под себя.
Вместо этого он отодвинул ее ближе к ее стороне матраса и обнял сзади. Его грудь прижималась к ее спине. Когда его эрергированный член уперся в ее попку, она замерла.
— Давай спать, детка.
Да?
— Но…
— Не собираюсь я сейчас тебя трахать.
— Но ты… — она потерлась об его эрекцию.
— У подростков стояк случается по сто раз на дню. Быстро понимаешь, что это не смертельно, — он разместил свою руку на ее груди, устраиваясь поудобнее. — Из тебя выйдет отличный медвежонок Тедди, если ты заткнешься и уснешь, наконец.
Несмотря на горячий напиток, она все еще чувствовала холод внутри, словно все ее кости были вытесаны изо льда. Теперь, когда его живое тепло окутало ее, холод словно растаял, и она расслабилась. Согрелась.
Глава 10
Де Врис внезапно проснулся. Замер, оценивая окружающую обстановку. Еще не рассвело. И грохот мусоровоза подсказал ему, что именно его разбудило.
Когда Линдси зашевелилась рядом с ним, он понял, что шум разбудил и ее.
Он чувствовал себя отдохнувшим. Эта женщина действовала на него лучше любого снотворного. Ночью он перекатился на спину и утащил ее за собой. Ее голова лежала на его плече, а нога была закинута на его бедра, локоток покоился на его груди, а рука обнимала его за шею.
— Ты и правда охрененный мишка Тедди, — прошептал он.
— Наверно, нужно сказать спасибо, — она погладила ладонью грубую щетину на его щеке. — У тебя когда-нибудь был мишка Тедди?
— Ага, — он никогда без него не спал. — Сосед подарил. — Несчастному ребенку.
— А мне папа, — он чувствовал ее теплое дыхание на плече. — Я все еще скучаю по нему. — Твой отец жив?
— Умер, — он скривил губы. — Выжил во Вьетнаме и вернулся в Штаты, чтобы погибнуть в гребаной вертолетной аварии.
— Это тяжело, — она погладила его по груди. — Так у тебя осталась только мама?
— Любопытная сабочка. — В этом между ними была разница. Его любопытство исходило из желания знать, как устроены вещи и даже люди. Ее же — потому что ей было не все равно.
Что, блять, он творит, позволяя ей… влезть в его душу? Он повернул голову и вдохнул запах ее волос, потеревшись подбородком о шелковые пряди. Именно этого он хотел. Не только ее мягкое тело, но и чудесную душу. Ее тепло. У Южаночки был стержень, чтобы противостоять ему, и сердце, чтобы заботиться о нем.
Ага. Может, ему просто нужно удержать ее.
А это означает, что он предложит ей больше, чем кому-либо, с тех пор как он был совсем юным дураком.
Она больше ничего не говорила и не требовала ответов. Просто терпеливо молчала. Неудивительно, что люди с такой легкостью шли с ней на контакт.
— Мама потеряла голову, когда он умер. Алкоголь. Наркотики, — он поджал губы, вспомнив, как его мать клеила мужиков ради жилья и еды. В конце концов, парни уставали от недешевой ебли или ловили ее на походах налево и выставляли ее и ребенка обратно на улицу. — Проституция.
— Мне очень жаль, — прошептала Линдси. Она ласково коснулась его напряженного лица и скользнула ладонью вниз по груди.
Казалось, они были замкнуты в темном пузыре. От ее прикосновений у него встал, и он перехватил ее запястье.
— Прекрати.
Она на секунду застыла и отшатнулась.
— Черт, — он повернулся к ней лицом. В приглушенном свете он видел, как она опустила взгляд. Без всякого выражения на лице. Он провел костяшками пальцев по ее щеке и с облегчением вздохнул, когда она посмотрела на него. — Если будешь продолжать меня трогать, кончится тем, что я тебя трахну. Это неплохой вариант, но я хотел поговорить.
Она моргнула, а потом понимающе на него посмотрела. На ее лице отразилась радость.
— Ты знаешь, что возбуждаешь меня, зверушка, — мягко сказал он. — Не сомневайся в этом.
Она коротко кивнула. Неловко.
Ага, они поговорят еще о кое-чем.
— Расскажи мне о том, почему ты чувствуешь себя нежеланной. Твой последний муж встречался с кем-то еще?
Она прерывисто задышала. Вместо ответа поджала губы. Упрямая Южаночка.
— Думаю, это значит "да". Мы останемся здесь, пока ты не расскажешь мне об этом.
— Не твое дело.
Ее открытое неповиновение — прямо в его постели — напоминало ему поведение задиристого терьера, противостоящего ротвейлеру. Глупо, но так отважно.
— Ты — мое дело, — он произнес эти слова и понял, что сказал правду.
Когда она изо всех сил пыталась сесть, чтобы выбраться из постели, он перебросил через нее ногу, чтобы удержать на месте, и потянулся к ящику прикроватной тумбочки. Черт, ему нравилось, как она заерзала под ним.
Надев презерватив, он перекатился на нее сверху, придавив всем весом к кровати. Ее аккуратную грудь расплющило о его грудную клетку, а полные губы соблазняли своей мягкостью. Он отказался от желания просто взять ее, поднялся на локте и ухватил ее за подбородок.
Она зло посмотрела на него, уголки губ опустились в угрюмой гримасе.
Было бы охеренно забавно прогнать эту гримасу поцелуями. Какая жалость, что это не поможет ему получить ответы.
— Скажи мне.
— Отвали от меня. Мне надо идти. У меня встреча в девять часов.
— Отстойно выйдет, если ты ее пропустишь. Поэтому рассказывай.
— Боже, ты — настырный ублюдок.
— Ага. Продолжай ерзать, и я трахну тебя после разговора. Опоздаешь еще силльнее, — он ухмыльнулся ее пыхтению — как у закипающего чайника.
— Как ты выяснила, что он ходит налево?
По его опыту, такое воспоминание запускало каскад из остальных.
— Я невовремя подняла телефонную трубку. Кто-то звонил с ранчо сообщить, что у него есть, — она с трудом говорила, — хорошенький мальчик, которого мой муж должен заценить.
— Блять, серьезно?
— Д-да, — у нее сорвался голос. — И Виктор сказал, что как раз вовремя, потому что, если он и дальше продолжит без перерыва трахать свою старую толстую жену, то его вывернет наизнанку.
Де Врис захотел
