Двадцать (СИ) - Соболева Ульяна ramzena

- В доме ведется скрытая запись. Найди пленку. До того, как кто-то побывает там!

- У тебя хватает наглости меня о чем-то просить?

- Пожалуйста, Лера. Это важно.

- Для кого важно? Для тебя? Выгородить твоего любовника? Так вот знай для меня вы оба виноваты! И всегда будете! Чтобы я там не нашла!

- Просто найди запись и принеси мне, надеюсь хотя бы это я у тебя заслужила! За все годы!

Лера отключилась, а я прикрыла глаза и снова увидела перед собой лицо Жени. Как он говорил мне и смотрел на меня, как прижимался ко мне как гладил мои волосы. Никто и никогда не гладил мои волосы, не вдыхал их запах, не смотрел на меня вот так.

Сотовый внезапно снова зазвонил, и я увидела номер адвоката. Быстро ответила.

- Да!

- Вашего Женю только что пырнули ножом в СИЗО… вам бы никто не сообщил. Я просто хочу, чтоб вы знали. Тело уже отвезли в морг.

- Что?

Я кажется ее не услышала и медленно оседала на пол вместе с сотовым в руках.

- Евгений мертв, его убили в СИЗО вы меня слышите, Елена Анатольевна?

Глава 21

Прошло шесть месяцев

Тяжело вставать с постели. Тяжело втройне когда особо вставать не хочется. Только одно и держит – шевелящийся внутри ребенок. Как будто вцепился в меня крошечными ручками и не дает утонуть в трясине безнадежности.

Слезы выплаканы, боль пульсирует внутри и разъедает день за днем мое сердце. У меня больше никого нет кроме этого малыша. Если бы не он наверное сунула голову в петлю и все бы закончилось. Если бы знала тогда что вижу его в последний раз сказала бы что люблю. Сказала бы что он значит в моей жизни и как вытащил меня из могилы безразличия, поднял со дна неверия в себя.

Истерик не было, скорее оцепенение, отупение и лишь одно понимание – нельзя так горевать. Для ребенка вредно. Моя врач предлагала мне психиатра и что можно даже в моем положении подобрать антидепрессанты, но я не решалась. Травить малыша лекарствами. Какая-то жизнь от УЗИ до УЗИ. Увидеть, услышать младенца и понять, что я живу не зря. Что вообще все это было не зря. Всего лишь два эпизода любви, всего лишь несколько встреч. Мне даже вспоминать почти нечего… а я вспоминаю. Бесконечно и мучительно вспоминаю его лицо, которое почему-то иногда выглядит смазано, его глаза, его ресницы.

Вспоминаю и стараюсь держать себя в руках, чтобы не взвыть и не начать орать до разодранного горла. Да, у нас не было будущего. У нас не было ничего с ним, что могло бы стать нашим общим и любви даже не было. Мы и говорить о ней не успели.

Долгими вечерами я смотрела в темноту и разговаривала с НИМ. Говорила все то, что не успела сказать. Лежала в обнимку с его вещами, с фотографиями, на его кровати, в его комнате и говорила то, что сказать так и не успела.

Надолго ли я здесь? Не знаю. Ира успела переписать дом на меня. Когда только я даже не знаю. Успела оформить документы еще в больнице. Я могла распоряжаться имуществом, могла в нем жить, имела все права. И все что у меня осталось от преданной и настоящей подруги - это ее могила, куда я приходила с цветами и по долгу сидела на деревянной лавочке с соседней могилки. Памятника еще нет, только табличка с именем и датами рождения и смерти. Сижу часами и говорю с ней о ее сыне, рассказываю о внуке. Потому что уже знаю, что жду мальчика. У меня скоро появится свой маленький Женя. Потому что я даже и назвать его иначе не смогу. Только так. Только именем его отца. Я думаю Ира очень этого хотела бы.

- Прости…я ничего не смогла сделать. Прости, что он не здесь с тобой. Мне не дали.

Тело Жени мне не дали даже увидеть потому что я чужая и не имею никаких прав. Не жена, не мать. Посторонний человек.…Так как тело вообще никто не запросил Женю хоронили на тюремном кладбище под номером 3521. Моя адвокат добилась, чтоб меня впустили. Один раз. Впустили и дали постоять у могилы. Дали просто увидеть всего лишь пять минут. Пять минут провала в адскую темноту и отчаяние на грани с безумием.

