врач с очень уставшим лицом, у Риты уже были наготове две сумки с вещами.
Врач быстро и уверенно осмотрела затылок рыдающего и сопротивляющегося Арсения и пожала плечами.
— Ничего страшного. Шить не надо — достаточно обрабатывать рану, и все. Если начнется нагноение, покажитесь педиатру.
По ее тону было ясно, что вызовом она недовольна и уверена: такая мелочь однозначно не стоила того, чтобы звонить в скорую.
— У него, возможно, сотрясение, — вмешалась Рита.
— Ребенок активный, на голос и свет реагирует, сознание не терял. Я не считаю, что это сотрясение, — авторитетно заявила врач.
И в этот момент Арсения снова вывернуло. Прямо на нее.
А потом Рита, невозмутимо принесшая влажные салфетки, показала короткое видео, которая она успела снять на телефон, где видно, как у ребенка совсем недавно закатывались глаза.
Вопрос с необходимостью вызова скорой помощи отпал, Рита с ребенком на руках и Марк с сумками оперативно загрузились в машину.
— Когда ты успела видео снять? — тихо спросил Марк, пока они ехали. — И как тебе вообще эта идея в голову пришла?
— Я по себе знаю, что врачам очень сложно доказать то, чего они не видели, — пояснила Рита. — Вот и решила перестраховаться.
— Молодец, — Марк коротко кивнул. — И отдельное спасибо, что не паникуешь. А то я сам еле держусь.
— Все будет хорошо, — уверенно сказала Рита и ободряюще сжала его руку. Она все еще ощущала себя так, словно ей в то место, которым чувствуют, вкололи заморозку. И теперь все: и жуткий страх, и злость, и чувство вины, и жалость — весь этот взрывоопасный коктейль эмоций застыл внутри ледяным комом. Настанет момент, и заморозка кончится, и тогда будет безумно больно, но это будет уже потом. Зато сейчас ничего не мешает и не отвлекает.
Арсений по дороге успокоился. Сначала он с удивлением крутил вокруг головой, рассматривая то машину, то дорогу, то врача с медбратом, а потом решил, что все в целом идет неплохо, и начал требовать еду.
— Ка-ка-ка!
— Можно покормить ребенка? — робко спросила Рита у врача скорой.
— Пока нет, — отрезала та, с некоторым неодобрением рассматривая Арсения. Чересчур бодрого, по ее мнению, для того ребенка, которого везут в больницу с подозрением на сотрясение.
— Нельзя пока, зайка, — покачала головой Рита в ответ на требовательный крик Арсюши. Тот от неожиданности даже замолчал. Такого в его маленькой жизни еще не случалось, чтобы вдруг нельзя было есть. Особенно если хочется.
— Дай! Дай, дай, дай!
Рита и Марк обменялись восторженными взглядами.
— А вот и новое слово, — первый раз за сегодняшнее утро улыбнулся Марк.
— Ну как минимум, он не стал глупее после того, как приложился затылком, — хмыкнула Рита. — Я считаю, уже хорошая новость.
А врач искоса на них глянула и с еще большим неодобрением поджала губы.
В приемном покое, пока Марк развлекал недовольного и голодного ребенка, Рита с документами пошла оформляться. Им сказали, что у таких маленьких детей реакция на подобные травмы головы бывает непредсказуемой, поэтому лучше на несколько дней остаться в больнице. Для наблюдения. И рентген головы сделать, чтобы исключить повреждения черепа.
— Вот свидетельство о рождении, — Рита вытащила из сумки сложенный вдвое листок. — А вот мой паспорт.
— А вы кто ребенку? — подняла бровь медсестра.
— Я законный представитель, — поспешно сказала Рита. — Его мама просто уехала.
— Бумаги у вас есть какие-то?
— Да, конечно. Доверенность…
Рита поспешно нырнула в сумку, ругая себя за то, что сразу не достала нужное. Так, и где она? Вот тут же была, в кармашке. А нет, стоп. Рита же выкладывала доверенность, когда ездила на похороны, чтобы случайно не потерять. И положила… а куда положила? Точно! В ящик тумбочки в спальне. Там она, эта доверенность, наверняка до сих пор и лежит.
Твою же мать!
Рита тихо простонала. Она настолько была уверена, что доверенность у нее с собой, что даже не проверила. Придется, наверное, вызвать такси и быстро сгонять туда-сюда, а Марк пусть пока посидит с Арсюшей в приемном покое.
— Так что, девушка? — поторопила ее медсестра. — Доверенность?
— Я забыла. Но я привезу. Подождете?
В ответ та недовольно зафыркала и стала отчитывать Риту, как будто она была школьницей, забывшей дома дневник. Конечно, поразительно, насколько твое звание взрослого человека моментально теряется в учреждениях типа больниц.
— Что происходит? — Марк подошел к ним, держа на руках Арсения, и они вдвоем улыбнулись медсестре, сверкнув одинаково яркими голубыми глазами. Немолодая хмурая медсестра тут же растеряла всю свою воинственность и заговорила совсем другим — мягким и ласковым голосом.
— С документиками проблемы, а вы, наверное, папа, да? Сынок прям вылитый вы, один в один!
По мнению Риты, за исключением цвета глаз светленький Арсений не так уж сильно напоминал темноволосого Марка, но кому какое дело, правда?
— Я его дядя, — пояснил Марк и снова очаровательно улыбнулся, прекрасно понимая, как это действует на медсестру. — Так что случилось?
— Я доверенность дома оставила, — буркнула Рита. — Без нее меня не положат с ребёнком.
— А меня? — живо поинтересовался Марк.
— Если родной дядя, то можем, — охотно ответила медсестра. — Дяди-тети, бабушки-дедушки считаются близкими родственниками. А у вас, молодой человек, документики с собой?
— Паспорт есть. Хватит этого?
Медсестра посмотрела, удовлетворилась совпадением фамилий и отчеств Марка и Марты, и начала заполнять бумаги.
— Марк, — панически зашептала Рита, дернув его за рукав, — с ума сошел? Давай я лучше съезжу за доверенностью!
— А в чем проблема?
— Как ты будешь сам в палате с ребенком? Все эти процедуры, врачи…
— Рит, — Марк передал ей Арсения. — Мы два дня были без тебя и как-то выжили. А тут еще и кормить будут, правда?
— Обычно в больницах ужасно кормят.
— Тогда будешь нам еду привозить. Рит, серьезно, я не вижу никакой проблемы. Лучше расскажи, что где лежит. Зарядку для моего телефона ты не брала, как я понимаю?
— Нет. Я тогда съезжу домой и
