Хорошо, что у меня есть Джой. Чтобы я без него делала? Прикипела и душой и сердцем. Он был моим неустанным критиком на кухне, я — его верной спутницей на вечерней пробежке. Постепенно начала привыкать к подобному распорядку. Местами было ощущения, что мы женаты не пару недель, а несколько лет.
Я молча, без лишних расспросов стирала его рубашки, а он, как истинный кормилец — приносил домой деньги. На холодильнике по сей день лежит банковская карта, сделанная на мое имя.
— Бери, пользуйся, когда пожелаешь, — великодушно заявил Влад и вручил в руки сие денежное хранилище. — Может, с одежды что-нибудь захочешь прикупить себе, или родным. Косметику там… не знаю… Я в этих делах не особо разбираюсь.
У многих на моем месте бы инфаркт случился. У Маринки уж точно. Я же, вежливо поблагодарив, отказалась. Мне чужого не надо. Было бы всё по-другому, тогда да. А так… Какое я имею право транжирить его деньги? Слава богу, не жалуюсь. Живу припевая, в тепле и сытости. Большего и не нужно. Влад всё же настоял на своем и демонстративно положил карту на холодильник, мол, смотри, она здесь, в любое время дня или ночи. Пришлось заверить, что обязательно воспользуюсь в ближайшее время. Таких напористых, как он, ещё не встречала.
Невольно вспомнился Димка. Долго не решалась позвонить ему. Чувствовала вину. Конечно, по логике мужа, он сам напросился, и я даже понимала его в каком-то роде, но методы, которыми сопровождался воспитательный процесс, не одобряла. Расспрашивать на работе о состоянии Коновалова считала неуместным. Все не особо владели информацией, да и глупо это выглядело бы. Всё-таки он с моего отделения и я, как никто другой должна быть в курсе. Хотя Маринка на днях рассказывала, что он наведывался к ним и что ходить ему с гипсом ещё две недели. Уже что-то.
Всё же рискнула. Ведь не красиво морозиться. Да и угрызения совести не давали покоя. Позвонила. Джой пришел в гостиную и разлегся посреди комнаты, нехорошо так зыркнув на меня единственным глазом.
— Что, партизан, явился следить за мной? — обратилась к настороженной мордашке. — У тебя случайно на ошейнике скрытой камеры нет?
Бля… от такой догадки противный холодок пробежался по спине. Это же Шамров, с него станется. Пока ожидала соединение, присела на корточки возле пса и принялась осматривать ошейник. Ничего не нашла. Дааа, клиника. Стоп! А квартира? Что я терроризирую животное, если у меня такая территория для обследования. Камера, если она есть, конечно, может быть где угодно.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Отключилась. Не давала покоя мысль о том, что каждый мой вдох и выдох под контролем. Влад тогда чётко дал понять, что отныне я в чёрном списке. Да ну нафиг! Что, серьёзно? Как же не хотелось проверять, так ли это на самом деле. Возможно, нет никакой камеры, а я накрутила себя на ровном месте. Как там говорят в народе — от дурных мыслей страдают руки и ноги. У меня именно тот случай. Пока занималась её поисками, прошло часа два, а то и больше. Забыла об ужине, что хотела полить орхидею, привезённую на днях, Джое. Вот как так можно, а? Сама себя накрутила. Совсем не удивилась, когда нихрена не нашла. Странно, и Димка не перезванивает.
От поедания собственных мозгов оторвал пес, с которого всё и началось. Он подошел к двери и пару раз громко гавкнул, давая понять, что пора на прогулку. Пришлось впроголодь носиться по парку и костерить дурную голову. Зато пока скакала сайгаком, позвонил Димка.
- Привет, Стася. Звонила? — голос, который раньше волновал мое воображение, как-то померк спустя время.
В этот момент Джой, будь он неладен, навострил уши и зарычал. Если бы мог говорить, по любому сдал бы. Пригрозила кулаком. Умный, засранец, сразу виновато опустил голову
— Хотела узнать, как ты?
— За**сь! — ответили безрадостно.
— Дима… — конечно у него были все основания так отвечать.
