– Pronto, – отозвался гортанный голос.
Ира облизала пересохшие губы:
– Это я, из кафе «Греко»…
– Синьора! – радостно вскричал Леонардо.
– Я только хотела попрощаться, через сорок минут мой самолет улетает в Москву, – сообщила Ирина.
Ей стало грустно – быть может, судьба преподнесла еще одну необыкновенную встречу, а она так и не воспользовалась этим подарком.
– Алло, синьора, вы слышите меня? – Его английский был безупречен. – Я сейчас же приеду, ждите! Как вас зовут?
– Ирина, – машинально ответила она, следя за тем, как Ксюша встала с места и направилась к киоску с кока-колой.
– Ирина, – словно пробуя на вкус, задумчиво повторил Леонардо. – Я прошу вас, дождитесь меня!
Ира кивнула и повесила трубку. Симпатичная девушка в форме уже приглашала на посадку, ручеек пассажиров потянулся к ней. Улыбаясь дежурной улыбкой, она отрывала корешки от посадочных талонов.
Оглядев пустой зал, разочарованная Ира последней протянула свой талон. Как только самолет оторвался от земли, к окну, из которого была отлично видна взлетная полоса, неторопливо подошел элегантный мужчина в очках с золотой оправой, в светлом кашемировом пиджаке. По тому, как он разговаривал со служащим аэропорта, было видно: этот человек привык отдавать распоряжения. Щурясь, он вглядывался в самолетик, стремительно уменьшающийся в синем небе…
– Звонила ваша дочь, – с упором на слове «ваша» объявила противная Анна Георгиевна, когда Ира вернулась из кабинета шефа. – Вам нужно заниматься воспитанием детей в свободное время, а на работе надо работать!
Освободившись от мучившей ее злости, Анна Георгиевна вытащила баночку йогурта и мастерски сорвала крышку. Ира вздохнула и с тоской посмотрела в окно – шел мокрый снег, сугробы на крышах были похожи на размокший картон.
Прошло два месяца с тех пор, как она вернулась из поездки, и за это время ничего в ее жизни не изменилось.
Дятловы помирились с Порецкими и были приглашены на Восьмое марта в гости. Ира наденет умопомрачительный костюм, купленный в Риме. Пара модных вещиц да глянцевые фотографии – это, пожалуй, все, что напоминает об Италии. А рядом с отрезанной косой в платяном шкафу лежит маленький клочок бумаги с несколькими цифрами и именем «Леонардо».
– Туз выиграл! – сказал Германн и открыл свою карту.
– Дама ваша убита, – сказал ласково Чекалинский.
А. С. Пушкин
Светлана повертела в руках глянцевый квадратик приглашения. «Открытие нового ночного клуба „Эркюль Пуаро“. Действительно на два лица», – стояло на нем.
Когда утром шеф протянул ей приглашение, она обрадовалась. А теперь призадумалась – в наличии было только одно лицо. Сказать, что секретарь-референт управляющего филиалом крупного московского банка одинока, было бы неправдой. Она замужем, растет сын Витька.
Однако отношения с мужем по прошествии пятнадцати лет совместной жизни уже не приносили радости. Они были ровными, стабильными настолько, что их, пожалуй, можно назвать окаменевшими. Так застывает кипящая лава после извержения вулкана. Ее Миша спокойный, чуткий. Света привыкла к его монотонности, которую другие называли занудством. Он никогда не начинал скандала первым, всегда безропотно переносил эмоциональные вспышки жены. Светлана вздохнула – с мужем идти на открытие ночного клуба бессмысленно. Пока не поздно, надо вернуть приглашение шефу – пусть пойдут молодые девочки-операционистки.
– Света, – позвал ее шеф, – будьте на месте в четыре часа. Я жду одного клиента. – И, подмигнув, добавил: – Козырный туз!
Это означало, что она должна быть наготове – у шефа встреча с чрезвычайно важным «крутым» заказчиком.
Хлопоты, беготня с кофейными чашками и деловыми бумагами отвлекли Светлану от грустных утренних раздумий. Когда «туз» отбыл вместе с шефом на ужин в ресторан, Света спохватилась – она забыла отдать приглашение! Но огромное, похожее на аквариум здание банка уже опустело – был канун выходных. Открытие клуба – вечером в воскресенье. Жаль, что приглашение пропадет.
