соседний дом. Машины Кирилла во дворе нет. После нашего разговора он быстро слинял. Так больше и не возвращался.
Долой Кирилла из головы!
Принимаю душ, закутываюсь в полотенце и выхожу из ванной комнаты. Из моей комнаты доносится телефонный звонок. Прислушавшись к рингтону, я нарочно замедляю шаг. Только на Кирилла у меня стоит отдельный рингтон. Раздобыл всё-таки мой номер где-то.
Беру телефон в руки и сбрасываю вызов. Расплываюсь в улыбке, когда телефон снова начинает вибрировать. Сбрасываю ещё парочку раз. Всё-таки приятно иногда упрямиться и валять дурака.
Телефон в очередной раз подаёт сигнал, я жду парочку секунд и лениво подношу его к уху.
— Слушай, я и мой белый конь скоро уже превратимся в архитектурный памятник. Я столько народу вокруг себя сроду не собирал, а тебя всё нет и нет, — начав за здравие, Кирилл заканчивает за упокой. — Где ты, блин, ходишь?
— Я не пошла на занятия, — утираю нос.
— Не пошла? Из-за меня?
— Вот ещё! Можно подумать, я боюсь тебя. Нет, просто голова разболелась, решила остаться дома, — театрально вздыхаю, плюхнувшись на кровать.
— Слышал, при головной боли помогает хороший секс. Могу оказать высококвалифицированную помощь, — хриплый голос множит на теле мурашки, уносит разум в транс.
Что-то здесь душновато становится или это жар, поселившийся в моём животе, раскалил воздух в комнате?
— Прям-таки высоко? — иронично посмеиваюсь, теребя кончик полотенца из-за нервов.
— А ты сомневаешься в моей квалификации? — он улыбается.
Мне и видеть не нужно его, чтобы понять, что улыбка его сейчас сияет ярче солнца за окном.
— Нисколько, — протягиваю игриво, — но в квалификации аспирина и мягкой кроватки я всё же больше уверена.
— Мягкой кроватки, говоришь? — слышу заинтересованность, которая ещё больше разжигает внутри огонь, а потом решительный призыв к действиям: — Это ж самые комфортные для меня условия. Через пять минут буду. Только смотри, без меня не начинай!
Кирилл отключается, а вслед за этим отключается и мой мозг.
Что я натворила?
Во время восстания флиртовала со своим врагом. Никудышный из меня повстанец.
И Кирилл тот ещё лжец. Говорил о пяти минутах, а сам врывается в мой дом через считанные секунды. Я даже не успела запереться, а он воспользовался тем, что родители мои всегда держат дверь открытой. Лишь на ночь её закрывают.
Подскакиваю с кровати, чтобы хотя бы забаррикадироваться от него в своей комнате, поскольку с лестницы уже слышу приближающие энергичные шаги. На всех парах, переступая через несколько ступеней разом, он несётся в мою комнату.
— А, вот ты где, моя прелесть, — тормозит в шаге от меня, как и думала он светится улыбкой, ослепляя мой разум.
Замираю, едва дотронувшись до ручки. Моргаю и с силой отталкиваю дверь от себя, но мгновенно терплю поражение даже в этом деле.
— Я не одета! Выйди отсюда.
Кирилл всей своей мощью наваливается на временное препятствие и оказывается в комнате. Растянув хищный оскал, пятернёй проходится по своим белокурым волосам, зачёсывает их назад. Дышит тяжёло, исследует моё тело. Снизу вверх скользит испытующим, порочным взглядом, от которого хочется забиться в угол. Изолировать себя от него, от избытка различных ощущений, с одной стороны граничащих с безумством, с другой — непреодолимым желанием.
Так и делаю. Пятой точкой вжимаюсь в угол, рядом со шкафом и как только Кирилл делает смелый шаг в мою сторону, я распахиваю дверцу. Какое-никакое препятствие. Хоть на время оно скроет меня от него, раз достойного отпора я дать не могу.
Сразу же слышу странный звук, похожий на звук открывающейся ширинки. Краем глаза высовываюсь, чтобы убедиться в том, что я ещё не совсем спятила.
Я не спятила, а вот Кирилл...
— Ты какого хрена делаешь? — пищу я, хватаюсь за голову, увидев как она снимает с себя джинсы.
— Уравниваю условия. Ты раздета, теперь я тоже, — из-за спины стягивает футболку.
— Ты совсем долбанулся? — кручу у виска, теряю страх и становлюсь рядом с ним. Передо мной его крепкая грудь, энергично двигающаяся от глубокого дыхания, в носу его аромат, но этим меня сейчас вряд ли можно сбить с толку. Я разгневана. Скрещиваю руки на груди и с недоумением заглядываю в его глаза, в которых с каждой секундой становится всё больше животной похоти. — Кирилл, я не понимаю тебя. Ты реально думаешь, что вот так просто можешь заявиться ко мне после всего? Что так просто я забуду всё? И ещё проще отдамся тебе?
— Ты хочешь, чтобы я извинился перед тобой? Я могу, но пока на ум приходит только один способ, а ты чего-то ломаешься.
— У тебя совсем не осталось ко мне уважения, да?
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — разводит руками, не утратив при этом ни капли своей сексуальности.
— Или навсегда забыл дорогу ко мне или же попросил у меня прощения за всё! Только тогда мы сможем общаться как раньше.
— Как раньше уже не будет, Яна, — с серьёзным видом он качает головой.
— Именно поэтому я предоставила тебе выбор. Решай сам, а сейчас оставь меня. Дай мне одеться.
Наш непрерывный зрительный контакт продолжается ещё какое-то время, пока до Кирилла наконец не доходит, что зрительный контакт — это именно тот контакт, на котором и закончится наше общение.
Смирившись с поражением, он поднимает с пола свои вещи и так легко и просто обращается в бегство.
Легко и просто.
Всё у Кирилла Ярцева получается легко и просто. Всё, за исключением одного... За свои поступки он никогда не научится отвечать.
Выдуманная головная боль внезапно становится куда более реальной. С приходом Кирилла у меня разболелась голова, а с его уходом разнылось ещё и сердце.
Спускаюсь вниз, чтобы сварить себе кофе в кухне, подумать о том, правильно ли я поступила за завтраком, и совсем не ожидаю увидеть его там.
Кирилл вольготно расселся за столом и с большим аппетитом уплетает мамин яблочный пирог.
— Ты же не против, если я тут перекушу? — набивает щёки до отказ, облизывает пальцы. — На голодный желудок я не могу просить прощения.
— Я... я... не... — недоумённо хлопаю глазками.
— Собирайся, надо кое-куда съездить.
— К-к-куда?
И снова меня слепит его лучезарная улыбка.
— Туда, где мне будет гораздо комфортней замаливать свои грехи.
Так себе предложение.
Обычно, в каких условиях комфортно Кириллу Ярцеву, большинство людей испытывают дискомфорт. Я не исключение.
Помню, как лет семь назад семьями мы отправились на Алтай. Прислушавшись к Кириллу, устроили палаточный лагерь в каких-то дебрях, где с одной стороны разливалась бурная Катунь, а с другой — пугающие пещеры. Ночью было
