— Только снаружи.
Чушь. То, что Каспиан сделал с лицом Линка, было только снаружи. Это было по-другому. Это было больше. Такие шрамы не оставались снаружи. Они уходили вглубь души.
Он покрутился на месте, затем натянул рубашку на плечи. В расстегнутой рубашке он выглядел как чистый грех, под ней было загорелое, тонизированное тело, россыпь волос на груди и ниже пупка.
Он обхватил мое лицо.
— Не надо, — его кончики пальцев зарылись в мои волосы. — Мне не нужна жалость. Не от тебя.
Я смахнула слезы.
— Это не жалость, — это был гнев. Обида. Беспомощность. Но не жалость, не к такому человеку, как Грей.
Его голубые глаза потемнели, превратившись в полуночные лужи.
— Тебе лучше уйти, — его челюсть отвисла, взгляд пронзил меня насквозь. — Сейчас. Пока я не передумал отпускать тебя.
ГЛАВА 32
Лео погрузил наши вещи в арендованный автомобиль. Я взял яблоко и бутылку воды в дорогу. До аэропорта отсюда был час езды. Солнце скрылось за тучами, и день стал пасмурным. Я ненавидел летать под дождем, поэтому нам нужно было торопиться.
Лирика стояла у плиты и готовила французские тосты. Ее телефон лежал на стойке, и она разговаривала с экраном. Она приняла душ и переоделась в черные штаны для йоги и футболку. Ее волосы были еще влажными, но были собраны в узел на макушке. Я боролся с желанием подойти к ней сзади и укусить ее за шею. Ей повезло, что я вообще выпустил ее из спальни после того, как она назвала меня сэром. И это дерьмо с моими шрамами почти выпотрошило меня. Она прикасалась к ним, целовала их, оживляла их. Желание избавиться от боли гудело под моей кожей, как это было, когда мне снились кошмары. Я не мог показать ей этого демона. Она еще не была готова к этому.
Я стоял рядом с ней, и по моему позвоночнику ползло желание, оставшееся с прежних времен.
— Мне нужно идти.
Она повернула голову, соблазнительно улыбнувшись мне.
— Ты не завтракал.
Мой рот искривился при воспоминании о ее вкусе на моем языке.
— Я уже поел.
Ее кожа покраснела. Она прочистила горло, затем посмотрела на экран телефона.
— Папа, — сказала она, подчеркнув это слово. — Ты помнишь Грея.
Ее отец кивнул, когда его глаза встретились с моими.
— Эй, парень, еще раз спасибо за все, что ты сделал для моей дочери. Это много значит.
— Конечно. Она заслуживает счастья. Я просто рад помочь сделать это, — чего бы это ни стоило. Я перевел взгляд на нее, затем незаметно провел передней частью пальца по ее руке. — Скоро увидимся.
Несколько девушек бродили внизу. Одна из них остановила меня, когда я выходил из кухни. Она была молодая, миниатюрная, с длинными черными волосами и карими глазами.
— Ты Грей, да?
— Да.
— Я просто хотела сказать спасибо, — она посмотрела вниз на свои ноги, потом снова на меня. — Я та, кому ты… помог, — почти прошептала она. Технически, я помог им всем. Но зажим был только у нее. — Ты спас меня.
Я сжал челюсть до боли, сдерживая все, что хотел сказать. Ты не должна была быть там. Ты была там из-за меня, потому что королева, которой я нанес ущерб, послала тебя туда. Я не спас тебя. Я проклял тебя. Я не заслуживаю твоей благодарности.
— Я не спаситель. Я просто человек, который исправил плохую вещь, — я посмотрел на часы, потом на входную дверь. — Я должен помочь Лео с сумками.
Она отошла с дороги, все еще наблюдая за мной, как будто я был каким-то героем.
Я не был героем.
Линкольн остановил меня на крыльце. Он держал руки в карманах джинсов, глядя на горы.
