— Дейзи рисует, — сказал Линк. — Она не домохозяйка. Она художница.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть домохозяйкой, — произнесла Дейзи. — Это тоже искусство. Мне просто некогда на этом сосредоточиться Линк получает свой ужин, когда я вспоминаю, что надо было его приготовить, и ест сам, когда я забываю ему предложить.
— Мне нравится жить таким образом — Линк улыбнулся Дейзи.
А Дейзи улыбнулась ему. «Ты все поняла, Кэролайн? Убирайся из моего дома!»
Когда гости собрались расходиться, Юпитер решил появиться, чтобы взглянуть на чужаков.
— Господи, что это? — взвизгнула Кэролайн.
— Это Юпитер. — Дейзи посмотрела на нее в упор. — Моя собака.
Кэролайн поморщилась и поискала глазами Линка в надежде обменяться с ним презрительными взглядами. Но Линк не захотел играть в эту игру.
— Юпитер большой оригинал. — Он с гордостью посмотрел на собаку. — Совсем не то, что эти бездушные чистопородные псы.
Тут Юпитер наступил на больную ногу и завалился на бок.
— Да уж, — сказал Букер. — А какие породы в нем намешаны?
— Очень много разных пород, — призналась Дейзи.
— Выглядит так, как будто его вернули с того света, — сказал Иван. — Очень редкая собака.
— Собака со своей индивидуальностью. — Лейси Букер нагнулась, чтобы погладить Юпитера. Тот перевернулся от восторга на спину.
— Какой чудный малыш, — проворковала Чики.
— Нам надо идти. — Кроуфорд обнял на прощание Дейзи, позволив руке соскользнуть чуть ниже талии.
Когда все распрощались, Дейзи закрыла за гостями дверь и сказала со вздохом:
— Если бы можно было выгнать Кроуфорда и Кэролайн, у нас получилась бы замечательная вечеринка.
Ослабив узел галстука, Линк стал подниматься по лестнице.
— Но мы ведь не можем их выгнать.
Сложив руки на груди, Дейзи крикнула ему вслед:
— Несмотря на то что она продолжает раздевать тебя глазами, а он — похлопывать меня по заду?
Линк повернулся к Дейзи:
— В таком случае меня гораздо больше интересует он. Скажу ему что-нибудь завтра по этому поводу.
— Нет, — Дейзи опустила руки. — Забудь об этом. Я просто дурачусь. Как ты думаешь, все прошло хорошо? Как мое рагу?
— Просто потрясающе. Ты действительно имела успех. Поздравляю, Дейзи.
— Спасибо, — печально произнесла она вслед его удаляющейся спине.
Дейзи не знала, что хотела бы от него услышать, но того, что сказал Линк, было почему-то недостаточно. Может быть, он мог бы потрепать ее по спине. Или обнять. Или…
«Забудь об этом», — велела она себе. Линк абсолютно холоден, холоден, холоден.
Помыв тарелки; Дейзи убедилась, что выполнила все дела из своего списка, и только после этого отправилась спать. Она чувствовала себя очень взрослой, очень организованной и очень одинокой. Ей чудовищно не хватало старой Дейзи Флэттери.
Но после вечеринки жизнь Дейзи потекла размеренно и неторопливо, и она стала забывать о своих сожалениях.
В шесть они с Линком выходили на пробежку. Постепенно Дейзи окрепла достаточно, чтобы продолжать бежать в течение целого часа. Потом они завтракали, после этого Линк садился работать над книгой, а Дейзи снова залезала в постель, испытывая при этом огромное удовольствие. В девять Линк уходил на работу, в полдень Дейзи снова вставала и принималась работать по дому. Она врисовывала в гирлянды цветов на стенах и в отделку мебели разные мелкие детали, которые сначала раздражали Линка, но постепенно начинали забавлять. В шесть они обедали вместе, обсуждая за обедом картины Дейзи, изображающие одержимых женщин, и книгу Линка о женщинах бунтующих. Для Дейзи это была любимая часть дня. И, как ей казалось, для Линка тоже. Потому что он никогда не опаздывал, не торопил ее с едой и не брал поднос с собой наверх.
Дейзи многому научилась от Линка. Это касалось не только его книги, но и ее картин. Линк принес ей портреты Розы Паркс, чтобы Дейзи могла закончить свою картину, они обсуждали идеи, помогавшие Дейзи в работе. Линк говорил, что значат эти идеи для него, и это помогало Дейзи понять, что они значат для нее. Еще они говорили о его книге. О контроле над рождаемостью и что он значит для женщин. Линк задавал Дейзи вопросы, внимательно выслушивал ответы, а однажды даже сказал: «Подожди, я сейчас запишу» — и отправился наверх за карандашом и бумагой, а Дейзи расплылась в самодовольной улыбке от гордости и удовольствия.
Дейзи никогда не думала, что разговоры с мужчиной могут быть такими интересными, приятными и в то же время мучительными, потому что, разговаривая с Линком, она все время представляла себе, каково было бы заняться с ним любовью.
После обеда Линк до одиннадцати работал над книгой, а Дейзи, оставшись наедине со своим отчаянием, рисовала до трех-четырех часов ночи. Сначала Розу Паркс, потом Маргарет Сэнгер. Это была идея Линка. Портрет Сэнгер отличался от других картин Дейзи. Красные и черные краски были более злыми, к тому же Дейзи стала использовать нехарактерные для нее раньше резкие формы. Центральная фигура была задрапирована в серое, ее черные глаза напоминали маленькие черные дырочки в холсте.
— Потрясающе! — похвалил Линк, когда в ноябре Дейзи показала ему свою работу. — Это же моя книга. Если она будет издана и поступит в продажу, можно будет использовать твою картину для обложки. Не возражаешь?
Дейзи только покачала головой, она была в этот момент слишком счастлива, чтобы говорить.
— Мне нравятся и другие твои работы, — сказал Линк, прежде чем вернуться к себе в кабинет. — Но это совсем другое. Ты очень выросла здесь в творческом плане. Прогресс налицо.
«Да, — думала Дейзи. — Это действительно так». Конечно, ей предстояло и дальше совершенствовать свой стиль, но портрет Сэнгер был куда сильнее ее ранних работ. Сделка с Линком приносила выгоду обоим.
«Но я хочу получить все, — признавалась себе Дейзи. — Мне нравится наш интеллектуальный союз, но я мечтаю также о физическом».
Может быть, в один прекрасный вечер, когда они будут спорить по поводу какой-нибудь идеи, ей стоит просто нагнуться и поцеловать Линка? Дейзи попыталась рассказать себе сказку о том, как Линк заключит ее в свои объятия и скажет: «Боже правый, и как я мог быть таким слепцом!» Но ей что-то в нее не верилось. Это было совсем не в духе Линка. Скорее всего он смущенно отстранится, начнет после этого брать поднос с едой в комнату, и Дейзи лишится удовольствия, которое получает от их вечерних бесед. Впервые в жизни сказка, которую пыталась сочинить Дейзи, отказывалась сочиняться, и это немного раздражало ее. «Ты имеешь сейчас больше, чем многие другие женщины», — убеждала она себя. — Не гневи Бога. Не жадничай".
