— Но он же не умер. Вы сделали ему операцию… Значит, он сможет прийти в себя! — я начала кричать, вытирая слезы. Он ошибается. Паша обязательно придет в себя!
— Езжайте домой. Если будут какие-то изменения, вам позвонят.
— Нет! Мы останемся здесь!
— Это бессмысленно. Даже если он и придет в себя, то точно не в ближайшие дни.
— Спасибо вам. Будем ждать звонка. — не дал мне возразить Кирилл. — Маш, пойдем. Ты здесь только изведешь себя. Будем ждать звонка дома. — он прижал меня к себе и повел на выход из больницы.
— Кир, я хочу к нему. Может он услышит меня и очнется?
— К сожалению, это так не работает.
— Ты ведь останешься у меня? Никуда не уедешь?
— Пока Паша не вернется домой, ни на шаг от тебя не отойду.
***
Каждый день, раз в пару часов, мы звоним в больницу и узнаем об изменениях. Медперсонал нас уже ненавидит. Но они рады, что мы хотя бы приезжать перестали.
Изменений никаких нет. Врач просит нас перестать обрывать телефонную линию. Обещает, что в случае чего, он сам с нами свяжется. Но я не могу просто сидеть и ждать.
Каждый раз, когда я сплю, мне снится эта авария и я просыпаюсь с криками. Из-за этого Кирилл снова, как и год назад, спит со мной и каждый раз успокаивает.
Он тоже плохо спит. Не может найти себе места и ходит из угла в угол. Старается меня подбодрить, хотя сам нуждается в поддержке. Ест только для того, чтобы заставить меня. На самом деле, мы оба просто ковыряем еду в тарелке и все. Никому из нас кусок в горло не лезет. Мы похожи на двух подстреленных, что пытаются помочь друг другу добраться до госпиталя.
На восьмой день в шесть утра нас разбудил звонок телефона. Мы подскочили с первой ноты мелодии звонка.
В больнице мы попросили звонить Кириллу, так как он лучше себя контролирует в трудных ситуациях и быстрее реагирует. Я же могу просто оцепенеть.
— Слушаю вас. — ответил друг на звонок.
Я внимательно слежу за ним. Пытаюсь понять, о чем ему говорят по изменениям его выражения лица.
— Сейчас приедем.
— Это из больницы? Что сказали? — вцепилась я в его руку.
— Ничего не сказали. Просили приехать.
Кирилл едет максимально быстро. По силе сжатия руля видно, что друг напряжен и сильно нервничает. Мое состояние не лучше, руки трясутся, а ноги дрожат.
Ужаснее всего то, что мы не знаем, что нас ждет по приезду в больницу. Нам не сказали ничего, что дало бы понять, очнулся Паша или его состояние ухудшилось.
Неизвестность — одна из самых страшных вещей в мире.
— Здравствуйте. — накинулся Кирилл на первую попавшуюся медсестру, стоило нам зайти в отделение. — Нам звонили и просили приехать. Мы к…
— Я знаю к кому вы. Сейчас позову врача, подождите здесь. — перебила женщина друга.
— Кирь, тебе не кажется это странным? — спрашиваю у друга и крепко сжимаю его руку, смотря в спину медсестры.
— Нет. В этом отделении нет ни одного сотрудника, кто бы нас еще не знал.
Он врет. По дрожащему голосу слышно, он думает о том же, о чем и я.
— Здравствуйте. — подошел к нам врач, который оперировал Пашу. — Пройдемте в сестринскую, там будет удобнее.
Кириллу приходится помогать мне идти, точнее подталкивать. Ноги отказываются слушаться.
Зайдя в помещение, друг посадил меня на диван и присел рядом со мной, обнимая в знак поддержки одной рукой. Врач встал на против нас и молчит. Наверное, ждет пока мы заговорим. Но мы боимся задавать вопросы. Ведь если бы Паша очнулся, нам бы уже об этом сообщили.
— Сегодня, почти в пять часов утра, у вашего брата произошла остановка сердца. Мы пытались его реанимировать, но… безуспешно… Мне очень жаль…
Это как удар по голове. Громкий хлопок, и мир вокруг сразу теряет краски и становится черно-белым, а потом рассыпается. И ты видишь это. Видишь, как все вокруг исчезает. А ты стоишь в центре всего этого, не можешь пошевелиться и остаешься в одиночестве с болью, которая разрывает тебя изнутри, но не убивает. Ты не можешь дышать, но продолжаешь жить.
