– Да, я не голодна, – на этом мне следовало остановиться, но сидящая где–то глубоко внутри Марта Стюарт[67] вдруг выпрыгнула наружу, прежде чем я успела ее остановить. – Но если вы двое хотите есть…
– Нет, спасибо, – спокойно ответил Эдвардс. Он кивнул на трубку в руках Питера, и тот послушно потянулся, чтобы поставить ее на место, но промахнулся, и ему пришлось повернуться, чтобы установить ее в гнездо. Я зачарованно наблюдала за поворотом событий. Эдвардс не то что бы запугал Питера, но как–то незаметно взял ситуацию под контроль. Должно быть, он неподражаем в комнате для допросов! Как и во многих других комнатах.
Питер опустился обратно на диван, продолжая наблюдать за Эдвардсом. Эдвардс встал, и Питер встал вслед за ним. Эдвардс протянул руку, и Питер пожал ее с официальной сдержанностью. Но потом Эдвардс удивил и меня, и Питера улыбкой:
– Может быть, это я теперь должен вам обед. Извините, что испортил вам свидание.
С того места, где я стояла, было видно, что улыбка подействовала на Питера так же обезоруживающе, как она подействовала бы на меня. Еще бы, улыбка на тысячу мегаватт, после того, как он столько времени оставался серьезным. Питер невольно улыбнулся в ответ:
– Я все понял, официальное расследование. Никаких проблем, все нормально.
– Вас подвезти? – поинтересовался Эдвардс, и от разочарования я даже прикусила себе щеку. Питер наконец собрался уходить, но и Эдвардс тоже!
– Нет, спасибо. Возьму такси, – Питер прозевал момент, когда добровольно согласился уйти. Он посмотрел на меня, и я тут же изобразила зевок, что, правда, не потребовало особых усилий. – Ты в порядке?
– Все нормально, – заверила я.
Некоторое время мы стояли в молчании, выжидая, кто же сделает первый шаг. Наконец я двинулась в сторону двери, Эдвардс подхватил коробку и пошел за мной, а Питер плелся в хвосте, пока наша процессия пересекала гостиную. Мне оставалось только открыть для них дверь и на прощание подставить каждому щеку для поцелуя. И тогда Дорис Дэй[68] может мной гордиться.
С Эдвардсом я распрощалась без поцелуев.
– Спасибо, мисс Форрестер. Я с вами свяжусь, – он вышел в холл и уставился себе под ноги – дескать, не хочет подсматривать, как Питер будет целовать меня на прощание.
Но Питер все еще находился под таким впечатлением от суровой властности детектива, что, наверно, скорее поцеловал бы меня в присутствии моего отца, чем Эдвардса. Я постаралась не показывать своего изумления и не воспользовалась его смущением.
– Еще раз извини. Созвонимся.
– Непременно. Спокойной ночи.
Питер вышел в холл и направился к лифту. Эдвардс сделал три шага вслед за ним, но потом остановился и обернулся ко мне:
– Мисс Форрестер, есть еще одна вещь.
– Да? – отозвалась я, всячески стараясь скрыть ликующие нотки.
Питер тоже остановился и с любопытством смотрел на нас. Эдвардс быстро взглянул на него и сказал:
– Еще раз спасибо. Приятно было познакомиться.
Немного помедлив, Питер предпочел уйти достойно. Сделав прощальный жест, он сказал: «Мне тоже», и с бодрым видом нажал на кнопку вызова лифта.
Я зашла обратно в квартиру, предоставив Эдвардсу следовать за мной. Закрыв за ним дверь, я остановилась – не время выказывать чересчур большой энтузиазм.
– Так что, детектив? Еще один вопрос?
Он не стал проходить в комнату, а просто прислонился к стене поблизости от меня. В очень соблазнительной близости.
– Насколько вы серьезны?
– Насчет невиновности Хелен?
– Насчет этого капитана университетской команды.
– Он так и не стал капитаном, и это до сих пор его гложет.
– Ответьте на мой вопрос.
– Почему я должна отвечать?
– Потому что у меня такая работа – я привык, что люди отвечают на мои вопросы.
– А вы не привыкли к тому, что люди вас обманывают, обзывают всякими словами и угрожают?
– Давайте отложим это на то время, когда мы познакомимся поближе.
– А мы собираемся знакомиться ближе?
– Зависит от того, насколько серьезно вы относитесь к Мальчику из Команды.
– А почему мы все время к нему возвращаемся?
– Он неплохой парень, а я, что бы там ни говорили, не с волками вырос. – Он выпрямился, отстраняясь. Ничего не выйдет.
Теперь я подалась к нему.
– Ничего серьезного. Если честно, балансируем на грани разрыва.
Эдвардс улыбнулся:
– Спасибо за разъяснение.
Он наклонился, чтобы поставить коробку на пол, но я его остановила:
– Вы сказали, что у вас один вопрос.
– Не сомневаюсь, что найдутся и другие.
– Я тоже не сомневаюсь, но, несмотря на то, что Мальчика из Команды нельзя считать любовью моей жизни, я знаю его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной – он сидит внизу в холле, чтобы засечь, через сколько времени вы выйдете. И, хотя, конечно, было бы очень соблазнительно испытать его терпение, я не настолько жестока.
К чести Эдвардса, он только еще шире улыбнулся.
– Совершенно с вами согласен. Спокойной ночи, мисс Форрестер.
– Спокойной ночи, детектив Эдвардс.
Я распахнула дверь, он сунул коробку под мышку и, взяв меня за подбородок свободной рукой, поцеловал. Коротко, но крепко. По–настоящему многообещающе.
– И что, ты позволила ему уйти просто так? – следующим утром упрекала меня Трисия.
Она сидела в холле, пока я добиралась до работы, и теперь была недовольна тем, что вчера я не стала звонить ей, чтобы доложить об «обеде» с Питером. Ее недовольство усилилось, когда я рассказала о появлении Эдвардса. Правда, не настолько, чтобы не отдать мне ванильное каппучино, стаканчик которого она предусмотрительно для меня принесла.
Пробравшись через каменно–стеклянный каньон холла, мы с Трисией и нашими караме–лизированными кофе оказались возле лифта. Нам нужно было поскорее подняться наверх, и не потому, что мне не терпелось приступить к работе, а потому что Трисия должна была встретиться с Ивонн по поводу похорон Тедди.
Ивонн терпеть не может, когда ее заставляют ждать, а мне не хотелось лишний раз портить ей настроение. Конечно, когда ее придут арестовывать, это тоже испортит ей настроение, но это совсем другое.
Сейчас прежде всего надо было успокоить Трисию и завершить мое повествование, но так, чтобы все мои секреты не стали известны людям, едущим вместе с нами в лифте.
– Мне показалось, что так будет правильно, – прошептала я, косясь на сонные лица окружающих. К счастью, я никого не узнала, но никогда не угадаешь, кто знаком с кем–то из твоих знакомых.
