Грэм не подала виду, что слова Анны подействовали на нее. – "Между нами не может быть ничего, кроме дружбы. Я прошу прощения, если ввела тебя в заблуждение".
Анне хотелось кричать. Части ее хотелось умолять. Как она могла так ошибиться? Она чувствовала любовь в прикосновениях Грэм, слышала ее в том, как Грэм шептала ее имя! Она уставилась на Грэм, холод подкрался к ее сердцу.
"Ты уверена?" – наконец спросила она.
"Совершенно".
На ее лице не было никаких эмоций.
"Тогда я уеду из Ярдли, как только найду квартиру", – глухо ответила Анна, ее сердце разрывалось от боли.
Грэм сжала кулаки, чувствуя тотальное опустошение.
"Конечно, если ты считаешь, что так нужно".
Анна проводила ее взглядом до двери, понимая, что, возможно, видит ее в последний раз. Когда Грэм дотронулась до ручки двери, Анна сказала холодно:
"Иди ты к черту со своей трусостью, Грэм Ярдли! Как ты можешь так поступать?!"
Грэм остановилась на мгновние, затем осторожно закрыла за собой дверь.
***
"Скажи хотя бы, что она натворила!" – требовала Хэлен, следя за тем, как Анна упаковывает в джип коробки со своими вещами.
"Она ничего не сделал"а," – иронично ответила Анна. – Она такая же, какой всегда была, это я совершила ошибку".
"Позволь мне поговорить с ней," – молила Хэлен. – "Просто скажи, что случилось!"
Анна засмеялась, и смех перешел в слезы. Она совершенно себя не контролировала. Бедная Хэлен, ей почти так же тяжело, как и мне! Кажется, лишь Грэм нет до всего никакого дела.
"Ты ничего не можешь сделать, Хэлен", – ответила она, когда наконец смогла.
Хэлен остановила ее и заставила взглянуть ей в лицо.
"Анна," – тихо сказала она, – "если ты уедешь, это убьет ее".
"Нет, Хэлен," – сказала Анна как можно ласковее, убирая руку Хэлен и садясь в джип. – "Это убьет меня".
Она не оглядывалась уезжала от всего, что любила.
После очередной бессонной ночи Анна проснулась до будильника. Она повернулась к окну, ища глазами солнечные лучи.
Даже спустя столько времени она все еще скучала по запаху океана. Она лежала тихо, ожидая, пока утихнет боль. Боль возникала каждое утро, когда она открывала глаза, исходя из незаживающей глубокой раны. Боль была ее постоянным спутником, жгучая боль, затмевающая даже самые простые удовольствия.
Она научилась мириться с ней, как смирилась с тем, что в ее сердце навсегда останется пустота.
Она все еще любила Грэм, всегда будет любить, и это было правдой, с которой она жила.
После первых недель отчаяния по возвращении обратно в Бостон она попыталась наладить свою жизнь. Она погрузилась в учебу, и ей оставалось лишь дописать диплом.
Она никуда не ходила и не хотела этого. И у нее даже мыслей не возникало о возвращении в теперь чужое ей общество, с которым она общалась, будучи замужем.
Любовь к Грэм научила ее, что она может любить с глубокой страстью и неистовым желанием, потому что Грэм была женщиной.
Но она наверняка знала, что никакая другая женщина не заменит Грэм в ее сердце.
Она хотела Грэм с такой страстью, которая до сих пор причиняла ей боль.
Стоило ей лишь вспомнить о Грэм, как она хотела прикоснуться к ней, попробовать ее вкус. Боль от потери Грэм была для нее физической. Но Анна с благодарностью принимала эти моменты, несмотря на боль потери, потому что только благодаря им с ней все еще оставалась какая-то часть Грэм.
Без них она чувствовала себя совсем неживой. А будущее виделось ей безрадостным.
Прозвенел будильник, напоминание о том, что пришел новый день, и что как-то ей придется выживать.
Она собиралась в своей маленькой квартирке, пытаясь разогнать болезненные воспоминания прошлого.
Боль от потери была намного сильнее злости, злости на жизнь, на любовь, которую она могла иметь. Все это было слишком больно. Ей все еще было трудно поверить в то, что ее жизнь приобрела такой поворот.
Теперь она работала на фирму по ландшафтному дизайну, год назад она была бы счастлива иметь такую работу. Она ей нравилась, она была ее спасением, но радость от нее затмевалась пустотой остальной ее жизни.
Она едва помнила, как прошла собеседование.
Лорен Паркер, известный на всю страну ландшафтный дизайнер и одна из немногих женщин, имевших собственную фирму, лично проводила его.
Анна помнила, что она была открытой и привлекательной, расспрашивала Анну основательно, но непринужденно. Она однозначно была под впечатлением от того, что Анна работала в историческом имении, месте, в котором была очень заинтересована ее фирма.
Теперь Анне казалось, что во вреся собеседования она была как в тумане, и наверное, произвела то еще впечатление.
Она работала там уже полгода.
Анна взяла портфель и поспешила к двери. Ей нужна была эта работа, но главное – ей нужно было работать. Это единственное, что хоть как-то отвлекало ее от воспоминаний.
Анна чертила зеленый театр, когда кто-то постучал в стену ее отсека. Она подняла голову и увидела Лорен.
Лорен Паркер нередко лично наблюдала за работой подчиненных, но она делала это ненавязчиво. Ее работники знали, как им повезло иметь такого талантливого и справедливого работодателя.
Анна приветственно улыбнулась, отрываясь от работы: – "Привет".
"Привет. Как успехи с проспектом по имению Рэндольфа?"
Лорен была одета в льняной костюм цвета хаки, подчеркивающий ее спортивную фигуру. Ей можно было дать лет 35, хотя Анна знала, что она как минимум на 10 лет старше. Она излучала уверенность и здоровье. Ее светлые волосы были коротко пострижены, и она почти не красилась.
"Думаю, хорошо. Мне нужно кое-что закончить для Дона, а потом я тебе покажу".
Лорен кивнула. – "Прекрасно. Мы опережаем график, это понравится совету директоров Рэндольфа, который хотел отдать проект Тому Лэнгдону".
Несмотря на прекрасную репутацию фирмы, всегда находились те, кто хотел поставить под сомнение способность женщины заниматься мужской работой. Эта работа была ее стартом в сфере возобновления исторических имений, и она очень долго этого ждала.
Лорен на мгновение засомневалась, затем спросила: – "Как на счет делового ужина сегодня? Я бы хотела узнать о твоих успехах, но день у меня занят. Если у тебя нет других планов. Сегодня же пятница".
Тень промелькнула на лице Анны. – "Нет," – тихо сказала она. – "У меня нет других планов. Я согласна на ужин. Где мы встретимся?"
"Вызовем такси сюда".
От внимания Лорен не ускользнула реакция на ее приглашение. Какое бы воспоминание оно ни вызвало, оно было болезненным. Она больше ничего не сказала, зная, что Анна очень замкнутая личность.
