Глаза Аннабель сузились.
— Мне сказали, что ты называешь себя Кеннеди Хокинс.
— Когда мне было шестнадцать, моя мать… — она замялась. — …мой отец, которого я знала, погиб в автомобильной катастрофе. Мама отвезла меня в аэропорт и дала новое удостоверение личности. Она сказала мне, что в Чикаго небезопасно, и я никогда не вернусь сюда.
— В шестнадцать лет? Тебя бросили в шестнадцать лет?
В ее глазах появились новые слезы.
— Не бросили, — ответила Арания, — отослали, чтобы защитить. Это было то, что мне сказали.
— Мы думаем, — сказал я, — что Джози Марш считала, что делает то, что лучше для Арании.
— Именно тогда она сказала мне, что ты назвала меня Аранией и отдала ей для защиты. Она сказала, что за мной охотятся плохие люди, и мне нужно уехать из Чикаго и никогда не возвращаться.
— Она сказала тебе, кто? — спросила Аннабель.
Я выпрямился в кресле.
— Она предупредила ее насчет Спарроу, моего отца и меня.
— Что? А потом вы ее искали?
— Это должно быть очевидно, — сказал я, — мои намерения — помочь Арании. Да, я нашел ее, чтобы причинить вред Рубио, чтобы получить эти доказательства, но теперь… — я протянул руку и накрыл ладонь Арании. — …Я сделаю все необходимое, чтобы защитить ее. Когда я вошел сюда, вы сказали, что таково было ваше намерение оставить ее у себя. Вы сказали мне, что кто-то отнял у вас эту возможность. Сегодня у вас снова есть такая возможность. Нам нужно найти эти доказательства.
— Чтобы навредить Рубио? — спросила Аннабель.
— Если я скажу «да», — спросил я, понизив голос, — вы предпочтете его Арании?
Аннабель перевела взгляд с меня на Аранию и обратно.
— Нет. Я бы выбрала дочь. Я сделаю выбор, который мне никогда не позволяли сделать двадцать шесть лет назад. Однако, если дело дойдет до этого, мне может понадобиться ваша помощь, помощь Спарроу.
Большие светло-карие глаза Арании повернулись в мою сторону.
— Если вам это нужно, — сказал я, — вы получите её. Прямо сейчас, мы должны найти доказательства. — Я откинулся назад. — Он сказал, что у него есть копия, и у моего отца тоже. Он также сказал, что видел ее и знает, что она существует. Дэниел сказал ему… — Я не собирался говорить Аннабель Ландерс, что Рубио МакФадден убил ее мужа. — … ближе к концу своей жизни Дэниел сделал еще одну копию. Он сказал Рубио, что Арания — это ключ.
Голова Аннабель качалась взад и вперед.
— Вы хотите сказать, Дэниел знал, что наша дочь жива? И Рубио знает об этом уже десять лет?
Я глубоко вздохнул.
— Я не могу ответить на вопрос о Дэниеле со стопроцентной уверенностью. Мой отец знал. Он показал мне ее фотографию… — технически, я нашел ее фотографию. — … когда мне было тринадцать. На этой фотографии Арании было семь лет. Каждый год мне показывали обновленную фотографию. Мой отец сказал, что она моя.
— Я… я не понимаю. Ваш отец следил за ней? Он планировал вас двоих… почему?
— Все, что я знаю наверняка, это то, что он получал по крайней мере ежегодные обновления, — уточнил я. — Они закончились, когда Рене Марш стала Кеннеди Хокинс. В то время я учился в Мичиганском университете, но мне помогли. Мы снова нашли ее. До тех пор, пока я не заманил ее обратно в Чикаго, Арания, без ее ведома, находилась под защитой Спарроу. Моей, а не отца.
Аннабель откинулась на спинку стула. Стол был завален большей частью обеда, который устроила Арания. За окнами текла жизнь, такая, какой она была. «Спарроу Энтерпрайзис» зарабатывала деньги. Спарроу были по всему городу, делая то, что делали. И все же в этом маленьком офисе пришло время признаться и узнать все, что можно.
— Чего ты хочешь от меня? — спросила Аннабель. — Я никогда не видела доказательств.
— Тогда почему он сказал, что я — ключ? — спросила Арания.
Судья покачала головой.