— Когда мы с Лирикой только начали встречаться, она играла в эти игры. Она чертовски флиртовала с другими парнями, пытаясь заставить меня ревновать, — он улыбнулся про себя. — Потом я забирал ее домой и трахал до беспамятства. Ей нравился собственнический Линкольн, ревнивый Линкольн, — он повернулся ко мне лицом. — Сначала я думал, что все дело в этом. Я думал, что она играет в одну из своих гребаных игр. Но это не так, — он покачал головой. — Что бы ни произошло между вами за эти четыре года, это вытравлено в ее душе, и я, блядь, не могу это вытравить. Я не понимаю этого, но я люблю ее достаточно, чтобы принять это, — он сглотнул. — Она сказала мне то, что ты сказал, о том, что каждому из нас нужно, чтобы она была одна. И я согласен, — он вздохнул. — Если ты согласен.
Я согласился. Но он уже знал это.
Обычно я пользовался слабостями людей. Я наносил удар, когда они были уязвимы. К сожалению, я также был обжорой.
— Она любит тебя, — сказал я ему, потому что мне показалось, что ему нужно было об этом напомнить.
— Я знаю.
* * *
Четырнадцать часов спустя Лео вернулся в Нью-Йорк, а я благополучно приземлился в Глазго. По дороге домой я позвонил Чендлеру.
— Нам нужно перенести убежище в Шотландию, — сказал я, как только он ответил.
— Привет, Грей. У меня все хорошо, спасибо.
Угрюмый ублюдок.
Я проигнорировал его сарказм.
— Это проще, чем подделывать паспорта для девушек, которых мы находим здесь, и беспокоиться о том, как переправить их через границу.
— С каких пор тебя волнуют юридические вопросы? — он что-то проглотил, возможно, глоток пива, судя по звуку. — А как насчет девушек, которых мы находим здесь, в США?
— Ты можешь оставить дом там. Просто найдите кого-нибудь другого, кто будет им управлять.
— Охххх, — на заднем плане закрылась дверь. — Так это из-за Лирики?
Не его дело.
— Мне также нужно, чтобы ты сказал Энистон, что, если она хочет, чтобы ее отец вел ее к алтарю, тебе придется ускорить эту свадьбу.
— Кто-то чувствует себя нуждающимся. Мне начать составлять список?
— У тебя есть три недели. Потом твоя невеста станет сиротой, — сказал я и закончил разговор.
Три недели — это достаточно времени для женщины, управляющей целой страной, чтобы организовать свадьбу.
ГЛАВА 33
Большая часть нашей страны была высоко модернизирована. И большая часть — нет. Мы представляли собой парадокс между современностью и традициями. Мой дом, это поместье, остался неизменным. Поместье было окружено садами. Была весна, поэтому цвела вишня, а также все остальное. Поместье стояло на вершине холма. Внизу раскинулся лес. За ним были горы и поляны, реки и озера. Я владел ста двадцатью акрами райского уголка. Почему бы мне не построить здесь убежище?
В нескольких сотнях ярдов за домом находилось место, где мы держали лошадей.
Было раннее утро, и Киаран уже был в конюшне с пони по имени Милашка и чистил ее тело щегольской щеткой. С того дня, как я познакомил его с ними, он оставался здесь.
Я стоял, засунув руки в карманы своих темно-серых повседневных брюк. Белая рубашка с длинными рукавами была наброшена на предплечья. С вершин холмов доносился запах дождя.
Исла была там, наблюдая за Киараном так же, как и я.
— Знаешь, он очень похож на тебя, — сказала она. — Я имею в виду, из того, что я видела, — ее клубнично-светлые волосы были заплетены в типичную косу, которая свисала через плечо. Иногда я задумывался о ее прошлом. Что за жизнь у нее была, от которой стоило бы отказаться, чтобы играть роль няни для ребенка, с которым у нее не было никаких связей? На бумаге она была чиста, но призраки не всегда появляются на бумаге. — Он сильный. Тихий. Он больше слушает, чем говорит, но, когда он говорит, он командует комнатой только звуком своего голоса.
Мы оба наблюдали за Киараном, который держал одну руку на шее пони, а другой счищал грязь и шерсть с ее груди и живота. Его движения были грациозными и уверенными. Его губы шевелились, давая нам понять, что он говорит с ней, но он был слишком далеко, чтобы мы могли услышать.
