поднимается с земли, пропеллеры все еще вращаются, и я вижу только зеленые поля, пока не поворачиваюсь направо и не вижу терминал побольше. Шум легковых и грузовых автомобилей, заполняющих шоссе, окружающие аэропорт, похож на отдаленный гул.
Взглянув на свой телефон, я обнаруживаю, что от Рафа еще нет сообщения, поэтому направляюсь к небольшому ангару, чтобы подождать его там. Ненавижу приезжать в Атланту. Это одно из немногих мест, где в Физерстоуне нет собственного аэропорта или ангара. Поэтому мы всегда должны быть предельно осторожны.
Две форсунки заполняют единственное свободное пространство внутри, и трое парней чинят несколько деталей на одном из них. Я едва слышу звук больших коммерческих самолетов вдалеке, так как они сваривают куски металла в дальнем углу. От пронзительных звуков у меня уже начинает болеть голова.
Оглядев зону ожидания, я захожу внутрь и опускаюсь на коричневый кожаный диван, обращенный к остальной части ангара. Я здесь один, в углу комнаты играет старый телевизор. На экране старый черно-белый фильм о войне.
Давай, Раф. Я хочу закончить здесь все, чтобы мы могли вернуться.
Крутя телефон на коленях, я наблюдаю, как несколько парней продолжают смотреть в мою сторону. Что это значит?
Пытаясь вести себя непринужденно, я открываю приложение "Камера" на своем телефоне, притворяясь, что хочу скоротать время, в то время как на самом деле снимаю окружающую обстановку. Засовываю руку в спортивную сумку, убедившись, что никто не видит моего движения, я вытаскиваю чувствительный наушник, который Луна подарила мне давным-давно.
Что-то не так. Я это чувствую.
Опершись рукой на спинку дивана, я подпираю голову рукой, вставляя устройство в ухо. Я чертовски ненавижу эту штуку. Он улавливает малейшие шумы и усиливает их в сто раз, вызывая у меня мигрень к тому времени, как я заканчиваю.
Закрывая глаза, как будто я устал и хочу вздремнуть, я сосредотачиваю свою энергию на звуках. Мои молитвы услышаны, когда машина, производящая больше всего шума, отключается, что дает мне идеальный доступ к их разговору.
— Сколько еще нам придется ждать?
— Мы уходим по одному, чтобы это не выглядело очевидным.
— Я не знаю, что я чувствую по этому поводу, чувак.
Вина и беспокойство звучат в его голосе, интуиция подсказывает мне двигаться, но я пока не могу привлекать к себе внимание, потому что знаю, что все, о чем они говорят, касается меня.
— К черту твои чувства, Рой. Они предложили слишком много денег, чтобы не делать то, что они говорят.
— Кроме того, они сказали, что он умрет, или умрем мы. Между этим нет ничего промежуточного.
— Хорошо. Хорошо.
Медленно открывая глаза, я отвожу взгляд и смотрю на свой телефон. Но мое сердце бешено колотится в груди, пока я пытаюсь сохранять спокойствие и разобраться во всем этом дерьме.
Краем глаза я наблюдаю, как один из парней выходит из ангара, и понимаю, что у меня не так много времени на то, что здесь сейчас произойдет.
Телефон у меня в руке жужжит, на экране высвечивается имя Рафа. Я отвечаю, но не подношу трубку к уху.
— Раф…
— Уэст, убирайся оттуда прямо сейчас. Это гребаная подстава.
— Я знаю, но я сижу в комнате ожидания и только что подслушал, как ребята, которые здесь работают, говорили о том, что им платят за выполнение работы, — бормочу я, наблюдая, как второй парень выходит из ангара. — Мне нужно уйти как можно небрежнее. Прямо сейчас. Где ты?
— Вставай и иди. Мы только что приземлились. Я пытаюсь заставить их открыть эту чертову дверь. Я уже в пути. Но русские прилетели, пробыв всего двадцать минут, а затем снова улетели. Что-то подсказывает мне, что там заложено какое-то устройство.
— Уже иду, — отвечаю я, поднимаюсь на ноги и, схватив свои спортивные сумки, направляюсь к двери. Убирая телефон в карман, я сосредотачиваюсь на том, что слышу в наушнике.
— Он движется, ребята, он движется, — бормочет последний парень в ангаре, направляясь к взлетно-посадочной полосе.
— Черт. Сделай это. Сделай это сейчас, — паникует один из остальных.
— Нет, подожди. Я недостаточно далеко. Взрыв убьет и меня!
Черт.
Ускоряя шаг, я начинаю бежать, ныряя под крыло самолета, загораживающего мне выход. И вот тогда я слышу это. Щелчок усиливается у меня в ушах, прежде чем я слышу, как один из парней кричит другому, чтобы тот бежал, и я вижу, как Раф мчится ко мне, когда я подхожу к выходу из ангара.
Прежде чем я успеваю сделать еще один шаг, раздается взрыв, моя голова кричит, а шум в ушах усиливается. Грохот взрыва сбивает меня с ног, мои спортивные сумки исчезают, когда я врезаюсь в одну из закрытых ставен.
Боль разрывает мое тело, когда я падаю на пол, мое зрение затуманивается, пока я пытаюсь сориентироваться. Моя голова откидывается на ставню позади меня, когда мой взгляд падает на комнату ожидания, в которой я только что был. Каждый дюйм окружающего пространства охвачен пламенем, дым заполняет мои легкие.
— Уэст! Уэст!
Я слышу Рафа, но не могу ответить, так как чувствую, что мое тело отключается. Но боль кажется ничтожной по сравнению с тем, как обливается кровью мое сердце. Я умру здесь, и у меня так и не получилось наладить отношения с Джесс. Мое Солнышко.
Может быть, это был знак того, что ей будет лучше без меня.
— Ты сядешь на свою задницу и поешь со мной, — строго говорит Луна, свирепо глядя на меня, пока я не опускаюсь на свое место.
Очевидно, я слишком долго пряталась в своей комнате, и лучший способ вытащить меня оттуда — сводить в мой любимый итальянский ресторан на территории академии. Первое место, где мы с Луной нормально поболтали. Где я показала ей, насколько я на самом деле уязвима, и она поклялась помочь мне стать сильнее.
— Спасибо. — Она вздыхает, садясь напротив меня, в то время как Тузы садятся в другом конце комнаты, делая вид, что оставляют нас наедине.
— Знаешь, они могут просто посидеть с нами, — бормочу я, и она закатывает глаза.
— Конечно. Я знаю, но у них нет необходимой вагины, чтобы посидеть с девчонками. — Я слегка хихикаю и наблюдаю, как расслабляются ее плечи. Это все для меня. Ее попытка поднять мне настроение, так что я должна попытаться, даже если она ведет себя как властная стерва.
Просматривая меню, я пытаюсь решить, что я хочу, пока Луна заказывает два сладких чая со льдом. Должна признать, приятно