— Я никогда не понимала, почему Дэниел так поступил. — Она снова посмотрела на Аранию, ее взгляд переместился на запястье. — Он подарил мне браслет, который ты носишь, прямо перед твоим рождением.
Арания подняла запястье.
— Он перешел ко мне от… другой матери. Она дала мне его перед тем, как отправить на самолет.
— Это тот же самый браслет. Я не поверила своим глазам, когда увидела его в клубе. Я не знаю, как все произошло. — Она наклонила голову в сторону браслета. — Ты изменила изображение в медальоне?
Пока Арания боролась с медальоном, я протянул руку и открыл его.
— Оно выцвело, — сказал я. — Я не понимаю, что это.
— Это была фотография церкви, где мы венчались.
— Как она попала к моей маме? — спросила Арания. — Дэниел подарил его мне за день или два до твоего рождения. Мы были в Висконсине… — она вздохнула. — …я винила его в том, что случилось с тобой. Я не должна была уезжать из Чикаго. Однажды утром он отвез меня туда. Пошел снег. — Ее глаза закрылись, как будто она видела сцену из прошлого. — Я боялась, что у меня начнутся схватки. Дороги были почти непроходимы. Мы остановились в этом маленьком отдаленном мотеле. Я не понимала, зачем он это сделал. Он начал рассказывать мне, что он сделал и почему мы в опасности. Я отказывалась слушать. Я была судьей. Меня нельзя заставить свидетельствовать против мужа, но если бы я знала…
Она замолчала.
Мы с Аранией кивнули.
— Он оставил меня там.
— Одну в снежную бурю? — спросила Арания.
— Он вел себя не так, как обычно. Но когда он вернулся, то был уже спокойнее. Тогда-то он и подарил мне браслет. Однако тогда на нем было только два амулета. — Она прикоснулась к амулетам. — Откуда тут ножницы и диплом?
— От кого-то очень особенного. Диплом появился, когда я закончила среднюю школу. Ножницы предназначались для того, чтобы увековечить перерезание ленты «Полотна греха».
— Я так горжусь всем, что ты сделала.
Арания засияла от похвалы Аннабель.
— Тогда, — продолжила судья, — когда ты родилась, у него были только медальон и ключ.
Мы с Аранией посмотрели друг на друга, когда я потянулся к ее запястью и поднял амулет, похожий на старый ключ. Он был меньше, чем обычная отмычка для двери. В доме моей матери все еще были внутренние двери, которые открывались отмычками. Та, что была на браслете, была меньше половины размера, часть золота откололась, обнажив металл под ней.
Повернувшись ко мне, Арания спросила:
— Он сказал, что я — ключ, или у меня ключ?
— Блять. Этого не может быть. Что он может открыть?
Мы оба повернулись к Аннабель.
— Священник, который нас обвенчал, — сказала она, — подарил Дэниелу браслет для нашей дочери. Так мне сказал Дэниел. Он принадлежал жене священника. Он хотел, чтобы тот перешел к нему, а детей у них не было. Мы обвенчались в маленькой церкви в Кембридже, штат Висконсин. Мы никогда не были особенно религиозны, но я помню, когда Дэниел вернулся после посещения священника и разговора с ним, я подумала, что у него появилось новое чувство спокойствия. Он согласился вернуться в Чикаго.
— Этот священник все еще жив? — спросил я.
Аннабель покачала головой.
— Даже не знаю. Я в этом сомневаюсь.
Арания потянулась к судье.
— Это может быть рискованно, но есть ли что-нибудь, сейф… — она покачала головой, — …шкатулка для драгоценностей, что-нибудь, что мой отец мог использовать, чтобы спрятать диски, которые, по мнению Рубио, у меня?
— Я ничего не могу придумать. Я переехала после его смерти. Дом был слишком большим и одиноким. Все было вычищено. Многое было пожертвовано.
— Рубио…? Он был рядом, когда вы переехали? — спросил я.
Она кивнула.
— Да, его люди мне помогали.
Я посмотрел на Аранию и покачал головой.
— Значит, доказательств там не было. Он бы знал.
В ее карих глазах кружились мысли. Она повернулась к Аннабель.
— Он пошел в церковь, а потом успокоился?
— Да, он сказал, что разговаривал со священником. Я предположила, что это было в церкви.
— Мама, ты можешь назвать нам имя священника и название церкви?