— Когда мы можем… — заговорил Кирилл.
— Если сегодня получите справку о смерти, послезавтра сможете уже похоронить.
— До свидания.
Вся дорога домой прошла в осознании слов врача. Вернувшись из больницы, я начала рыдать и кричать проклятья брату, кидать в стены все, что попадется на глаза. А Кирилл сел на пол, прислонившись к входной двери, и тоже зарыдал в голос.
Мы оба пытались выплеснуть боль. Но никому из нас это не удалось.
Следующие дни сущий кошмар. Кирилл занимается похоронами. Он все время молчит или говорит не больше пары слов. Я почти не сплю. Круглые сутки только плачу, кричу или лежу без движения, смотря в одну точку.
Аня звонила, как только узнала о случившемся. Я смогла ей доходчиво объяснить, что не стоит попадаться мне на глаза. Это она виновата во всем. Не дай Бог, ей хватит наглости заявиться на похороны.
***
Похороны так же проходят в тумане. Слез уже нет, они все выплаканы. Меня тоже больше нет, есть только мое тело. С Кириллом, похоже, то же самое.
На похоронах собрались все наши знакомые и коллеги Паши. Из последних я ни с кем не знакома.
Кирилл организовал поминки в кафе. Наверное, чтобы потом не нужно было убираться. Я ведь до сих пор не убрала осколки, что разбросаны по всей гостиной.
— Соболезную. — подошел ко мне Артем. Но я ничего ему не ответила. — Ты вообще как, справляешься?
Я снова промолчала, только неоднозначно пожала плечами.
— Кирилл, она вообще говорит?
— Иногда.
— Ясно, ты сам как?
— Не спрашивай.
— Если что, я всегда на связи.
— Сможешь отвезти Машу домой? Не хочу оставлять ее одну, а мне нужно съездить домой за вещами.
Кирилл с аварии ни разу не был дома. Даже вещи для похорон ему привез какой-то парень.
— Без проблем.
Мы ехали в тишине. Артем не сказал мне не единого слова за все время. Как только мы оказались в квартире, он проводил меня до комнаты и уложил спать. Но сон совсем не идет. Я просто пялюсь в одну точку.
— Маш.
— М?
— Давай поговорим. — я снова замолчала. Мне не хочется говорить. — Не замыкайся. Паша бы этого не хотел.
— Мне плевать, чтобы он хотел. — я сказала это очень холодным и спокойным тоном. Хотя, от одного имени брата внутри все задрожало, а новая порция слез уже начала собираться в уголках глаз.
— Машуль.
— Что?! Не говори мне о том, чего бы он хотел! Он сел за руль выпившим и не в себе! В порыве злости на свою шлюху не подумал обо мне! Просто взял и рвануло в неизвестном направлении! Он же видел, что мы едем за ним, и ему было плевать на меня! — я кричу и рыдаю в голос. Все, о чем я молчала, начало вырываться наружу. — Каждый раз, когда я закрываю глаза, вижу, как его машины летит в этот чертов кювет! Каждый раз, когда я закрываю глаза, вижу, как он лежит в крови на крыше своей машины, потому что не пристегнулся! Я постоянно думаю, выжил бы он, если бы был пристегнут?! Постоянно думаю, если бы я не вызвала его домой, остался бы он жив?! И, черт, я хочу знать, подумал ли он вообще обо мне?! А о Кирилле? Ты понимаешь, что это из-за меня он узнал об измене Ани? Из-за меня он уехал в бешенстве!
Артем прижимает меня к себе и пытается успокоить, остановить мои рыдания. Но это не помогает. И никогда не помогало.
Раньше эту способность имел Кирилл, но теперь ему самому нужен такой человек. Сейчас наши объятия не помогают нам. Теперь мы просто делимся друг с другом одинаковой болью.
— Знаю, сейчас мои слова ничем не помогут и покажутся бессмысленными, но ты ни в чем не виновата. Просто так сложилась жизнь, распорядилась судьба. Трагически и ужасно, но мы не в силах что-то изменить.
— Я не знаю, как жить без него. Мы же были частью друг друга… Я не хочу даже знать, какого это — жить без него…
