полуслова. Его не удивляют мои требования. Он не спорит и только поправляет, если я где-то неправа. Причем делает это так, что я моментально соглашаюсь. В его тоне нет пренебрежения, просто непоколебимая уверенность. С ним не хочется пререкаться. Все его замечания точны и логичны.
Мы с ним очень плодотворно работаем и не только в тот злополучный понедельник, когда наши отношения с Глебом прекратились. Я не перезваниваю Лисовецкому, хотя очень хочу. Долго терзаюсь и, думаю, может зря. Если бы я тогда набрала номер, все можно было бы вернуть. Я это знаю, но не звоню. Сосредотачиваюсь на работе, убеждая себя, что именно это решение самое верное. Хотя даже Наташка обзывает меня дурой. Но по мнению подруги, за таких мужчин, как Глеб Лисовецкий надо держаться зубами. В этом мы с ней не сойдемся никогда. Зачем цепляться в то, чего ты рано или поздно все равно лишишься? Хотя я скучаю без его рук, губ и остроумных разговоров.
Следующие шесть недель — одни из самых сложных в моей жизни. Не только потому, что я скучаю по отношениям, которые сама намеренно разрушила. Я работаю с утра до ночи. Только так могу заставить себя не думать о Глебе, и все же перед каждыми выходными дергаюсь, нервничаю и жду. Но он больше не приезжает в Верещагино.
Я лучше узнаю веселого и немного грубоватого Макса, который часто радует всех ссадинами на смазливом лице, потому что все свободное время проводит на ринге в одном из своих спорт-клубов. Несмотря на неловкий разговор, мы начинаем, по-настоящему дружить с Ником, и заочно я знаю всех его университетских друзей и девушек, которые меняются, как у любого Лисовецкого часто. Мне кажется, тот мой отказ поехать с ним на вечеринку переводит наши отношения совсем в другую плоскость. Ник не злится, он, наоборот, начинает чувствовать себя в моей компании проще и увереннее, признавая во мне не девушку, которую хочется затащить в постель, а друга. Я очень рада этому повороту.
Даже Кристина начинает относиться ко мне, как к своей. То ли видит, что Александр не вызывает у меня никаких эмоций, кроме страха и желания заработать, вкалывая на благо его поместья. В общем, даже с ней мы вполне мирно пьем кофе по утрам и общаемся о погоде. Дэн и его сестра Алина появляются каждые выходные, и Алина делится со мной мыслями по поводу Глеба.
— Он страдает, — уверенно говорит она. — Если бы не страдал, мозолил бы тебе глаза здесь.
И я верю в это. Мне нравится верить в то, что Глеб меня не забыл. Представления не имею, зачем мне это. Ремонт движется к завершению. Остались мелочи, которые в течение недели доделают рабочие, я заканчиваю фрески. А потом можно будет возвращаться в Москву. Но у Александра свои планы. Он хочет устроить грандиозный праздник — открытие зала с роялем. Именно так, Лисовецкий называет результат моих трудов.
— Для друзей знакомых, — поясняет он.
Подготовкой мероприятия тоже предстоит заняться мне, а это еще неделя в поместье. Впрочем, я привыкла к размеренной жизни тут, и не против задержаться. К тому же сердце уже не болит и мне кажется, что я почти готова ко встрече с Глебом.
Ну, по крайней мере, я так думаю, пока в одну из пятниц он не появляется на пороге дома. Не один. За его руку цепляется блондинка, похожая на более молодой клон Кристины.
Я замираю с чашкой и смотрю на его красивое, непроницаемое лицо. Это как удар под дых. Я знала, что Глеб рано или поздно тут появится. И даже подозревала, что сейчас он не один, но… привезти сюда девушку — это подло.
Наверное, надо поздороваться, сделать вид, будто мне все равно, но я не могу. Разверчиваюсь и убегаю к себе в комнату. Душат рыдания, и не хватает воздуха. Только слышу, как внизу на Глеба орет Макс. Видимо, не только я считаю, что средний Лисовецкий мудак! Впрочем, он никогда этого не скрывал.
Прислоняюсь спиной к двери и закрываю глаза, понимая, что щеки мокрые от слез. Вот мерзавец! Снова заставил меня плакать. Руки дрожат, и я чувствую себя чертовой идиоткой, а ведь еще утро, а значит, даже не получится отсидеться в комнате. У меня куча мелкой работы, мне нужно будет выйти из заточения, хочу я того или нет. Вот зачем он со мной так? За что мстит?
Впрочем, о чем я? Он — Глеб Лисовецкий и «мудак» его второе имя. Он не мстит, не пытается причинить боль. Ему просто все равно, что творится у меня на душе. Он забыл меня, как мимолетный эпизод своей бурной жизни. И то, что я страдаю и не могу находиться в компании его силиконовой куклы не трогает этого мерзавца.
Я нахожу в своих вещах аптечку и залпом выпиваю полпузырька самого обычного успокоительного. Неприятный на вкус настой заставляется закашляться и подавиться рыданиями. Я и забыла, насколько не выношу эту дрянь, просто до рвотного рефлекса и как только заставила себя проглотить!
Зато спустя какое-то время меня отпускает. Я заканчиваю рыдать, приклеиваю под глаза патчи, даже курю на балконе, чего не делала очень давно. Хорошо хоть початая пачка почти год валялась в одном из карманов дорожной сумки. С момента расставания с бывшим. Оно теперь кажется таким далеким, а сердце болезненно сжимается совсем из-за другого мужчины.
Зато, когда через какое-то время раздается стук в дверь, я выгляжу прилично. На пороге мнется Ник. Он впервые приходит ко мне в комнату. Обычно мы общаемся на нейтральной территории. В холле, гостиной или в столовой.
— Ты как? — участливо спрашивает он, замерев на пороге.
— Ну… — Я жму плечами и машу рукой, приглашая войти. — Не буду врать, что хорошо. Но справлюсь.
— Глеб — мудак.
— Мне кажется, у него это даже в паспорте записано.
— Точно. Мне несколько стыдно, что он мой дядя.
Ник медлит, подпирает плечом дверь и не торопится заходить в комнату.
— Забей. Ты точно не виноват в том, что у тебя такие родственнички. Не стой, пожалуйста, в дверях, меня раздражает.
— Ты спустишься в столовую к обеду? — Ник послушно проходит в
