но затем он поспешно сворачивает окно снимков и печатает что-то. Странно…Он сильно напряжен, словно зол или раздосадован, но мимика лица ничего из перечисленного не выражает. Он выглядит холодным, словно айсберг, так что если я не была бы настолько чувствительна к чужому настроению, то может и не заметила бы. Но подростковый период рядом с агрессивным отчимом и мнущейся матерью выковали из меня человека, тонко подмечающего чужое настроение.
– Все в порядке? – спрашиваю не то что по привычке, а стараясь проявить участие, чтобы завести невзначай нужный мне разговор после.
– Что? – на долю секунды маска спокойствия слетает с его лица, и на меня смотрит озверевший загнанный в угол зверь.
Но затем он спохватывается и улыбается мне заученной отточенной доброжелательной улыбкой. Но поздно. Ощущение такое, что скалится гиена, готовая вот-вот растерзать умирающую жертву.
– Вы напряжены, – говорю максимально эмоционально, как могу: не слишком участливо, не слишком холодно, – если у вас проблемы, я могу и сама…
Не успеваю окончить предложение.
– Это приказ Шамиля, – дергается верхняя губа, словно в знак презрения или неприятия, – ни на шаг отходить от вас, так что выбирайте себе одежду впрок, вряд ли скоро представится такая возможность.
Приподнимаю в удивлении брови. Говорит так, словно это я сама закапризничала и выпросила этот невольный шопинг. Дальше мы едем в молчании, но это занимает всего-то минут пятнадцать. Идем внутрь внушительного здания, в котором ранее я никогда не была. Все же занятость на учебе и работе не позволяла рассекать по городу, где и когда вздумается. Двое охранников идут позади на небольшом расстоянии, достаточном, чтобы нас не слышали, и чтобы среагировать в случае чего. Макс идет подле меня, стоит только руку протянуть. Пока мы ходим по торговому центру вдоль ряда бутиков, я, вместо того, чтобы осматривать вещи, кошусь на мужчину, не зная, как начать разговор. Так ни к чему и не придя, решаю идти ва-банк.
– Что стало с Гришей? – снова застаю его врасплох.
Он даже спотыкается, но затем берет себя в руки и безразлично смотрит на меня, окидывая взглядом мои джинсы и майку.
– Не забивайте голову глупостями, вам нужно обновить гардероб, люди в нашем кругу смотрят на внешний вид, – совершенно игнорирует мой вопрос и берет меня за локоть, тянет в ближайший магазинчик.
К нам тут же спешит девушка-консультант и что-то щебечет, я лишь бездумно, как болванчик, киваю, соглашаясь на все, что она предлагает. Бутик какой-то элитный, видно, что дорогой. В иной ситуации я бы ужаснулась и пошла бы куда попроще, не привыкшая тратить такие огромные суммы на всего лишь кусочки ткани. Но сейчас не испытываю ни капли угрызения совести за трату чужих денег. Подаю голос, когда девушка отходит.
– А Шамиль знает, что вы накачиваете наркотой его девушек? – спрашиваю на удачу, но именно это действует.
Выцепляю, как резко он дергается, как напрягается каждая мышца его тела. Взгляд, брошенный в мою сторону, колючий, острый и предупреждающий. Он дожидается, как только девушка уйдет на достаточное расстояние от нас за новыми моделями платьев, и подходит ближе.
– Держи свой язык за зубами, кукла, – цедит, наклоняясь к моему лицу максимально близко, – ты, может, и родила ему наследника, но не забывай, что твое положение в доме – очень шаткое.
Битва взглядов, где никто из нас не собирается уступать.
– А ты сам кто такой? – улыбаюсь уверенно, хотя внутри меня дрожит та самая маленькая девочка, что боится всего на свете, а в особенности властных и жестких мужчин, – семья? Может, лучший друг? М?
То, с каким вызовом я смотрю в его суженные глаза, придает мне еще большей уверенности в своих действиях.
– А ты уже не та овечка, – делает он вывод и усмехается, дергая уголком губ, даже «вы» опускает, допуская фамильярность, – что, думаешь, ноги раздвинула и можно клыки показывать?
– Ты прав, – морщу нос, игнорируя прямое оскорбление, – Шамилю будет интересно узнать, что случилось в ту ночь.
Для меня не составило труда сложить два плюс два, так что я лишь вижу, что Макса коробит эта информация. Боится Галаева, несмотря на столько лет службы боссу. Что, не так уж и велик его рабочий лимит? А гонору-то…
– Жив твой Григорий, – склабится помощник зверя, – что ему сделается.
Наклоняет голову набок и изучает меня с видом исследователя-энтомолога, увидевшего неведомое насекомое, тщательно рассматривая теперь словно под лупой.
– Где он? – спрашиваю напряженно, стискивая кулаки до боли в ладонях от впившихся ногтей.
– А это уже не твое дело, – взгляд еще суровее, руки в карманах, поза зажатая, – слышала такое выражение «меньше знаешь – крепче спишь»?
Какая банальщина, усмехаюсь про себя, а вот его взгляд тревожно бегает по стеллажам, затем возвращается ко мне.
– Кто знает, может… – хрустит шеей, – мы сможем друг другу помочь.
И отворачивается, отходит на несколько шагов и присаживается на стульчик. Больше не обращает на меня внимания, а вот я же остаюсь стоять на месте, как вкопанная, гадая, что же такого он имел ввиду.
– Вот это идеально подойдет, – подходит ко мне консультант и показывает какое-то черное платье.
Я киваю и иду его примерять. Совершенно без разницы, что за одежду мне тут втюхивают, так что быстрее бы расправиться с этой задачей и домой. Всю дорогу обратно в салоне автомобиля тишина, что никого в принципе не тяготит. А вот когда мы подъезжаем к дому, на пороге нас встречает Хаят. Вижу во дворе несколько машин, что наводит на подозрения, что у нас гости. Женщина судорожно перехватывает у меня часть пакетов, затем говорит доброжелательно, что еще больше убеждает меня в своих подозрениях.
– Давайте я вам помогу, – поспешно заводит в дом, – ужин вам подадут в комнату, так что давайте поспешим, вы наверняка устали с дороги.
Усмехаюсь, но тут краем глаза кое-что замечаю. Дверь в столовую слегка приоткрыта, и я успеваю заметить край женского черного платка. Тело прошибает током, догадываюсь, кто сидит за столом.
– У нас важные гости, – доносится до меня голос сзади идущей домработницы, – так что не выходите из комнаты.
Кажется, что я слышу слово «харам», но способностей к языкам у меня нет, так что не уверена до конца, что она произнесла. Как только за мной закрывается дверь комнаты, стук словно пригвождает меня к месту. Что, черт возьми, происходит в этом доме? Новая хозяйка дома решила проверить свои владения? В груди неприятно свербит, в горле горький ком, на глазах аж слезы наворачиваются, что жизнь не устает подбрасывать мне «сюрпризы» раз за разом, изо
