Почти час она пролежала в постели без сна с широко открытыми глазами. Представляя себе Дэниэла, она размышляла о превратностях судьбы, бросившей их навстречу друг другу всего несколько дней назад. Вспоминая свое прошлое, она пришла к выводу, что, по идее, из всех мужчин он должен был менее всего ее заинтересовать. Но прошлое – это прошлое. Впервые за долгое время она согласилась искренне в это поверить. Но для этого понадобился такой человек, как Дэниэл, который – сам того не зная – изгнал из ее души демонов прошлого и дал ей свободу. Теперь даже мысль о баскетболе не была для нее невозможной. Рухнули выдуманные стены, теперь она могла думать обо всем и жить, не оглядываясь постоянно через плечо.
Раньше одна только мысль о баскетболе – игре, которую она сама сделала своей соперницей, заставляла ее забывать о глубоких чувствах – тех самых, какие она, безусловно, испытывала когда-то к Дэвиду. Она ведь надеялась тогда сохранить их любовь на долгие годы. Но мысли об игре делали ее невменяемой. Нет, ее отношения с Дэниэлом будут другими – более осторожными, расчетливыми и не без доли скептицизма. Они будут свободными от сильных привязанностей и не лишены некоторой небрежности по отношению к избраннику. Пусть Дэниэл продолжает идти своей дорогой – ездить на свои матчи, подолгу отсутствовать в городе, – она готова была воспринимать это как должное с самого начала. До сих пор между ними не возникло неких уз, накрепко стягивающих воедино, – и слава создателю! Разве она только что не вернулась из театра, в котором была с другим мужчиной? Конечно, она уже долгое время отказывается сходить с этим мужчиной в кино – ну и что? Когда-нибудь она обязательно примет его приглашение…
Повинуясь неожиданному импульсу, она выскочила из кровати и приготовила себе горячую ванну, взбила до краев пышную пену и с наслаждением погрузилась в воду. Вода поначалу обожгла ей кожу, но потом ее обволокло приятное чувство теплоты. Ния откинула голову на край ванны, приняла удобное положение и прикрыла глаза.
Как было приятно разговаривать с ним сегодня. Без смущения обсуждать по-дружески свои проблемы и получать в ответ, кроме сочувствия, вполне квалифицированные советы. Неужели именно этого ей не хватало в течение всех пяти лет, что прошли после развода? С другой стороны, она никогда не считала себя существом зависимым. Наоборот, ее жизненным лозунгом стало: «Самостоятельность – и еще раз самостоятельность». Иными словами, опора только на собственные силы. Почему в таком случае она с нескрываемым восторгом выслушивала от Дэниэла слова ободрения?
Ния постаралась расслабиться среди пены и пара и хотя бы на время прекратить размышлять об этом. Но в голове крутилась все та же пластинка: о нем, о нем, о нем… Суть заключалась в том, что Дэниэл появлялся, когда был особенно нужен ей, – и поддержка его имела наивысшую цену. А… Что бы ни случилось завтра… случится – даже помимо ее воли. Таковы уж капризы судьбы.
На следующий день звонок в дверь прозвучал ровно в десять часов – на целый час раньше, нежели она ожидала. Ния была еще в халате и, сидя на кухне, просматривала газету, попивала кофеек – последнюю утреннюю чашку. Нахмурившись, она соскочила с табурета и выглянула в окно – на улице стоял низкий золотистый «Датсун». Нет, подумать только, как все-таки остро она реагирует на всякое появление Дэвида.
– А ты рано, – заметила она, открывая дверь со смущенной улыбкой. – Ты ведь сказал – «в одиннадцать». Я только что проснулась. Даже не успела принять душ, хожу вот в халате!
– Это я вижу. – Дэниэл улыбнулся и оглядел ее с ног до головы с нескрываемым удовольствием. – Может быть, ты меня все-таки впустишь?
Она отступила в сторону, чувствуя себя вполне уверенной и сосредоточенной и, пожалуй, самую малость раздраженной от его слишком раннего визита.
– Кофе хочешь? – спросила она. – Пока я буду одеваться, ты можешь почитать газету, – добавила она через плечо, покидая кухню, чтобы привести себя в порядок и вообще немного опомниться.
Но Дэниэл следовал за ней по пятам, отметив про себя и недопитую чашку с кофе, стоявшую на стойке бара, и раскрытую посередине газету.