Никто не объявился ни родственники, ни какие-то знакомые. На похоронах Иры никого не было кроме двух соседок и меня.

Потом заявилась Аня. Спустя три месяца пришла. Уже с животом. Мы столкнулись возле калитки и ее глаза невероятно округлились когда она заметила как я выхожу.

- Твою ж мать, значит это правда! Ты здесь хозяйничаешь! – выругалась она и помрачнела, рот сжался в тонкую полоску. Для нее это явно было очень неприятной неожиданностью. В руках у девчонки был ключ. И я понятия не имею, где она его взяла. Болезненно поморщилась, глядя на ее живот. Мой прикрывало просторное платье кардиган. Лето выдалось не самым теплым. Сегодня с утра лил дождь и ураган выкручивал деревья.

- Что тебе надо?

- Дом свой хочу осмотреть? – нагло заявила и вздернула подбородок.

- Твой дом? – переспросила я и не подумав ее впустить внутрь.

- Да! Дом моего и Жениного ребенка! Я ношу от него дочь! Между прочим, уже девять месяцев!

- Дом принадлежит мне! Ирина так захотела перед смертью!

- Я в суд подам! И посмотрим на чьей стороне он будет! Я его невеста! Мы не успели пожениться… ты помешала! А так мой ребенок имел бы все права на этот дом! Отойди в сторону я хочу осмотреть его. Завтра сюда придут покупатели! Ты здесь живешь на птичьих правах! Никаких документов у тебя нет!

- Кто придет, прости?

Я смотрела на нее и не понимала откуда в людях берется такая наглость, откуда она прорастает или впитывается с молоком матери? Ничего более бредового я никогда в своей жизни не слышала.

- Покупатели. Люди придут смотреть. А тебе пора выматываться. Я буду претендовать на этот дом, у меня есть свидетели, что он мне кольцо на палец надел. Я докажу, что мы гражданским браком жили. Я продам дом моего ребенка и куплю нам квартиру.

- А что мы с моим ребенком и дарственной от Иры будем делать?

- С твоей дылдой? Какое право она имеет на этот дом?

- Нет, вот с этим ребенком! – я распахнула кардиган и она опустила взгляд на мой живот, ее глаза стали похожи на два блюдца. Она побледнела и даже схватилась за ограду.

- Тоже девятый месяц.

- И… и кто его отец?

- Женя.

- Это еще надо проверить!

- Кто ты такая чтоб что-то проверять. Хотя любой тест ДНК покажет, что это его ребенок!

- Ты ему никто! Это я была невестой и…

- Невестой! Что ж ты, невеста, тело его не запросила? Его похоронили под номером в безымянной могиле!

- Не твое дело… я сюда с адвокатами приду!

- Какими? Что за блеф, Аня?! У меня дарственная и я жду ребенка от Жени. Какие адвокаты тебе помогут? Ты или дура или притворяешься! Иди вон отсюда! Ты не на что не имеешь прав!

- Да пошла ты! Сука старая! Чтоб у тебя камни родились! Чтоб он сдох твой ребенок! Тварь!

Развернулась и пошла прочь к машине в которой ее кто-то ждал.

- Твои речи тебе же в плечи! – послышался старческий шепот, и я увидела бабу Нюру соседку. Она меня перекрестила, - Не бойся проклятий, кто такое желает обычно сам бывает наказан. Проклятия всегда возвращаются к тому, кто их послал так или иначе. Пошли ко мне я тебя молочком напою. Парное. Только корову подоила. Идем.

- Спасибо, тетя Нюра, я сейчас не хочу. Мне в магазин надо.

- Анька та еще сучка вся в мать свою. А насчет ребенка проверять надо чей он. Хотя и поговаривают, что Женька у нее единственным был, мать следила чтоб ее продать повыгоднее. Но черт ее знает дрянь такую. Ушлая, хитрая.

- Я как раз за хлебом вышла. Потом на обратной дороге зайду. Попьем молока.

- Иди, дочка, иди.

Слушать про Аню и Женю мне не хотелось… и так от боли все тело скручивало. И дом этот его пустой с фотографиями и вещи, которые еще сохранили его запах. Я хотя бы увидеть его успела, поцеловать. Только и осталось вспоминать его губы на моих губах. И эта тьма, где лучик света пинает меня изнутри и напоминание ради чего я живу. Ради чего я вообще существую и дышу этим воздухом.