— Я не отпускал тебя, — говорит он, и хотя я знаю, что он шутит, его глаза мертвенно серьёзны. Может быть, они более чем серьёзны. Они снова дикие, ищут моё лицо с тихим отчаянием.
Я перестраховываюсь и выбираю игривый путь, прекрасно понимая, что он всё ещё держит меня за руку и стоит рядом. Его щеки слегка раскраснелись от огня и бренди. Всё это может пойти миллионом путей, но, скорее всего, не так, как я хочу.
— Разрешите откланяться, — говорю я с небольшой улыбкой. — Ваше Величество.
Его хватка на моей руке усиливается. — Разрешение отклонено.
— Тогда тебе лучше начать платить мне сверхурочные, — говорю я, и он делает шаг ко мне, пока между моей грудью и его не остаётся почти никакого пространства. Энергия, излучаемая им, переполняет меня, как чёрная дыра, пока я не убеждаюсь, что из неё нет выхода.
Он смотрит на меня сверху вниз, погрузившись в раздумья. Его нижняя челюсть напряжена, как будто он что-то сдерживает. Он такой сдержанный. Каким бы он был, если бы вырвался на свободу? Что бы он сказал?
Чего он хочет от меня сейчас?
Возможно ли, что он хочет того же, что и я?
Я хочу перестать скрывать свои чувства. Я хочу, чтобы всё было разрешено, чтобы всё было хорошо.
Я хочу его с такой глубокой потребностью, что чувствую жадность до глубины души.
В тот момент, когда я думаю, что он может поцеловать меня, когда я думаю, что могу сделать что-то глупое, например, поцеловать его, или, что ещё хуже, проболтаться, что люблю его, он берет другую руку и очень нежно заправляет прядь волос мне за ухо, его глаза рассеянно скользят по моему лицу, когда он это делает.
— Счастливого Рождества, Аврора, — мягко говорит он, его пальцы пробегают по моей шее, плечу, руке. — Богиня.
Моё сердце переворачивается.
Богиня.
Мне удаётся сглотнуть, хотя в горле и во рту пересохло, и каждый дюйм моего тела словно оживает.
— Счастливого Рождества, Аксель. — Я делаю паузу. — Король.
Его прикосновение исчезает с моей кожи, и я могу идти.
Но даже когда я поворачиваюсь и ухожу от него, я вовсе не свободна.
Моё сердце теперь принадлежит ему.
Даже если он не знает об этом.
Глава 13
А К С Е Л
ЯНВАРЬ
— Это был чертовски хороший подарок, Аксель, — говорит мне Стелла, потягивая кофе.
Учитывая, что с Рождества прошла уже неделя, я не сразу понимаю, на что она намекает.
Но это Аврора. Конечно, это Аврора. В тот момент, когда я покупал для неё эту вазу, я знал, что все остальные будут смотреть на меня косо, строить предположения о том, зачем мне покупать вазу за 300 000 евро на аукционе Christie's и дарить её няне. В каком-то смысле мне хотелось бы подарить её наедине, но в то же время я хочу, чтобы все знали, что она значит для нашей семьи, что она значит для меня.
Разумеется, в строго профессиональном смысле.
— Она заслуживает этого, — говорю я просто, не желая делать из мухи слона.
— Я знаю, что заслуживает, — говорит она. — Я просто говорю, что это стоило тебе целого состояния.
Я пожимаю одним плечом. — У нас есть деньги. У меня были средства, чтобы купить её.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем дело? — Я мягко смотрю на неё. — Хм?
— Смысл в том, что… ну, тебе лучше держаться за неё как можно дольше.
Её комментарий не должен наводить на меня ужас, но это так.
В каком-то смысле я не могу представить, что Авроры не будет рядом. Она теперь часть этой семьи, не только как помощница. Знает она об этом или нет, она — нить, которая держит этот дворец вместе.
С другой стороны, я не могу представить, как я, блять, вообще буду справляться с будущим.
Правда в том, что я не могу. Последний месяц я едва держался.
Она стала превращаться в навязчивую идею, от которой я не могу избавиться, которую не могу игнорировать, как бы я ни старался.
