как они спешно уходят, и покусываю губу. Как же мерзко, что мачехины дочки втянули меня в какую-то дурную сцену! Да ещё и на глазах у моего босса…
Ида на ходу всё ещё ругается с кавалером, а Лика раза три оборачивается на меня и Царевичева с задумчивым видом.
И ее взгляд — хитрый и оживленный, — мне ужасно не нравится.
Глава 24. Явление папаши
Телефонный звонок застигает меня во время прогулки с Костей и Настей. Отвечаю, не глядя:
— Алло? — и неудержимо зеваю.
Накануне мы вернулись из рок-клуба Морозова очень поздно. Людка-таки дорвалась до гримерки с помощью невероятно покладистого Царевичева, а потом весь вечер восторгалась каракулями автографов на собственной коже. И клялась, что исписанную руку теперь не будет мыть целый месяц.
В итоге выспаться, как следует, мне не удалось. Потому что сегодня суббота, и это означает, что Настюша остаётся со мной и днём. А она привыкла вставать рано.
— Привет, доча… — откашливается в трубке такой знакомый, привычно сиплый голос отца, что я резко останавливаюсь на полушаге.
Сердце сжимается от уже полузабытой застарелой боли.
Понимаю, что, несмотря на всю папашину безответственность, пьянство и безволие, где-то в глубине души по нему тоскует мое детское «я». Маленькая, наполовину осиротевшая девочка, которая готова делать что угодно, лишь бы папа не пил и не горевал о своей загубленной жизни.
— Привет, пап, — глухо отвечаю я, уже чувствуя горький ком в горле. Он ведь ни разу не звонил с тех пор, как мы с сестрёнкой съехали от него и мачехи.
— Как у тебя и Настюхи дела? — спрашивает он, неловко кашлянув.
— Всё нормально.
— Соскучился по вам. Увидеться бы, Катюшка, а? Погуляли бы вместе, как в старые добрые времена…
— В старые добрые времена вместе с тобой мы гуляли только при маме.
— Ну чего ты, доча, не начинай. Я ж по-хорошему… как лучше пытаюсь…
Мне становится совестно.
— Ладно, пап. Если действительно хочешь повидаться, приходи в парк. Мы сейчас как раз тут с Настюшкой.
— Здорово, — воодушевляется папаша. — Тогда сейчас будем. Мы тут, неподалеку как раз.
— Погоди-ка, — настораживаюсь я, — что значит «мы»?
Но он уже отключился.
— Настюш, — зову сестрёнку. — Сейчас будет сюрприз. Папа придет. Соскучилась по нему?
Она задумчиво вытягивает губы уточкой и скучным голосом говорит:
— Наверное, нет…
Ответ меня ни капельки не удивляет. У малышки просто нет и не было нормального понимания о существовании отцовской ласки и заботы.
Некоторое время я вышагиваю туда-сюда в ожидании. Мне очень не нравится вырвавшееся у папаши «мы». Это навевает самое нехорошее предчувствие, что он придет не один.
И предчувствие меня не обманывает.
— Екатерина Николаевна, — зовёт охранник.
Оглядываюсь, и вижу отца на дорожке перед детской площадкой. За его спиной нетерпеливо топчется новая жена Альбина. И они с разинутыми ртами смотрят на троих охранников, оперативно преградивших им дорогу ко мне.
Оправившись от изумления, мачеха обращается ко мне сладким-пресладким тоном, как будто мы с ней лучшие на свете подруги:
— Катенька! Мы к тебе!
— Екатерина Николаевна… — снова повторяет охранник. — Пропустить?
— Да, спасибо, — вежливо киваю я.
Родственники подходят ко мне со слегка пришибленным видом. Отец смотрит на меня так, будто у меня вторая голова выросла. А у мачехи глаза похожи на две круглые плошки.
— Доча, это чего тут такое творится? — выдавливает из себя папаша. — Кто эти люди?
— Да, Катенька, — поддакивает мачеха. — Нам очень интересно!
Игнорируя её, я отвечаю отцу:
— Ну, просто повезло устроиться на работу няней. И охрана к этой работе прилагается.
Так и чувствую, что Альбина прямо-таки жаждет распросить об изменениях в моей жизни. Но, к счастью, от её чрезмерного любопытства меня спасает сестрёнка.
Она подбегает к нам и тянет за руку упирающегося Костю, который недоверчиво смотрит на незнакомых людей.
— Костик, смотри, это мой папа! — громогласно комментирует сестрёнка, тыкая пальцем в нашего отца, как будто он экспонат музейной выставки. — Он не такой хороший, как твой папа. И праздники у него дурацкие… не то, что у вас. А ещё он пьёт разную гадость, сильно воняет и рисует некрасивые картины.
Я подавляю смешок. Точнее и не скажешь.
— Привет, Настюх… — вклинивается в детский монолог отец, заметно ошарашенный собственной характеристикой из уст младшей дочки.
После его слов все дружно умолкают и просто таращатся друг на друга.
Присутствие мачехи сковывает меня, а Настю так вообще пугает. И такое ощущение, что мы с отцом вдруг стали абсолютно чужими людьми, которым говорить-то по сути не о чем.
К нашей безмолвной компании приближается один из охранников и вежливо сообщает мне:
— Екатерина Николаевна, звонил Артём Александрович. Интересовался, кто эти люди.
Так, отличненько. Оказывается, босс пристально следит за тем, с кем и когда я общаюсь, аж в онлайн-режиме. Хотя оно и понятно, после всех опасных странностей, что творились недавно вокруг его сына… Да и о нападавших пока ничего не слышно.
— Передайте ему, что это мой отец с женой, — неохотно поясняю я.
Как только охранник отходит, мачеха оживлённо восклицает:
— Ишь, серьезно-то как всё у тебя! Охрана, как у дочки президента прям. Так значит, говоришь, няней этого милого малыша работаешь?
— Угу.
— А кто его родители?
Назойливые расспросы начинают меня раздражать. А нужно ли вообще быть вежливой с людьми, которые не соблюдают личные границы?
И я впервые отвечаю ей с прямолинейной грубостью:
— Это не ваше дело.
— Катюх, ты чего? — хмурит брови отец.
— Ничего. Слушай… пойдем мы, наверное. В следующий раз погуляем вместе. Только ты один приходи. Костя, Настя, идёмте!
— Ой, и зазналась ты, девочка… — недобро роняет мне в спину Альбина. — Вот и расти после этого кровиночку на своем горбу, да, Коль? Она ж стерва неблагодарная!
Отец на это отмалчивается. Впрочем, как и всегда.
Я
