был удивлен вчера поведением соседа Митьки. Ведь не спалил его, хотя и мог. Даже знак подал, мо, вали пока не заметила Юлька. Интересно то, что Кира даже не задумался, почему Юлька была в ресторане Широкова. Эгоизм слеп в своем проявлении и на инстинктах заставляет думать только о себе. Кира сокрушался, что попал именно в «Ярославец», понятия не имея, чей это ресторан.
— Юленька, малыш, проснись. Завтрак готов, — ластился неверный муж к спящей жене. — Вставай, дорогая и идем. Сегодня наш день.
Юля открыла глаза и потянулась, а потом вспомнила события вчерашнего вечера и стала серьезной. Повернулась к мужу и, глядя в глаза, спросила:
— Как на работе?
F Кира, не подозревая ни о чем, принялся вдохновенно лгать. Юлька выслушала его повествование молча.
— Я так скучал, Юль. И мне так жаль, что пришлось тебя одну оставить, девочка моя любимая.
Другим временем Юлька бы нашла тысячу разных оправданий для мужа, но не сегодня. Вероятно, слова соседей и Митины уговоры подействовали на нее благотворно, и она просто смотрела и видела, насколько человек, сидящий сейчас перед ней, отличается от того, кого она знала. Точнее, придумала себе. И почему она раньше не замечала такой его лживой улыбки? И отчего не видела его хитрых, мечущихся глаз? И его сюсюкание нежное раздражало сегодня.
Митя сказал, нужно что-то делать… Вот она и сделала. Нет, Юлька не стала швырять обвинения в лицо мужу, она не готова была к такому смелому шагу, но решительно отказалась завтракать вместе с Кирочкой.
— Я проспала и мне пора убегать, Кирилл.
— Юляшка, я так старался. Пойдем, — вот чуял, что-то не так с Юлькой. — Понимаю, ты обижена на меня, но я готов искупить вину. Быть может так?
И полез, идиот, с поцелуями. Это всегда работало! Но, как любой эгоист, Кира был слеп во всем, что касалось желаний других. Вот и сейчас, не в силах разглядеть откровенного нежелания на лице жены, он нарвался на отказ. Причем, довольно холодный. Напугался, между прочим.
Юлька ушла в ванную, потом в гардеробную и явилась перед мужем нарядной и модной. Джинсики, кофточка…
— Ты куда, Юль? — Киру проняло.
— По делам. Вернусь поздно. Ты не сиди голодным, ага? — оделась и ушла, перед выходом еще и духами набрызгалась.
На лестнице Юлька сообразила, что идти ей некуда, но решительно продолжила свой бунт.
— Попалась, — между дверью подъезда и дверью на лестницу, ее схватил Митька. — Я час тебя караулю, Юлька. Чего так долго?
Ей бы удивиться, ну или сделать серьезный вид, а она обрадовалась. Правда, попыталась оттолкнуть громадного кавалергарда. Разумеется, ничего не получилось, и оказалась Юля в медвежьих объятиях ярославской напасти.
— Отпусти, Митя! Ты с ума сошел. А если увидит кто-нибудь?
— А если увидят, то я как порядочный человек, обязан буду на тебе жениться. Ну, если откажешь, то скажу, что я напал на тебя. Сдашь меня в полицию, ага?
— Это нечестно! — протестовала счастливая Юлька.
— Возможно. Зато очень приятно, — Митька поцеловал Юльку.
Ну, да. Краденые поцелуи это нечто. Юлька убедилась в этом вот сей момент. Она честно отворачивалась, пыталась вырваться, но Митька был настойчив, а она, Юлька, просто не нашла в себе сил сопротивляться его обаянию, потому и ответила на его поцелуй гораздо более пылко, чем хотела бы.
— Митя, пусти. Да что же это такое?
Ярославец только покачал головой и не отпустил.
— Я не могу. Честно. Считай, что руки заклинило.
— Митя… — Ну, вот такого ее взгляда Митька вынести не смог и отпустил, а что делать?
— Ты куда сейчас?
— Я бы хотела просто погулять. Одна.
Митька намек понял, но не мог не попытаться.
— Поедем в «Ярославец»? Мне очень надо там быть, Юлька. Я усажу тебя за столик, выдам ноутбук и книжки. Могу с картинками. Ты сиди себе и сиди. А я … Ну… Поедем?
Ожидаемо она отказалась, но самым приятным для Митьки образом.
— Спасибо. Я хотела бы одна… Прости, — и обняла так трогательно.
— И куда ты пойдешь, Юлька? — Митька обнял в ответ.
— Очень хочу позавтракать где-нибудь, а потом к себе в студию. Мне там хорошо и спокойно.
— Вчера ты говорила, что тебе в «Ярославце» хорошо.
Напрасно он про «вчера». Юля выпуталась из Митькиных рук и растерялась.
— Ладно, — тут же сдал позиции кавалергард. — Иди. Но пиши мне, ладно? Все время пиши.
— Митя, я не могу отвлекать тебя от работы.
— Если не буду знать, что с тобой, все равно буду отвлекаться, Юль. Так что давай, возьми ответственность.
— Хорошо, — и вот уже улыбается и светится…
— Тогда, иди, пока я не передумал. Беги, Юлька, — приоткрыл дверь перед ней, словно птичку на волю выпускал.
