и простая аппаратура имела большую ценность.
Сволочам, которые забрались в дом, было совсем не обязательно с такой силой бить мать Давида головой об стену. Слабая женщина вряд ли могла противостоять трем подвыпившим уродам-грабителям. Но они, видно, решили не оставлять свидетелей или просто родились ублюдками. Впрочем, одно другого не отменяет. Отец нашел гадов, они получили свое, но маму это не вернуло.
Именно из-за той давней истории отец с Давидом всегда окружали себя телохранителями.
Впрочем, Давид тогда был еще маленьким, толком не помнил ни маму, ни то, как они жили до ее смерти. Он не разделял опасений отца. Поэтому после его смерти переделал бункер в винный погреб.
Температура и влажность в этом помещении подходили для цели как нельзя лучше. Теперь все пространство вдоль стены было заставлено стеллажами со множеством бутылок. А супернадежную дверь Давид оставил – так, на всякий случай.
Он даже не предполагал, что когда-нибудь захочет добровольно здесь запереться. Но только тут он чувствовал себя хоть сколь-нибудь сносно. По крайней мере, так он никому не навредит.
Один, вдалеке ото всех, он гнил в подвале, и это был его осознанный выбор. Где еще оставаться человеку, у которого внутри все сломано?
Когда Яна изменила ему, в груди Давида что-то треснуло, надломилось. Он думал, станет легче, но даже спустя недели так и не пришел в норму.
Поначалу Давид пытался крепиться. Даже один раз сходил на работу. Правда, лучше бы не ходил. Так случилось, что прямо на совещании он напал на своего финансового директора при свидетелях. Тот сам виноват, конечно же. Как он посмел поздравить Давида со свадьбой? Хватило же духу… Пусть и не знал, что Охикян уже успел развестись.
Причем финдиректор не просто поздравил его, а сделал это с чувством! Шумно извинился за то, что не смог быть на церемонии бракосочетания… В свете последних событий речь подчиненного показалась Давиду намеренной жестокой издевкой. Не удержался, бросился на ничего не понимающего мужчину, несколько раз от души ему врезал. Хорошо еще, телохранители успели его оттащить, иначе плохо бы ему пришлось.
Больше Давид на работу не ходил.
Никуда не ходил.
Перед глазами так и стояла картина: Яна кувыркается с тем белобрысым уродом, найти которого так и не удалось.
Пропал, сука, без вести! Разве такое бывает?
Давид спустил уйму денег на поиски ублюдка, но все без толку. Даже подключил местную полицию, но те оказались даже более нерасторопны, чем их русские коллеги.
В конце концов людям Давида удалось выяснить, что Джей Ди Филлинга в последний раз видели в клубе, откуда его забрали шестерки известной гангстерской группировки. Потом его след окончательно терялся.
Он решил – пристрелили ублюдка. Небось, Яна была не единственной любовницей Филлинга. Наверняка отжарил еще и жену какого-нибудь криминального авторитета, а такие люди подобного не прощают.
Да что говорить, Давид и сам с большой охотой выпустил бы из Филлинга дух. Ведь именно его ДНК нашлась в тех злосчастных презервативах, которые тот так картинно разбросал возле кровати. Люди Охикяна добыли из номера Джей Ди волосы для анализа, тест провели без проволочек.
«Хоть постыдился бы разбрасывать презервативы…» – все продолжал бурлить лютой ненавистью Давид.
Какой же Охикян все-таки наивный придурок…
Думал, будет всю жизнь счастлив с сучкой Яной. Считал, что обезопасил ее и свой брак от любых напастей. Телохранителя к ней приставил! Дубина…
Там на Гавайях Давид долго и нудно беседовал с охранником собственной жены.
– Шеф, ну простите дурака! – молил он. – Мне пить совсем нельзя. Грамм выпью – и понесло… Я просил кофе по-американски, а мне дали ирландский… Я не собирался бухать, честно! Оно все одно к одному…
И сколько бы Давид ни вжимал кулак в морду и корпус этого урода, тот стоял на своем. Намертво стоял! История оказалась до жути простой и тошнотворной. Ян глотнул виски, и понеслась душа в рай. А там и шлюшка подоспела вовремя, и дурь ему подогнали в момент. Обдолбался и пустился во все тяжкие. А Яна и рада неожиданной удаче – одна и без присмотра…
Да если бы Давид знал, что Ян на такое способен, ни за что не оставил бы такого телохранителя присматривать за женой. Но в том-то и дело, что человек был пять лет в завязке. Каковы были шансы, что он «развяжется» именно тогда, когда рядом не останется никого, кто смог бы его проконтролировать? Хотя, скорей всего, охранник думал, что все обойдется.
И нет бы уродцу сообщить о своих проблемах хотя бы напарнику-сменщику, который также был на Гавайях. Так нет, Ян, видно, решил еще и захапать денег за смену, которую благополучно пробухал в своем номере.
Ну да, ну да, телохранителю теперь явно есть куда потратить лишний барыш. Надо же как-то оплачивать больничные счета, ведь Охикян отделал его как бог черепаху в награду за «доблестную» службу.
Давид поднялся с дивана, двинулся в сторону стеллажей с бутылками. Здесь нашелся бы алкоголь даже на самый изысканный вкус. Давид слыл знатным коллекционером, собирал лучшее со всего мира. Белое, красное, розовое вино, коньяки, шампанское… тут всего было вдоволь. Однако ему-то теперь глубоко наплевать, что пить.
Взял наугад бутылку коньяка, уселся обратно на диван.
Налил щедрую порцию в единственный оставшийся целым бокал. Остальные его стеклянные собратья были один за другим разбиты о стену, отделанную под камень. И теперь осколки покрывали часть пола. Впрочем, там лежали не только осколки бокалов. За недели затворничества Давид успел швырнуть о стену больше двух дюжин самых разных бутылок.
Он пригубил коньяк в надежде на анестетический эффект, а потом нащупал на груди кулон в форме солнца. Тот самый, что еще недавно висел у Яны между грудей.
Сучка посмела отвергнуть подарок, который Давид сделал от чистого сердца.
Гордая лживая дрянь.
Давид не мог ни