– Вот как, значит, вы, служилый люд, сидящий в конторах с девяти до пяти, проводите субботнее утро? – заявил он со смехом. В этот утренний час его голос хранил в себе легкую, оставшуюся со сна хрипотцу, что по неизвестной причине заставило Нию в очередной раз вспомнить, что она не одета. Запахнув свой халат еще основательнее, она немного обиженно ответила:
– Если бы я относилась к тому типу людей, которые просиживают на работе с девяти до пяти, я вполне бы могла проводить так и каждое утро. К твоему сведению, газету я получаю только по уик-эндам, поскольку в остальные дни у меня просто нет времени их читать – в офисе мне необходимо быть уже в восемь тридцать. И я вообще очень редко ухожу с работы раньше шести, а то и шести тридцати. Это к вопросу о людях, которые отсиживают в конторах с девяти до пяти.
Дэниэл выглядел превосходно в костюме, который она прежде считала чуть ли не униформой каждого тренера. В это утро на нем были тщательно отутюженные брюки, блейзер и с расстегнутым воротом рубашка. На его лице не было заметно и малейшего следа сна, он был бодр, свеж и готов к любым перипетиям предстоящего дня.
– Уж и не знаю, что думать о вашем трудолюбии, Ния. – Он шутливо помотал головой. – Пожалуй, ваш брат журналист многовато времени проводит в ресторанах…
– Да это же ты сам вытащил меня туда! – хохоча, заявила Ния. – Если бы не ты, я бы мирно просидела на своем стуле до самого конца рабочего дня.
– Точно. Сидела бы и маялась от грустных мыслей, которые приходили бы тебе в голову, – но появился я и вывел тебя из этого задумчивого состояния!
Душа Нии мгновенно исполнилась благодарности.
– Это правда, Дэн. Я и в самом деле после нашей встречи почувствовала себя много лучше. Спасибо.
Он взял ее лицо в ладони, подойдя к ней почти вплотную, прежде чем она смогла этому воспротивиться.
– Это я должен тебя благодарить, – пробормотал он и нежно поцеловал ее. Это был упоительный, свойственный только одному ему поцелуй, от которого она была готова просыпаться без всяких возражений каждое божье утро. Этот поцелуй, словно первая утренняя чашка кофе, мгновенно пробудил к жизни дремавшие чувства. Но за первой чашкой, ароматной и горячей, всегда следовала вторая, напоминающая, что сегодня суббота и торопиться некуда. Так и Нии немедленно потребовалось продолжение утренних радостей.
Она обвила шею Дэниэла руками и еще крепче прижалась к нему, надеясь, что все еще впереди. Он медленно вбирал в себя вкус и молочное тепло ее губ, потом медленно переместился ниже и стал покрывать поцелуями ее шею.
– От тебя так хорошо пахнет, – нежно прошептал он, лаская губами душистую кожу ее шеи. – Отчего так?
Ния откинула голову, чтобы облегчить ему доступ к надключичной ямочке.
– Это все лимонная пена, – ответила она едва слышно. – Вчера вечером я долго не могла уснуть… – Тут его губы двинулись еще ниже, и у нее перехватило дыхание. – … Ну я… принимала ванну…
Дэниэл повлек ее к высокому, стоявшему у стойки бара стулу, о который и оперся, широко расставив ноги. Ния оказалась точно в промежутке между ними. Его губы и язык проделывали с ее кожей удивительные, волнующие вещи, настолько волнующие, что у нее закружилась голова, и она вынуждена была вцепиться ему в плечи, чтобы не упасть. Головокружение становилось между тем все сильнее.
– Дэниэл… я лучше… пойду… оденусь…
– Удели мне еще минуту. – Он говорил глуховатым голосом и временами поднимал глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. – Ты должна все-таки признать… что до сих пор… я вел себя… очень хорошо… Уж ты поверь…
– Я верю, – шепотом отвечала она, и он снова целовал ее, чтобы не дать ей говорить, в то время как его руки, распахнув ее халат, ласкали ее тело сквозь тончайшие кружева ночной рубашки.
– Да знаешь ли ты, до чего ты красива? – выдохнул он. – Красива и до одури сексуальна!
– Вот смешно, – сказала она, тая под его пальцами, которые не оставляли без внимания ни единого миллиметра ее кожи, доставляя ей удивительное наслаждение, заставлявшее ее трепетать, – я считала, что это ты…
– Такой красивый?
– И сексуальный.
– А откуда тебе об этом знать? – Он протяжно застонал, овевая своим теплым дыханием напряженные острия ее грудей. – Ты ведь ни разу не видела меня раздетым?
Ния ткнулась лицом в его густую шевелюру – чтобы приостановить головокружение… или, может быть, для того, чтобы быть с ним еще ближе?
– Мне вовсе не нужно видеть тебя раздетым, чтобы знать, что ты сексуален, – легонько поддразнила она его, хотя ее прерывистое дыхание свидетельствовало, что время шуток уже прошло. – У тебя… прекрасные руки… Очень сексуальные… руки…
