него точно не собирается. Ведь не просто же так прилетела в Россию. Значит, был повод. Причина.
Сглатываю горький ком разочарования и, вытащив Даню из специального детского стула, отправляю его играть. А сама встаю у раковины и принимаюсь долго и методично намывать посуду. Возможно, кому-то это покажется странным, но домашние хлопоты успокаивают мне нервы. Когда руки заняты, лить слезы не совсем удобно. Невольно отвлекаешься. Переключаешь внимание на что-то другое. Более приземленное и прозаичное.
Именно поэтому весь вечер я провожу в трудах: протираю пыль, глажу выстиранное постельное белье и устраиваю ревизию косметических средств, нещадно выбрасывая все, у чего истек срок годности.
Ближе к девяти купаю Даньку и укладываю его в постель. Наш ежедневный ритуал подготовки ко сну включает обязательное чтение сказки. Сегодня – Муха-Цокотуха. Малыш поудобней устраивается на подушке и демонстрирует готовность слушать. История про лихого-удалого комара, спасшего муху, его впечатляет. Некоторые кусочки текста он даже наизусть помнит.
Когда сказка прочитана, а потяжелевшие веки сына наконец сомкнуты, я осторожно слезаю с кровати и, плотно прикрыв за собой дверь, устремляюсь обратно на кухню. Я вообще-то не любительница пить в одиночестве, но в моем состоянии бокальчик сухого кажется не таким уж плохим решением.
Расположившись в уютном кресле у окна, беру в руки бокал и, сделав небольшой глоток, пускаю скупую слезинку. Полноценную истерику я себе позволить не могу: боюсь разбудить Даню, да и на работу завтра рано. Будет неудобно появляться в офисе с распухшими от рыданий глазами.
А вот так погрустить в тихом одиночестве я вполне могу. Моя осколочная печаль останется только между мной и бокальчиком красного. Об этом больше никто не узнает.
Еще немного отпиваю и вдруг вздрагиваю, чуть не облившись терпким напитком. Неожиданный стук в дверь, испугавший меня чуть ли не до полусмерти, мне не померещился. Кто-то по ту сторону действительно жаждет попасть ко мне в квартиру. Напористый звук повторяется снова и снова.
Спешно откладываю бокал в сторону и несусь в прихожую. Кого принесло на ночь глядя? Я ведь никого не жду…
Припадаю к глазку и… Обалдеваю.
Потому что на лестничной площадке стоит никто иной, как Вавилов.
Сердце кубарем летит в пятки, а дыхание делается прерывистым и частым. Ощущаю себя на грани обморока, потому что происходящее никак не может уложиться у меня в голове. К Вавилову приехала жена, но он здесь… Какого-то черта здесь, под моей дверью! Как это вообще понимать?
Одеревеневшими от шока пальцами прокручиваю замок и несмело открываю дверь. Все боюсь, что Александр окажется злой шуткой моего поплывшего воображения. Но секунду спустя мои опасения окончательно развеиваются: Вавилов и вправду тут. Глядит на меня уставшими глазами.
– Привет, Ангелина, – произносит хрипло и, чуть пошатнувшись, заходит в квартиру.
Разрази меня гром! Да он пьян!
– Привет, – пищу пораженно. – Ты… Ты чего здесь?
– Захотел тебя увидеть, – отвечает просто. – Можно?
Не дождавшись ответа, он разувается и снимает пальто. Несмотря на хмель, гуляющий в крови, его движения тверды и уверенны. С облегчением понимаю, что мужчина далек от той неприятной кондиции опьянения, когда теряется связь не только с разумом, но и собственным телом. Александр чуть более расслаблен, чем обычно, но все же вполне владеет собой.
– Что-то случилось? – взволнованно допытываюсь я. – Или… Или ты просто так приехал?
Последнее предположение кажется мне диким, но в то же время никакие другие благовидные предлоги на ум не идут.
– Говорю же, тебя захотел увидеть, – растягивает шубы в шальной улыбке. – В это так сложно поверить?
Вообще-то да, сложно. Но я предпочитаю умолчать об этом.
– Ну… Проходи тогда, – растерянно веду рукой в сторону кухни. – Только не шуми, ладно? Данька уже спит…
Вавилов кивает и устремляется в указанном направлении. Медленно выдыхаю и, проследовав за ним, плотно закрываю за собой дверь. Что-то мне подсказывает, что этот вечер будет нелегким.
Вавилов останавливается по центру комнаты и вперяется в меня долгим внимательным взглядом. Он смотрит так, будто впервые меня видит. Изучающе, пристально, напряженно. А еще с вызовом. Словно ему есть, что сказать.
Натягиваюсь тонкой струной и внутренне трепещу. Я почти физически ощущаю, как моя выдержка надламывается и медленно осыпается в крошево. От нарастающих предчувствий теснит в груди, а гулкий стук собственного сердца отдается в висках.
– Как звали твоего бывшего? – ни с того ни с сего спрашивает Вавилов. – Ну того, из-за которого ты еще плакала в офисном туалете.
Чего-чего, а такого вопроса я никак не ожидала. Аж рот приоткрыла от растерянности.
– Дима, – без задней мысли отвечаю я. – А что?..
– Да так, – на губах мужчины появляется хищная улыбка. – Ты ведь утверждала, что он отец Даниила, верно?
– Д-да, – заикаюсь от ужаса, потому что его тон мне категорически не нравится.
– Тогда почему отчество у твоего сына Александрович, а не Дмитриевич? – щурит глаза. – А, Ангелина?
Застываю на месте, подобно статуе. Время резко замедляется, а пространство вокруг перестает существовать. Я больше не вижу ни своей кухни, ни Вавилова, ни сумеречного пейзажа за окном. Все мое внимание устремляется в прошлое. В тот роковой миг, когда я решила дать Дане отчество родного отца.
Помнится, родители меня отговаривали. Предлагали сделать сына Ивановичем. По моему отцу. Ведь я тоже Ивановна. Даже Наташка сказала, что раз уж я решила скрыть ребенка, то лучше не упоминать правду в документах. Ну, чтобы перестраховаться и отвести от себя подозрения.
Но я все равно сделала по-своему. Возможно, мне хотелось хоть в чем-то быть честной, а возможно – я просто мечтала дать сыну если не фамилию Вавилова, то хотя бы его отчество.
Разумеется, тогда я и предположить не могла, что мое смелое решение обернется мне боком в будущем. Ну кто же знал, что Вавилов окажется таким дотошным? Что обратит внимание на такую в общем-то несущественную мелочь? Да я ведь даже о том, что он вернется в Россию, не думала! А уж о его вероятном интересе к моему ребенку и подавно.
Я сама загнала себя в угол. Своей ложью. Своим страхом. Своей гордостью. И бежать мне больше некуда.
– Только не говори, что выбрала отчество для сына наугад, – предостерегает Александр. – Я ни за что в это не поверю.
– Я и не собиралась, – отзываюсь хрипло.