Выйдя из здания банка, Светлана направилась прямиком к метро. Она шла по бульвару, ей навстречу двигался поток нарядно одетых людей. У них были радостные, оживленные лица – многие, видимо, спешили в театры. Свете стало грустно: она не могла припомнить, когда была последний раз в театре. «Вот мой итог, – эта мысль не давала ей покоя, – в тридцать пять лет превратилась в клушу. Никуда не хожу, никого не вижу. С подругами созваниваюсь только в праздники. Гостей не приглашаю годами»… Света ощутила, как внутри нее закипала злость. Она раздраженно пробивалась сквозь людскую толпу, клубившуюся у станции метро.
– Купите билет, – вдруг обратилась к ней блондинка лет сорока в лаковом белом плаще.
Света хотела, как обычно, отрицательно покачать головой, но что-то заставило ее остановиться.
– А вы сами почему не идете? – спросила она.
Женщина грустно улыбнулась:
– Все одна да одна хожу по театрам! А сегодня решила: хватит! Возьмите билет, третий ряд партера, постановка, говорят, очень удачная.
Светлана машинально вытащила кошелек и отдала деньги.
«Зачем я это сделала?» – спросила она себя через минуту, а ноги уже несли ее к театру. Звонить домой она даже не собиралась – Миша привык к поздним возвращениям жены с работы.
Как всегда, перед началом спектакля в гардеробе стояла торопливая неразбериха, капельдинерши обступили опоздавших, предлагая им программки. Спектакль уже начался, когда Света, пригибаясь, прошмыгнула на свое место.
Действие увлекло ее, актерский ансамбль был чудесный – не зря теперь практикуется контрактная система. Лучшие актрисы московских театров были собраны в этой постановке. Светлана расслабилась, отвлеклась от своих горестных размышлений о смысле жизни. В антракте она вышла в фойе, наблюдая за прогуливающейся толпой зрителей. Странно, но среди них было большинство женщин. Когда она вновь заняла свое место, то с удивлением обнаружила, что пустовавшее во время первого акта место справа от нее теперь было занято. Свет погас. Началось второе действие.
– Позвольте посмотреть программку, – попросили рядом.
Светлана скосила глаза – голос принадлежал соседу – седовласому мужчине. Она протянула программку.
– Благодарю, – через некоторое время прошелестел голос.
В течение второго действия сосед еще несколько раз обращал на себя внимание Светланы. Он искренне смеялся, сопереживая, а в некоторые моменты даже что-то сердито бормотал. Когда спектакль кончился, публика, не щадя ладоней, продолжала вызывать актеров.
Сосед вновь обратился к Светлане:
– Вам понравилось?
– Очень! – возбужденно ответила она.
– Да, ничего, ничего, – согласился сосед, сопровождая ее в гардероб. – Но на роль Ани все-таки надо было пригласить Мирошниченко.
Света с любопытством оглянулась на странного спутника.
– Мне кажется, что эта актриса очень хорошо сыграла, – возразила она.
Они заняли очередь в гардероб, и теперь Света могла хорошенько разглядеть своего неожиданного собеседника. Ему можно было дать и пятьдесят, и семьдесят лет – высокий, моложавый, с седой гривой, он чем-то отдаленно напоминал Эйнштейна, портрет которого висел у Светы над письменным столом во времена юности.
– Я давно слежу за успехами этого режиссера, – продолжал разговор «Эйнштейн». – Позвольте представиться – Герман Кириллович.
Светлана назвала свое имя, новый знакомый галантно подал Светлане пальто и распахнул перед ней входную дверь. Они вышли в расцвеченный фонарями вечер.
– Разрешите вас проводить? – спросил Герман Кириллович.
– Давайте немного пройдемся, – согласилась она, плотнее запахнув пальто.
Они медленно двинулись по скрипящей щебенке бульвара.
– Светлана, а вы видели… – и Герман Кириллович назвал гремевшую по Москве премьеру.
– Нет, – Света грустно покачала головой, – я живу, как говорится, в «культурном вакууме».
– Маленькие дети?
Света опять отрицательно мотнула головой.
– Ревнивый муж?
– Нет.
– Работа?
– Да нет же! – чуть ли не со слезами в голосе воскликнула Светлана.
– Простите великодушно, если я чем-то оскорбил вас, – всполошился Герман Кириллович, – я и не думал…
– Ничего, – Света быстро справилась с собой. – Просто не с кем ходить, – она вздохнула.
– Это очень, очень печально, когда молодая женщина говорит такие слова, – сочувственно произнес ее спутник.
– А что делать? – вслух рассуждала Светлана. – Муж не любит никаких мероприятий, праздников. Ему бывает скучно, он тяготится и спешит скорее домой.
