– Кабинет рядом с операционной, и застать ты ее сможешь, только… – Августа отвлеклась на несколько секунд, чтобы ответить кому-то «Нет, не заходила». – Только вряд ли она чем тебе поможет.
– Почему?
Вот так всегда – не успеешь обрадоваться, как целый ушат холодной воды на голову выльют, остынь, мол, погоди.
– Потому что она – его человек. – Александр понял, что Августа не хочет произносить фамилию или имя Дегтярского, чтобы не привлекать внимания окружающих к разговору. – Личная преданность. Когда-то давным-давно он помог ей выпутаться из крупных неприятностей. Судя по тому, что говорят всезнайки, то был летальный исход из-за переливания несовместимой крови.
– Учту, – пообещал Александр, не отказываясь от своего намерения. – А как зовут анестезиолога?
Перед началом операции Дегтярский вроде бы представлял их друг другу, но сразу же по ее окончании эта информация, должно быть, улетучилась из головы за ненадобностью. Александр даже не помнил, называл ли Дегтярский отчества или только имена. Во время операции можно спокойно обойтись без имен, многие и обходятся. Для краткости и быстроты. И так ведь ясно, что вопрос «как давление?» обращен к анестезиологу, а «иглу, пожалуйста» говорят операционной сестре. Александр и сам часто так делал. Ничего обидного, специфика. «Скажите, пожалуйста, Анна Юрьевна, как себя чувствует наш пациент, в порядке ли его давление?» – это не для производственного процесса, то есть не во время операции. После, в ординаторской или еще где, будешь церемонии разводить.
Анестезиолога Александр описал Августе как «среднего роста, не очень худую шатенку без особых примет». Далеко не самое детальное описание, но Августе его хватило.
– Это Света, отчества я ее не помню. Она живет в Зеленогорске, работает в сороковой больнице в Сестрорецке, а у нас совмещает, когда надо заткнуть какую-нибудь дыру. У нас штатных анестезиологов всего два.
Рачительный руководитель не раздувает штаты. Выгоднее приглашать специалистов со стороны в случае необходимости, нежели оплачивать «простой» штатным сотрудникам. Но любая выгода – это палка о двух концах. Штатные сотрудники всегда под рукой, они более лояльны, чем внештатные, с ними проще работать…
– Зеленогорск и Сестрорецк – это ведь не очень далеко?
В географии Петербурга и окрестностей Александр разбирался слабо. Знал, как добраться до Петергофа, мог перечислить главные улицы, пересекающиеся с Невским проспектом, немного ориентировался в окрестностях клиники «Прогресс», представлял, как доехать оттуда до дома Августы, вот, пожалуй, и все. Нет, не все – он еще знал, где стоит «Аврора» и что напротив ее находится Нахимовское морское училище. Короче говоря, водить экскурсии по Питеру ему было рано.
– Ближе, чем Хельсинки, – пошутила Августа. – Только Зеленогорск можешь сбрасывать со счетов, потому что я не знаю ни адреса, ни телефона Светы. И отчества тоже не знаю. Если она тебе нужна, ищи в больнице. Час на электричке с Финляндского вокзала, а там спросишь. Ой, что это я говорю? Не надо на электричке. Садись у метро «Площадь Ленина» в четырехсотую маршрутку, она тебя прямо до больницы довезет. Думаю, что, зная имя и специальность, врача в больнице найти несложно.
– Если врача зовут Августой – то да, – ответил Александр. – Света – это уже сложнее. Почти как Таня. Помню, было у нас на кафедре терапии сразу три Татьяны Сергеевны, доцент, ассистент и аспирант…
– Фантастика! – восхитилась Августа. – И как вы их различали?
– Доцента звали Сергеевной, ассистента Татьяной, а аспиранта Танечкой…
От «рабочих» дел перешли к личным.
– Приходи вечером в гости, – пригласила Августа. – Я, конечно, понимаю, что не стоит встречаться каждый день в самом начале отношений, но мне так хочется тебя видеть, и ты скоро уедешь… Только не встречай меня сегодня после работы, потому что мне надо будет кое-куда заехать. Приходи прямо домой в семь… Нет, лучше в половине восьмого. Адрес помнишь?
– С закрытыми глазами найду, – заверил Александр. – Только почему «не стоит встречаться каждый день в самом начале отношений»? Наоборот…
– Чтобы не надоесть друг другу, – серьезным тоном ответила Августа и заторопилась. – Извини, некогда больше разговаривать. До вечера.
До вечера так до вечера. «Может, в клинике случайно увидимся», – подумал Александр и отправился в «Прогресс», чтобы встретиться с операционной медсестрой, которая заведовала оперблоком.
Мария Николаевна, как и предупреждала Августа, встретила Александра крайне нелюбезно. Сухо поздоровалась, а когда Александр напомнил про операцию, покачала птичьей головой и сказала:
– Не припоминаю что-то. А какое у вас ко мне, собственно, дело?
– Дело связано с операцией Кузнецова, – ответил Александр. – Чтобы я объяснил вам суть, надо сначала вспомнить, как мы его оперировали.
– Много кого у нас оперируют, – поджала губы Мария Николаевна. – Всех запомнить невозможно.
Врет, понял Александр, глядя в ее блеклые, глубоко посаженные глазки. Врет и не краснеет. Интересно, это она всегда такая бледная или только сейчас? Скорее всего всегда. Бледная, блеклая, некрасивая и оттого недружелюбная. Нет, недружелюбная и оттого некрасивая, негатив первичен. Если бы улыбалась и смотрела на мир поприветливее, то была бы довольно симпатичной. Не красавицей, но симпатичной. Еще бы челку и нос с подбородком слегка подправить…
– Может, в журнале записи оперативных вмешательств посмотрите? – закинул он удочку. – Я сам туда записывал…
– Журналы новые! – нахмурилась Мария Николаевна, давая понять, что Александр проявляет излишнюю настойчивость. – С понедельника… А старые должны быть в архиве!
А в архиве сидит цербер. Ага, так тебе и поверили. Журналы у нее новые, память плохая, и вообще она здесь ни при чем.
– Извините за беспокойство, – сухо сказал Александр и хотел было выйти, но на пороге столкнулся с главной медсестрой.
– Что вы здесь делаете? – не здороваясь, спросила та и, не ожидая ответа, перевела взгляд на Марию Николаевну. – Маша, что от тебя хотел доктор?
– Не знаю, – ответила Мария Николаевна. – Про какие-то операции спрашивал, я толком ничего не поняла.
– Вы всю неделю мешаете нам работать! – главная медсестра с каждым словом говорила все громче. – Ходите по кабинетам, всем надоедаете! Что вы от нас хотите?! Только не морочьте мне голову вашей научной работой, я уже взрослая девочка и в сказки не верю!
«Девочка действительно взрослая, – саркастически подумал Александр, – наблюдая за тем, как багровеет лицо главной медсестры. – Уже и скандалить научилась, и передергивать! Я надоедаю далеко не всем, и я бы вообще никому не надоедал, будь на то моя воля».
