— Готов? — улыбается папа.
— Нет, конечно! — подхватываю его настроение.
— Ну тогда поехали, — он толкнул меня в плечо в сторону выхода.
Какое-то запредельное волнение накрывает меня с каждым километром. То пробки, то заехали воды купить. Будто специально тянут время, чтобы свести меня с ума. Я уже хочу увидеть свою Камаеву, прикоснуться к ней и убедиться, что все это не сон. Мы действительно пришли к этому. У нас правда свадьба.
— ЗАГС? — удивился увидев, куда мы подъехали.
— Да. Решили провести вас по классическому маршруту. Идем, — старший Амиров первым покидает салон автомобиля.
Я делаю пару коротких шумных выдохов, как перед боем на ринге. Выхожу следом.
В здании встретил маму, родителей Таи и две одинаковые улыбки близнецов, между которых скромно стоит девчонка с красно — рыжим волосами.
— Мы не могли не прийти, — парни по очереди жмут руки. Я удивленно кошусь на отца, тот только подмигнул и обнял маму. — Потом все расскажем, — обещают они.
— Таську видели? — взволнованно оглядываю просторный торжественно украшенный холл.
— Нет. Откуда? Прячут, — очаровательно, как всегда, улыбается Стефан.
— Амировы проходите, — позвала нас женщина в бежевом костюме и белой блузке с рюшами. Забавно. Думал, такое уже не носят. Но классика, значит классика. Пусть будет так.
Нас завели в зал для регистрации. На полу расстелен большой ковер, у стены стоят два ряда стульев с высокими спинками. Мама, нервно кусая губы, села на крайний. Подошел, крепко обнял ее, погладил по спине стараясь успокоить. В распахнутые двери буквально влетел дед Вова и высоко держа подбородок за его спиной встала бабушка.
— Успели, — улыбнулся он. — Пробки сегодня. Будто всем срочно приспичило куда-то ехать! Я таксиста попросил. Мы где смогли, дворами объехали, но все равно чуть не опоздали на свадьбу единственного внука.
— Спасибо, что приехали, — пожал ему руку и в знак уважения чуть склонил голову.
Все расселись по своим местам. Заиграла музыка. Я стою посреди зала и не понимаю, что и как мне надо делать.
Высокие створки дверей распахнулись. У меня перехватило дыхание от увиденного.
Плавной походкой в регистрационный зал входит моя Камаева под руку с отцом. На ней белое, слепящее глаза, платье с пышной юбкой, дающей ощущение воздушности, легкости образа. Корсет не скрывает округлившийся животик. Он идеально его подчеркивает. Тонкое кружево, струящееся по рукам, заканчивается на середине пальцев. Фата доходит до пола, а спереди красивой тонкой вуалью закрывает лицо любимой женщины.
Не сдержал тихого смеха. Не думал, что классики будет столько. Родители постарались на славу.
— Береги ее.
Валерий Игнатович вкладывает руку дочери в мою и едва заметно смахивает скупую отцовскую слезу.
— Обещаю, — склонил перед ним голову принимая руку дочери непримиримого, казалось, врага моего отца.
Опустив руки, мы развернулись лицом к регистратору. Женщина стала торжественно зачитывать речь, в которой говорится о верности, любви до гроба и другие громкие слова. Они ничего не значат, пока не будут подкреплены действием. Я почти не слушаю ее. Ищу пальцы Таи, спрятанные в рукаве, касаюсь их, чувствую, как моя девочка вибрирует от волнения.
Нам разрешают обменяться кольцами. Мой отец торжественно подносит их на красивой темно-синей бархатной подушке. Взял ободок поменьше, машинально провел пальцем по его внутренней стороне и поймал гравировку. Тут же перевел взгляд на маму.
— Эти кольца принесли нам счастье. Мы решили, что вам оно тоже не помешает. Запомни сын три простых слова, написанных на этом ободке: «Любовь. Верность. Семья». Сказав сегодня свое «Да», ты подписался под ними, а слово Амировых — закон. Его придется соблюдать.
— Спасибо, отец.
Я надел на безымянный палец любимой девочки мамино обручальное кольцо. Дрожащими пальчиками Тася взяла более крупный, грубоватый ободок отца и он занял место на моем пальце.