— Что?.. Сижу дома. Плююсь на всех ядом. Кляну себя за необдуманный поступок. Рву на себе рубашку от безвыходности, что любимый человек живет с бандитом. А так… всё супер. Просто зашибись. — Во всех сказанных словах скользила горечь. Я не стала напоминать, что эту тему мы уже обсудили в прошлый раз. Поежилась от резкого порыва ветра и погладила пса, уткнувшегося влажным носом в ладонь. — Ну, а ты как? — продолжил Димка после небольшой паузы. — Сама позвонила, я прям удивился. Неужели тюремщик послабил поводок?
— Ничего подобного, — возмутилась и даже слегка обиделась от подобного сравнения. — Меня никто не контролирует. — И кого я пытаюсь обмануть? А кто недавно перевернул дом вверх дном? — Я полностью независима. Что хочу — то и делаю. В пределах разумного, конечно.
— Ой, Стаська, что-то слабо вериться, — вздохнул Коновалов. — Но я готов подождать с годик. Для меня это не проблема. Только… хочу предупредить: будь предельно осторожна со своим фейковым мужем. У него зависимость от тебя. Причем, нехилая. Он в прямом смысле болен тобой.
— Скажешь ещё. Это ты понял исходя из его действий?
На другом конце связи вздохнули:
— Тебе лучше не знать, из чего я это понял. Просто будь осторожна. Хорошо?
Я пообещала. Вот только уже было поздно. Я сама заболела и мучилась от ломок под названием «любовь». Если Коновалов испытывал хотя бы сотую долю того, что я чувствую к Шамрову — тогда мне его искренне жаль. Это настоящие пытки.
Перед тем, как попрощаться, он рассказал, что его оставили при «должности» и что Хмурин прекратил дуться. Ну что же, уже неплохо. Боялась, что Шамров перекроет ему доступ к подобному заработку. Наверное, он руководился принципом, что врагов нужно держать как можно ближе к себе, чтобы иметь возможность контролировать. Я только одного ожидала с тревогой — появления на работе своего воздыхателя. Не представляла, как можно будет ужиться с ним, не вызвав озлобление Влада. Он и так в прошлое воскресенье открыто заявил о своем нежелании видеть меня на прежнем месте, и пообещал помочь с переводом в отделение терапевтического профиля. Я тогда закатила такой скандал, что ему мало не показалось. Уж что-что, а я сама решу где, когда и с кем работать. Добродетель выискался. Видите ли, ему не по себе от того, как я устаю. В общем, немало нервов мне попортил. Но я всё же отстояла свою точку зрения и дала понять, что подобного вмешательства не потерплю. Знала ведь, что движет им не столько беспокойство обо мне, как сама мысль обо мне и Димке в одном ключе.
— Не боись, — ответила я тогда на его гневную отповедь, — с рогами ходить не будешь. Я помню о твоих страхах. И вообще, это я должна переживать.
— С чего вдруг? — ещё так удивился, прям не могу. Актёрище, блин.
— Потому что это не я прихожу домой после полуночи и не я пахну женскими духами!!!
Наконец выговорилась. Полегчало. Пофиг, что спалилась. Совсем не переживала по этому поводу. Да! Я ревнивая до умопомрачения и готова лезть на стену от ненавистного чувства. Ничего с собой поделать не могла. Пускай реагирует, как хочет. Всего лишь посчитала своим долгом предупредить:
— Если ты ходок «налево», то и я послушницей быть не собираюсь.
Влал бодро шагал в ванную, но услышав это предложение застыл. Как же его перекосило. С остервенением стянул тёмно-синий свитер и швырнул в дальний угол. Ещё немного и из ушей повалит пар. Я благоразумно ретировалась на кухню под предлогом готовки ужина. Внутри всё бушевало и тряслось от адреналина. Так и не поняла, чего испугалась больше — оголенного торса или сверкнувших гневом глаз.
Глупая, надеялась, он не последует за мной. Ага. Не тут-то было. Стоило только спуститься на первый этаж, как меня настигли, с силой вжали в стену и, заломив руки, подняли высоко над головой. Я предприняла попытку вырваться. Влад возвышался надо мной, словно скала и я с вызовом посмотрела на него.
— Во-первых, — начал он, едва справляясь со злостью, — я тебе не изменяю. — На это предложения я только хмыкнула, ударив его ногой по голени. Он сдавлено выругался и, перехватив запястья правой рукой, левую завел под мои волосы, обхватив затылок пальцами и слегка надавил, заставляя установить с ним зрительный контакт. — Во-вторых… Инга, дочь Варланова, как бы это сказать… любит обниматься при встрече.
