не отрываю от нее глаз.
— Я хочу тебя. Мне оно не нужно.
— Ты хочешь меня все время.
— Не будь засранцем…
— Скажи стоп-слово, — повторяю настойчиво. — Мы без него не продолжим.
— Корица! — выкрикивает.
— Хорошо…
Загнав пальцы в волосы, она встряхивает их у корней, горящими глазами наблюдая за тем, как, наступив носками кроссовок на пятки, я разуваюсь.
Кирилл
Потянувшись к молнии сбоку на юбке, Маша дергает замок и расстегивает, продолжая пятиться вдоль стены в коридор, который, как уже знаю, ведет в ее спальню. Я медленно двигаюсь следом, перешагивая через юбку, оставленную на полу, и с прищуром оценивая то, что под краем длинной рубашки видно кружево чулок с подвязками, которые по всем законам, должны крепиться к поясу.
У нее потрясающе стройные ноги, и вся эта картина потрясающе сексуальная, настолько, что я следую за Машей, как теленок на веревке. Наличие стоп-слова развязывает руки, я сокращаю расстояние в три широких шага, уже в дверях спальни подходя вплотную, на что Маша отвечает тем, что просовывает пальцы за ремень моих джинсов и тянет за собой, спиной двигаясь к кровати, на которую падаю вслед за ней.
Боясь раздавить, упираюсь в матрас локтями, глядя на девушку под собой.
Она смотрит на меня с такой потребностью в взгляде, что спазмом возбуждения сводит живот.
Запутываюсь пальцами в пшенично-белых волосах и тону в ней, принимаясь с голодом ласкать шею, в которую зарываюсь лицом, в то время, как ладони Маши гладят мою спину, а бедра сжимают талию, будто она привыкает к тяжести моего тела на своем, но не отталкивает. Даже не пытается. Она податливая и гибкая в каждой реакции, и когда со стоном открывает для меня свою шею, и когда, шире распахнув бедра, трется о мою эрекцию и впивается ладонями в задницу. Переместив свои руки, проталкиваю под Машины ягодицы, и ударяюсь ей между ног бедрами с хрипом и стоном.
— Ки-рилл! — вскрикивает.
Взметнув вверх руки, дергает за волосы, заставляя приподнять голову. Когда это делаю, моя возбужденная партнерша с жаром набрасывается на мои губы, пока я жмурюсь от спазма, с которым чуть не кончил.
Башка вращается, когда сажусь между ее ног и глажу бедра в тонком капроне. На ней пояс, да, черт. Маша наблюдает за моей рукой, которой накрываю подрагивающий живот, и резко сжимает бедра, когда надавливаю большим пальцем на клитор через влажное кружево голубых трусиков.
Оно насквозь мокрое.
Она гладкая и розовая под ним, я это знаю, даже не убирая белье в сторону.
— Ты охуенно красивая… кончишь со мной? — поднимаю глаза к ее лицу.
— Не знаю… — шепчет хрипло.
Кивнув, стягиваю с себя свитер вместе с футболкой. Приоткрыв губы, Маша скользит взглядом по моей груди, а я, подавшись вперед, избавляю ее рубашку от пуговиц, дернув полы в разные стороны от воротника и по всей длине. Ее грудь прикрыта мягкими чашками лифчика, которые пиздец, как подчеркивают горошины напряженных сосков.
Дернув чашку вниз, накрываю потемневший розовый сосок ртом, на что Маша выгибается дугой. Запах ее возбуждения настолько отчетливый, что мне до боли хочется вогнать в это тело член, до которого она еще ни разу не дотронулась руками с тех пор, как вошел в квартиру.
Вспышки в крестце слишком отупляющие, чтобы мог как-то среагировать на то, как сначала одна моя рука, затем вторая, оказываются в каком-то элементарном захвате, после чего, столкнув мое тело с себя, Маша меняет нас местами, усаживаясь на меня верхом в облаке растрепанных волос.
— Блять… — бормочу, отключаясь от того, как проезжается по моему стояку своей промежностью. — Что это было?
— Это Крав-мага… — ведет ладонями по моей груди и прессу. — Искусство самообороны…
— Ясно… — откидываю голову и прикрываю глаза.
Прохладные пальцы распускают ремень и расстегивают пуговицу. Сжимаю Машины бедра, пока расстегивает ширинку и оттягивает вниз трусы, выпуская эрекцию, которую обнимает пальцами, глядя вниз.
Водит по стволу кулаком, и поймав ее взгляд, перемещаю свою руку ей между ног. Пробираюсь в ее белье и напрягаю бедра, когда пальцы погружаются в скользкую нежную плоть.
— Пф-ф-ф… хочешь быть сверху? — спрашиваю на выдохе.
— Да… — сглатывает. — Да, хочу…
Вдохнув глубоко, меняю угол наклона своих пальцев, и Маша со всхлипом садится на них. Продолжая сжимать меня в ладони, опускает вторую и медленно кружит пальцами по клитору, делая меня этой картиной еще тверже, чем есть.
Терпение дает трещину, когда с дрожью бедер и вскриком Маша порывается соскочить с моих пальцев. Метнувшись вперед, сажусь на кровати и стискиваю рукой ее талию, прижимая к себе и приподнимая.
Вцепившись в мои плечи, она дергается, собираясь вырваться, но я не слышу стоп-слова! Я слышу только ее частое дыхание и всхлипы, дополненные иглами ощущений от того, как ее ногти впиваются в мою кожу, ведь она все еще пытается меня оттолкнуть, а я слишком эгоистичное животное, чтобы позволить…
Сжав член у основания, с белыми кругами в глазах опускаю на него мечущееся женское тело, останавливаясь только тогда, когда вхожу до упора.
С руганью и стоном сжимаю Машу руками крест-накрест, собираясь кончить, если она хотя бы на сантиметр сдвинется.
Блять!
Дыхание рядом с моим ухом сменяется стонами, когда начинаю двигать ее себе навстречу. Маша ищет мои губы, с них слетает мое имя. Ее бедра ловят мой ритм, теряют, и снова ловят. Даже через дурман, в котором нет ничего, кроме тисков, которыми она эластично сжимает член, понимаю — Маша хочет кончить.
— Боже… боже-боже… — стонет мне в шею.
Перевернув ее на спину, прижимаю запястья к матрасу и трахаю ее до тех пор, пока с криками не выгибается и не стискивает бедрами мои. Врезавшись в нее последний раз, падаю сверху, с рычанием кончая в горячий плен, куда спускаю все до последнего спазма.
Нежные пальцы гладят мою тяжелую голову, нос прижимается к шее. Выскользнув из нее, переворачиваюсь на спину, и Маша тут же оказывается рядом, вытянувшись вдоль бока. Ее тело слегка дрожит. На нем испарина. Протянув руку, сгребаю в кулак край одеяла и набрасываю, прикрывая плавные женственные изгибы и чувствуя себя достаточно энергичным разве что для того, чтобы подтянуть штаны или прогуляться до душа.
Кирилл
— С возвращением, — скользнув по мне глазами через плечо, Маша задерживает их на полотенце, которым обмотаны мои бедра, после чего возвращается к своему занятию — кажется, нарезанию какого-то салата.
Прислонившись плечом к косяку кухонной двери, наблюдаю за тем, как