А я стараюсь. Я избегаю её, когда могу, снова и снова возвожу стены, держу дистанцию. Я делаю всё возможное, чтобы она оставалась на своём месте няни. Она не должна быть чем-то большим, чем это, и я, конечно, не должен думать о ней больше, чем это.
Но Аврора — это сила природы. Она — солнце, свежий воздух и северное сияние. Она богиня насквозь, с игривыми глазами и улыбкой, которая заставит вас упасть на спину. Она вошла в нашу жизнь, как первые утренние лучи, и от неё не отгородиться, не приглушить её.
Даже когда я изо всех сил стараюсь не обращать на неё внимания, она так и тянет меня обратно в свою орбиту, окутывая своим существом.
Я всегда думал, что я сильнее большинства людей, потому что я так много потерял. Я думал, что моё воспитание, когда меня готовили к трону, должно было сделать меня твёрдым и непробиваемый. И так оно и было. Я гордился тем, что являюсь человеком, до которого ничто не может добраться. Даже когда Хелене удавалось пробить мою защиту, я быстро ставил её снова. Сильнее. Лучше.
Но правда в том, что Аврора, эта живая богиня в моём доме, делает меня слабым, и впервые в жизни мне есть что терять.
Её.
Я не могу потерять её.
И я не могу удержать её.
Я не знаю, что делать.
— Аксель, — мягко говорит Стелла, положив свою руку поверх моей. — Ты знаешь, что тебе пора двигаться дальше.
Я резко поднимаю на неё глаза. — Что ты имеешь в виду?
Она смотрит на меня неверящим взглядом поверх своего кофе. — Да ладно. Ты знаешь, о чём я говорю. Прошло два года с тех пор, как Хелена и…
Я качаю головой. — Я не буду говорить с тобой об этом.
— Я твоя сестра.
— Я знаю это. Но мне даже нечего сказать.
Она хмурится, и в этот момент она так похожа на мою мать, что я чувствую ещё один укол вины за то, что не навестил её недавно. — Мне трудно поверить в это. Послушай, я знаю, что то, что у вас с Хеленой было на виду, не было тем, что у вас было наедине.
Моё сердце сжалось. Наш брак без любви был тем, что я стремился скрыть, не смотря на цену.
Ты так хорошо умеешь всё скрывать, говорю я себе.
Я молчу несколько секунд, и наконец мне удаётся сказать: — Почему ты так говоришь?
— Ты думаешь, я не знаю, как выглядит брак без любви? — говорит она. — Да ладно, Аксель. Мой развод только что был завершён. Я знаю, что Эгиля интересовали только мои деньги и статус, так же как я знаю, что Хелену интересовали только твои. Она хотела этот трон, и она его получила.
Мне трудно сглотнуть, моё сердце окутано слоями и слоями застывшего чувства вины. — Она сделала много хорошего.
— Я знаю. Все знают. Ты всё ещё можешь сделать много хорошего для мира и вообще быть хорошим человеком, делая при этом неправильные вещи. Люди не только черно-белые. Мы даже не серые. Мы все цвета, смешанные в одно мутное месиво. Может быть, Хелена просто хотела стать королевой, чтобы изменить мир к лучшему своими благотворительными акциями. Это благородное дело, но оно не отменяет того факта, что она тебе изменяла.
Я чувствую себя так, будто меня ударили кулаком по кишкам. — Откуда ты это знаешь? — Мои слова прозвучали неровно.
Её глаза становятся мягкими. — Потому что я видела её и Никласа однажды, когда они думали, что меня там нет. Если они были так небрежны со мной, они будут такими же и с тобой. Я бы не сказала тебе, если бы не предполагала, что ты уже знаешь.
Она права. Они были небрежны. Как будто Хелена хотела, чтобы я знал, прекрасно понимая, что я никогда не разведусь с ней. Дело в том, что она была права. Я бы не развёлся с ней — не поэтому я столкнулся с ними на Мадейре. Я просто хотел, чтобы эта шарада закончилась. Мне нужно было высказаться.
И я сказал это. Это было последнее, что услышала Хелена.
— С какой стати ты заставил Никласа работать на тебя? — шепчет она. Мы в столовой. Все остальные на улице, участвуют в снежной битве, которую устроила Аврора.
