меня по плечу. – Отправляемся, Пахан. Женитьба – святое дело.
Вижу краем глаза, как Маша при этих словах поворачивается в нашу сторону.
– Смотри, Юрец, твоя очередь не за горами, – подмигиваю ему.
– Это мы ещё посмотрим, – тихо, чтобы не услышал никто, кроме меня, говорит Юрец. – Я пока не тороплюсь.
Мы прекрасно понимаем друг друга. Наверное, поэтому Юрец – мой свидетель. Я не могу пригласить случайного человека. И может, к лучшему, что никого из моих друзей на свадьбе не будет. Они все – часть моего прошлого. Той жизни, которой нет места в моём настоящем. И в будущем. Я не возьму с собой из них никого. Тех, с кем бутылку водки распивали по ночам в холодных коридорах и тесных комнатах, забитых людьми и ненужным хламом. Тех, с кем делили постель, когда мест попросту не хватало. Тех, кого вытаскивал из разных переделок я. И те, кто меня вытаскивал, хотя я отчаянно этому сопротивлялся. Привык обо всём заботиться сам. Привык кричать направо и налево, что мне никто не нужен, что я смогу всё сам.
Смог!
И теперь назад мне путь отрезан.
Я сам так решил. Я выбрал свою дорогу. Я шёл по ней два года в сопровождении единственной женщины, которую счёл подходящей для меня. Все остальные – фантом. Ни об одной из них не останется памяти. Они – пустые и ненужные. Милада простит мне эти слабости. Возможно, сам я не смогу. Но это неважно. Я оставляю позади всё, что мешало мне быть тем, кем я всегда хотел. И распахиваю дверь в новую жизнь. Она начнётся уже скоро. Как только мы скажем друг другу «да», и я надену ей на палец кольцо. Когда нам вручат свидетельство, где будут стоять наши подписи, заверяющие, что мы отныне муж и жена. Когда услышим поздравления и пожелания счастливой семейной жизни. Когда я буду кружить её в танце, помня об осторожности и о её положении. Когда вернёмся домой, в эту квартиру и ляжем в нашу постель. Когда будем целовать друг друга и говорить: «Люблю».
Люблю…
Оправляю пиджак, бросаю последний взгляд в зеркало в прихожей и с улыбкой поворачиваюсь к собравшимся:
– Я готов.
* * *
Свадьба! Это должно быть круто.
Мне всегда представлялось большое торжество, длинные столы, сотни гостей, музыка, смех, веселье. Я любил свадьбы в детстве. Мне довелось побывать на нескольких. Родственники шутили, мол, Пашка, скоро маму замуж выдашь.
Не выдал.
Мама замуж не пошла.
Зато в сорок с небольшим лет готовится стать бабушкой. И она очень красива и выглядит потрясающе. Почти так же, как моя жена.
Никакого выкупа. Семейство Шумаковых не простило бы нам этих доисторических традиций. И мне заморачиваться не хотелось. Все эти дворовые гулянья пусть останутся для тех, кто чтит обычаи своих предков. Я же собираюсь создать свои традиции и устои. И моя женитьба – только начало.
Удивляюсь, насколько я воодушевился предстоящим событием. Всего каких-нибудь полчаса назад места себе не находил. Теперь готов хоть на крыльях лететь к своей нареченной.
Она, бесспорно, хороша. Она сегодня лучше всех. Платье белоснежное, идеально сидит на её всё ещё стройной фигуре. Длинное, до пола, расшитое стразами. Зная амбиции моей женщины, не удивлюсь, если бы она приказала и бриллиантами украсить подол. Но это явное расточительство. К тому же платье это – на один вечер. А завтра у неё приготовлено другое. Меня же вполне устроит тот же костюм. Если он останется цел. Но я всё же решил много не пить. Может, потом как-нибудь с Юрцом по старой памяти посидим у меня на кухне. Выпьем на двоих 0,75 «Державной», закусим чем-нибудь домашним. Милада не станет возражать. Ей волноваться вредно. Поедет к родителям в это время или к подруге какой-нибудь в гости. А мы с Юрцом вспомним общажные приколы, вместе окунемся в воспоминания юности, поржём и тихо – мирно разойдёмся.
Блин, ностальгия понеслась!.. Опять не в тему. Я только настроился на новый лад, а оно опять. Что ж за душа у меня такая мятежная? Надо срочно закурить, тогда, может, успокоюсь хоть чуть-чуть. Зову Юрца на балкон (это у Шумаковых в квартире), дверь прикрываю, достаю пачку сигарет, закуриваю. Милада смотрит на меня с тревогой. Да всё нормально, милая. Дай затянуться пару раз. А Юрка говорит:
– Перед смертью не надышишься.
– Это точно, – соглашаюсь я.
Смотрю вниз. Высоко стоим. Район хороший, приличный. Двор вылизан до блеска. Цветочки в окнах (балконы все утеплённые – жить можно). Погода сегодня радует. Снег тихо падает, мороз несильный. Зима в этом декабре красивая. А через неделю (чуть больше) Новый год. Вот это сказка!
– Помнишь, Юрец, как в детстве праздник ждали? Ночью просыпались, подходили к ёлке, проверяли – приходил Дед Мороз, положил подарки?
– Помню. Я однажды прямо под ёлкой уснул. Утром родители обыскались – где ребёнок? – смеется Юрец. – Потом нашли, сказали: «Ну, вот. Это Дед Мороз нам такой подарок сделал».
– Хорошие у тебя родители, Юрка. Цельные!
– И ты, Паш, родителем хорошим будешь. Если постараешься.
– Да я ж не знаю, как, – развожу руками.
– Научишься. У тебя есть голова на плечах. Всё сможешь, что захочешь.
– Спасибо, братан, – искренне благодарю его. – Такие слова мне редко кто говорит. А если по-честному, то практически ни от кого я их не слышал.
– Ничего. Потом тебе твой сын так будет говорить: «Пап, у тебя всё получится».
Сын… Прикольно, если будет так. Хотя и дочка неплохо. Но она будет ближе к матери. А вот если родится пацан, тогда мы с ним точно зажжём! Таких дел наворотим! Огонь парень будет. Весь в отца.
Эх, размечтался!..
– Идём, Юрец, – докуриваю сигарету и бросаю «бычок» в окно. Ничего с этим элитным двором не случится, если я тут немного погажу. – А то тесть с тёщей уже икру мечут. Сожрут меня с потрохами, если слушаться не буду.
– Как они вообще тебя впустили в свою святую обитель? – поддерживает Юрец мой чёрный юмор.
– Сам удивляюсь. Наверное, лицом вышел. Понравился.
Мы можем так шутить очень долго. С полуслова друг друга понимаем. Но тесть, и правда, выглядит недовольным. А причина, конечно, во мне. Кто ещё может испортить настроение великому и могучему Алексею Петровичу? Эх, чую я, со мной он наживет седых волос. Или плешью раньше времени покроется.
Милада протягивает мне руку – в тонких кружевных перчатках. На пальцах разные кольца с драгоценными камнями. Ох, и любят же её баловать родители!.. Двадцать пять лет девке,
