губам к глазам, а потом… Куда-то поверх Таниной головы. Он изменился, этот взгляд. За мгновение, за одно моргание. Только что был счастливым и ярким, а потом – как будто захлопнулась дверь.
– Что… Что там такое? – спросила Таня, пытаясь повернуть голову. Но псих сжал ее подбородок, заставляя смотреть на себя. – Что происходит?
Пламя сменилось льдом. Психа как будто кто-то окатил холодной водой или ударил током. Таня никогда прежде не видела его таким, и ей стало не по-детски страшно.
– Таня, – шепнул он, прижимаясь к ее рту губами. – Что бы сейчас не происходило – не реагируй.
– Что?!
– Никого не слушай. И, главное – не бойся.
– Очень, блять, страшно, когда ты говоришь мне не бояться!
– Таня, – пальцы на подбородке сжались еще сильнее. – Пожалуйста. Доверься мне.
Во рту пересохло. Таня смотрела в его глаза и видела, как в них угасает свет. Но это все еще был ее псих, ее дурак с собакой, ее идиот, который просто вломился в ее дом и остался там, хотя его не приглашали.
Поэтому она кивнула, чувствуя, как руки начинают трястись.
– Хорошо.
Псих кивнул тоже.
И только после этого позволил Тане повернуться.
Их было четверо. Таня узнала их с первого взгляда. Трое угрожающего вида качков, а четвертый – очевидный лидер с улыбкой во все его мерзкое лицо. Они шли прямо к психу, а все вокруг оборачивались, вероятно, потому что брызги пафоса разлетались во все стороны, как капли с мокрой собаки.
– Знакомые лица, – прошептала Таня.
Псих сжал ее руку. И если тогда, на улице, когда Таня подслушивала их разговор, наблюдая с детской площадки, псих выглядел очень уверенным в себе (даже чересчур, учитывая, что их было трое против него одного), то сейчас, его уверенность как будто вся растерялась. И Таня ощущала его дрожь своими пальцами.
– Привет, Егорушка, – поприветствовал главный придурок.
Псих улыбнулся, но глаза его при этом вспыхнули яростью.
Что-то явно происходило. Несмотря на то, что вокруг все шло своим чередом (только что закончился один заезд, и теперь готовился второй), именно здесь, на клочке земли, между психом и этими парнями что-то происходило.
– Тебе здесь не рады, – сказал псих холодно.
Главный придурок продолжал улыбаться.
– Разве не пора зарыть топор войны, Егор? Мы же были друзьями.
– Главное слово – «были».
Таня тихонько стояла позади, надеясь, что ее не заметят, и рассматривала мужчину внимательно. Он явно был старше психа и, судя по самодовольно улыбочке – влиятельнее. Но от психа исходила такая мощная энергия, что он мог бы сейчас убить кого-нибудь только ею. Не используя физической силы.
– Не понимаю, в чем твоя проблема?
– Я не хочу, чтобы ты был здесь, Костян. Ты и твои приятели. Вам здесь не рады.
Костя помотал головой. Таня рассматривала его и пыталась понять, что именно делает его таким угрожающе жутким. Черный как ночь взгляд? Или изогнутые губы, которые как будто не переставали улыбаться, но если приглядеться, то можно было увидеть в этой улыбке животный оскал?
Его большая ладонь опустилась на плечо психа, пальцы крепко сжались.
– Ладно. Ладно, мне не нужны проблемы, если ты настаиваешь – я уйду. Но перед этим… Давай прокатимся? Как в старые добрые?
– У меня уже есть соперник для гонки, – отрезал псих.
Костя шагнул на него и прищурился.
– Но ты же знаешь, что никто не сравнится со мной? – Тане стало не по себе. Настолько не по себе, что ей захотелось уехать отсюда нахрен и забрать психа с собой. Тем временем, Костя снова отступил на шаг и улыбнулся. – Ты пока подумай, а мы с парнями выпьем немного безалкогольного… Мы ведь не хотим попасть в аварию?
Резко псих дернулся и схватил мужчину за воротник куртки. Вокруг них сразу образовалась толпа людей, растаскивающая их, чтобы эта небольшая заварушка не превратилась в драку. Таня вцепилась психу в руку.
Тот застыл на месте.
Костю, казалось, ситуация только забавляла.
Он смотрел на психа с вызовом и самодовольством таким едким, от которого несло, как от помойки, за версту.
Таня сглотнула.
Это был не страх внутри нее, нет. Непонимание происходящего. Вопросы роем полыхали внутри ее головы, и она в очередной раз пожалела, что не задала их вчера, позавчера или неделю назад.
– Встретимся на старте, – прошипел псих, и Костя, сияя самодовольством, растворился в толпе вместе со своими шестерками.
Таня выдохнула, оглядываясь. Всем как будто стало резко плевать на гонку, на вечеринку, на то, насколько крутым и организованным было это событие. Они хотели мяса. Как падальщики собрались на звуки борьбы и теперь разочарованно расходились, жалея, что не увидели ничего интересного.
– Ты поедешь с ним? – спросила Таня, когда псих повернулся к ней.
– Да.
– Ладно.
Псих вздохнул.
– Таня, я уже сказал – если ты попросишь, то я не поеду. Если ты попросишь, то мы вообще уйдем отсюда, я сделаю все, что ты захочешь.
Таня кивнула.
Наверное, в другой ситуации, на душе у нее расцвели бы какие-нибудь цветочки нежно-голубого цвета от его слов, но сейчас она не чувствовала ничего, кроме тревоги и непонимания.
Но также она знала, что психу бросили вызов. Вызов на глазах у толпы, и если он хотел, если ему было нужно это… Как Таня могла запретить ему?
– Езжай.
Псих явно был удивлен.
– Что?
– Езжай. Надери ему задницу.
Губы прижались к ее губам – резко, жадно, очень по-собственнически. Таня охнула и приоткрыла рот, впуская язык. Но через секунду поцелуй был прерван, хотя ладони психа остались на ее лице.
– Ты самое лучшее, что со мной происходило, Таня.
– Да, действительно, я ведь отправляю тебя на смерть.
– Ты от меня так легко не отделаешься.
Он улыбнулся, а потом ушел в сторону организаторов, оставив Тиму и Ромычу указания насчет того, как и какими напитками им лучше напоить Таню и Полли.
Полли от этого пришла в восторг, а Таня…
Ей было не до напитков.
Она следила за тем, как псих уходит, и не понимала, от чего ей так тяжело на душе. Взгляд ее сам по себе потянулся к Косте и его компании. Они стояли у красной спортивной машины в стороне ото всех и над чем-то
