дома, я бросил машину и, схватив телефон, помчался к дому Лолы. Ворота были открыты. Дом залит светом, как и территория вокруг. Голоса доносились из глубины помещения. Я толкнул дверь, не намереваясь ждать, когда меня пустят. К черту приличия. Каждая секунда была на счету. А то, что случилось что-то действительно ужасное, я понимал также отчетливо, как и слышал какофонию звуков. Преодолев узкий длинный коридор, я оказался в гостиной, где и замер, увидев несколько человек. Единственной из знакомых присутствующих была тётя Лолы – старая женщина с сединой в волосах и заплаканным лицом. Она сидела на краю дивана, рыдала в ладони, о чем-то громко причитая. Комнату наполняли не только голоса, но и запах корвалола.
Переведя взгляд дальше, я отметил высокую стройную женщину лет сорока, хотя возможно она выглядела моложе своего истинного возраста. Рядом с ней стоял полицейский в форме и что-то быстро записывал за ней. Она сжимала в руках платок, который нервно теребила и комкала края. Ее лицо было бледным, а красные глаза говорили о том, что и она плакала. Чуть дальше в глубине комнаты был второй полицейский и еще один мужчина в дорогом строгом костюме. Его темные короткие волосы серебрились на висках сединой. С такого ракурса я не мог разглядеть его лица, но закралось предположение, что он был отцом Лолы. А значит та женщина – ее мать. И здесь что-то произошло.
– Кто вы? – первый полицейский обернулся и посмотрел на меня, насторожено и внимательно.
Я шагнул вперед, позволяя увидеть себя всем. На голос обернулись и остальные.
– Я сосед, – проговорил, чувствуя, как голос все же дрогнул. Страх. Меня одолел страх, сковывая мышцы и затуманивая голову. – Матвей, – произнес, замечая, как тётя Лолы подскочила на ноги и закричала, указывая в мою сторону кривыми пальцами.
– Это он! Он виноват!
Полицейские напряглись и двинулись в мою сторону, я же остался стоять на месте, только чувствовал кожей, как родители Лолы сверили меня тяжелыми взглядами, словно требуя объяснений. Но вот и я сам хотел бы услышать объяснений и послушать их теорию, прежде чем быть обвиненным в том, чего не делал.
– Пройдемте с нами, Матвей, – второй полицейский приблизился ко мне и предложил выйти из комнаты, в которой тётка истерично кричала и чуть ли не билась в приступе.
Я последовал за мужчиной и вскоре оказался в соседней комнате.
– Я не понимаю, о чем она говорит, – произнес, чувствуя, что пора брать ситуацию в свои руки. – Что тут произошло? И где Лола?
Полицейский не торопился говорить. Он занял место за столом, тяжело вздохнув. Я же остался стоять, готовый сорваться в любой момент. Неужели что-то произошло с Лолой… Из-за меня…
– Она пропала, – проговорил мужчина, поднимая на меня взгляд. – Полчаса назад. Вы видели что-нибудь?
– Нет. – Покачал головой, хватаясь за спинку стула. – Я только что вернулся. Как она могла пропасть? Она же из дома не выходит.
– Так вы хорошо знаете Лолу Владимировну?
Я вновь покачал головой, впиваясь пальцами в спинку стула.
– Не так хорошо, как может показаться. Мы общались несколько раз.
Признаваться в том, что я не только общался с Лолой, но и бывал в ее комнате, она бывала у меня дома, или в том, что вообще не так давно вывозил ее из поселка – значит, поставить себя первым в списке подозреваемых. Ведь ради девушки, которая просто вышла из дома полчаса назад не вызывают полицейских. Либо здесь было что-то более серьезное, либо родители Лолы не такие уж и простые люди.
– Ее тётя сказала, что Лола ни с кем не общалась.
– Потому что Лола боялась ей говорить, – возмутился, покачав головой. – Она хотела выбраться из дома, начать терапию, а тетка была против.
Полицейский кивнул и, приподнявшись, достал из кармана телефон, опустив его на стол передо мной.
– Это мой, – тут же признался, понимая, что врать не имеет смысла. И что хуже, Лолу будет сложнее найти.
– Зачем ваш телефон у нее?
– Потому что она просила о помощи. Хотела связаться с родителями.
– Ей здесь что-то угрожало?
– Да, – выпалил, пытаясь погасить злость. – Отсутствие свободы, понимания и внимания. Пусть я и знаю Лолу мало, но уверен в одном – ее здесь держали взаперти.
А вот теперь я импровизировал. Тетка не зря пыталась меня обвинить, хотя до этого раза она со мной не общалась, и даже игнорировала мое соседство. Но почему-то именно сейчас она рыдала и винила меня, словно… Да быть такого не может! Неужели не доглядела, и теперь искала любого, кто бы подошел на роль виноватого, лишь бы самой не пострадать.
– Вы уверены?
Я кивнул и вкратце пересказал все, что успела мне поведать Лола о своем желании начать терапию и выбраться из дома.
– Вы не знаете о ее… – мужчина замялся, словно подбирая слово, которое не запятнало бы имя девушки.
– О ее проблемах? – Изогнул удивленно бровь. – Я не считаю это проблемой. Лишь некоторыми сложностями, с которыми столкнулась девушка. И эти сложности по какой-то непонятной для меня причине отказывается решать ее семья.
– Мы не отказываемся! – За спиной раздался хриплый громкий голос женщины. Я обернулся и увидел маму Лолы. Она по-прежнему комкала салфетки в руках. – Я приехала, потому что хотела помочь ей. Она ведь с нами отказывалась общаться. Много лет! Мы боялись, что наше появление в ее жизни все только испортит!
– Лола говорила иначе, – язвительно ответил и тут же себя одернул. У них горе. Не время нравоучений. – Лучше займитесь ее поисками. А если ко мне нет больше вопросов, то вы знаете, где меня искать. Соседний дом.
Я поднялся, чувствуя на себе чужой взгляд. Полицейский молча кивнул и более не держал меня. Мать Лолы отступила в сторону и тихо всхлипывала, когда я проходил мимо. Ее рука взметнулась вверх и ухватила мой локоть.
– Матвей, – прошептала она, – ведь так?
Я кивнул, позволяя ей задать вопрос. Губы женщины дрогнули.
– Спасибо, – проговорила она, опуская глаза. – Спасибо за то, что позволили ей позвонить мне… Я же…
– Лучше найдите ее. И скажите все ей, – отрезал, одергивая руку. Ее ладонь скользнула вниз и упала плетью вдоль тела.
Я, не оборачиваясь, вылетел из дома. С трудом сдерживая себя, добрался до своего дома и вошел внутрь. Упал на диван и закрыл глаза. Нужно что-то делать. Но что? В голове мысли превратились в пули, которые пулеметной очередью били по подкорке.
Нужно думать. Думать!
…Мысли как искры вспыхивали и гасли. Я метался по комнате, выходил во двор и