Аслан Ленарович положил бархатную подушечку на специальную стойку с красивой резной ножкой. Взял наши руки в свои. Одна ладонь снизу, второй накрыл их сверху.
— Для двух любящих сердец нет ничего достойнее брака. Да благословит вас Аллах и даст вам жить в добре.
— Спасибо, отец, — повторил я, зная, что это маленькая дань традициям его семьи, его воспитанию. И несмотря на брак, уже почти заключенный по обычным законам, мне приятно получить от него благословение.
— Спасибо, — тихо прошептала Тая.
Аслан Ленарович сделал пару шагов назад отпуская наши ладони, и регистратор завершила церемонию снова по классике:
— Объявляю Вас мужем и женой. Вы можете поцеловать невесту.
С трепетом поднял вуаль, закрывающую лицо любимой девушки. Улыбнулся ее огромным от волнения глазам, за руку притянул ближе и вкладывая всю нежность в прикосновение обнял ее губы своими. Родители и гости стали аплодировать. И под ритмичный стук этих хлопков стало разгоняться моё сердце.
— Добро пожаловать в семью, — обнял Таську мой папа, когда церемония подошла к концу.
К нам стали подходить и остальные родственники, говорить напутствующие слова, которых сегодня прозвучит еще немало. У моей мамы от слез немного поплыл макияж и она, как девчонка, смущенно вытирает темную тушь белым платком.
— Мама, — не сдержался, обнял эту хрупкую добрую женщину.
— Береги их, — всхлипывает она. — Ты понял меня, сын? — старается быть строгой.
— Я давно понял, — целую маму в щеку. — Честно.
После ЗАГСа мы поехали в небольшой ресторан, снятый на сегодня только для нас. Легкая атмосфера, танцы, тосты и отличное настроение кружат голову.
— Аслан Ленарович, — к отцу подошел охранник. — Там вас настоятельно требует какой-то мужчина. Говорит, что он ваш младший брат.
Аслан Амиров
В успокаивающем жесте сжал плечо сына. Пусть веселится, это его праздник.
У меня сердце в груди громыхает просто оглушая. Пока не увижу своими глазами, не поверю. Двадцать лет прошло. ДВАДЦАТЬ! Откуда он здесь? Где был все это время? Каким стал?
Рассекая широким шагом банкетный зал подошел к выходу. С волнением схватился за ручку входных дверей. Один рывок и в легкие ворвался по-зимнему холодный воздух. Под рубашку тут же пробрался морозец и мурашками пробежал по спине приподнимая жесткие волосы на затылке.
Напротив меня стоит так изменившийся внешне мужчина. На висках седина, похожая на пепел. Плечи стали шире, лицо мужественнее. Взгляд сменился с надменного, насмешливого на более глубокий, уверенный. Карим стоит, прижимаясь к простенькой отечественной машине. Ворот короткого черного пальто приподнят закрывая шею от ветра.
Мне все равно не верится, что это он. Мой младший брат. Безбашенный, наглый и глупо отрицать, подлый. Потому я не спешу сделать шаг к нему навстречу. Карим делает это первым, а затем и то, что я вообще никак не ожидал увидеть.
Брат подходит ближе, встает на колени прямо в зимнюю слякоть. Опускает голову в знак вины, и я только сейчас, когда Карим отошел от машины, вижу в ее окне две пары любопытных глаз и женщину, пытающуюся оторвать детей от подмерзшего стекла.
— Встань, — постарался удержать холодность в своем тоне.
— Прости меня, Аслан, — не торопится подниматься Карим.
— Встань! — повторяю с раздражением. Брат как ни слушал меня, так и сейчас продолжает! — Поднимись же, — разъяренно шиплю, вздергивая его вверх за воротник пальто.
Карим поднялся, отряхнул черные брюки, поднял темный, как у меня взгляд. В нем плещется вина и беспокойство. А еще я увидел в его глазах страх. Это задело за живое.
— Твоя семья? — киваю на автомобиль.
— Да. Сыновья, Адель и Даниель. Аделю шесть лет, Даниелю четыре. И жена, — брат улыбается. — Надья.
— Диана? — решил уточнить сразу.
— Не сложилось почти сразу. Она выучилась, уехала на родину. Не знаю, как ее приняли там с ребенком от русского и без мужа. Я ничего больше о ней не слышал. Надеюсь, у нее все сложилось.
