выложила в красках все на девичнике Анюты. Чертова сука. Она сделала это специально. Ведь однажды я завалил ее, когда уже встречался с Аней. Сестрица блин. Тогда было шоу. Моя невеста могла за себя постоять перед ней. Когда они пересекались — можно было брать попкорн и получать удовольствие. Просто битва на световых мечах как в «Звездных воинах», мои личные Люк Скайуокер и Дарт Вейдер. Мысли об Анюте отдаются резкой болью в груди и стараюсь прогнать их поскорее прочь, пока меня не накрыло.
Лариса права. Саша совсем не похожа на Аню. Ни внешне, ни характером. Ничем. Поэтому она может больше не заводить шарманку про… Да вообще может свой рот не открывать.
Я злюсь. Я очень злюсь. На всю ту хрень, что сейчас так осложнила мою жизнь.
И возвращаюсь к тому, что сейчас меня ждет… Я каждый день созванивался то с Игорем, то с матерью. Они заметили, что Лариса, которая не приезжала месяцами, у них трется чуть не через вечер. Эта дрянь точно что-то мутит.
Мама рада, что в доме появился кто-то о ком можно заботиться. Ее синдром наседки всем известен. Наверное, она уже раскормила Сашу как колобка. И воображение начинает невольно рисовать, как округляются ее формы… Она худышка, одна из тех, что носит пуш-ап и брюки на бедрах. Потому что не чему выпадать ни там-ни там. Но ее тело мне нравилось. Хотя я люблю грудастых фигуристых дам. Но у всего есть свое очарование. В ее небольшой груди тоже. Она такая аккуратная… Черт! Да о чем я думаю?! Надо было заехать вчера к Дарине, выпустить пар. Как появилась Саша, мне вообще было не до нее, наверное, поэтому я уже не раз допустил поползновения в Сашины трусики.
Километры сменяют друг друга, как и мысли в моей голове. И в конечном счете пейзажи говорят, что я почти на месте. В этот раз открываю ворота с пульта на брелоке. Мысленно радуюсь, что машины сестрицы тут нет. Может сегодня не день посещений?
На дворе почти ночь, но двор полностью освещен, либо так меня ждут, либо с собакой гуляют.
Но во дворе никого не видно, а следы около крыльца говорят о том, что кто-то с ней уже выходил и не так давно.
Хватаю чемодан. Ну здравствуй дом. Сто лет бы тебя не видеть.
На звук открывающейся двери несется этот рыжий мамонт. Чуть с ног не сбила. Радуется мне. Что ж приятно. Но вот выражает она свои чувства излишне бурно. Вылизала своим языком не то, что все козявки в носу, до мозга им долезла, честно слово!
Голоса доносятся из кухни…
— Что тут случилось? — захожу и обалдеваю от бардака там.
— Мы достаем новогодние украшения, — радостно щебечет мама и выныривает из тонны бумаг и мешуры.
В глубине всего этого безобразия стоит Саша, на ней тот же спортивный костюм, который она носила у меня. У нее слегка розовые щеки и нос, значит это ее следы на крыльце…
Вид у нее не такой воодушевленный, как у матери. Бедная девчонка… Смотрю на нее и понимаю, что ей это все не нужно. Новый год — семейный праздник, день волшебства… А она оторвана от семьи и грызется мыслями о том, как они ее ищут и горюют. А какие сказки? Только если братьев Гримм, где оторванные руки и выпущенные кишки. Все девчонки загадывают желания о любви или под бой курантов целуют бой-фрэндов… А она?
— Привет.
Вот тебе и здрасьте. Все, что могу ей сказать — «привет» как ни в чем не бывало. Будто я не напугал ее до чертиков и не добавил ночных кошмаров. Ну и урод же я.
Она только кивает головой и отводит глаза, дальше распутывая гирлянду.
— Завтра будем ставить елку и наряжать дом и двор.
Мама в предчувствии праздника. Надеюсь, свинину она не задумала на новогодний стол… Сашу, наверное, вывернет прямо на скатерть. Именно так у нее теперь обстоят дела со всем клубничным, из-за бабы в машине, которая ее подобрала…
— Окей, а кормить ты меня будешь? Или это, — обвожу рукой бардак, — у нас сегодня на ужин?
Мама начала возмущаться и помчалась вихрем блестяшек греметь кастрюлями и тарелками.
Пользуюсь случаем:
— Ты так и прячешься от меня в комнате Кристины?
Она не поднимает глаз:
— Пока да, я там. Потом не знаю.
— Может переберешься обратно? Ты же знаешь, что я тебя не обижу…
Хочу взять ее за руку, но она быстро начинает сматывать гирлянду. Я отстаю.
Она убегает «спать» до того, как заканчиваю ужин. Псина соответственно за ней. Мама задумчиво смотрит ей вслед:
— Ты все еще хочешь увезти ее с собой?
— А ты хочешь ее оставить у себя?
— Даня, ты мучаешь девочку.
— Мам, давай не будем.
Ну куда ее одну? Или кто-то еще будет с ней нянчиться? Может Лариса? Ну куда ей деться? Со мной будет лучше, а там что-нибудь придумаем.
Мама качает головой, но не продолжает разговор.
Под дверью соседней спальни полоска света. Не спит…Или она спит со светом? Мама говорила, что собака к ней как приросла и спит с ней вроде как даже на постели. Дожили. Я стою под дверью и мое эго бесится из-за того, что меня променяли на собаку. Ведь раньше от кошмаров спасал я. И это стало так привычно… И даже трогательно что ли. Быть нужным, защищать. Хоть ее я могу защитить. И я хочу ее защитить теперь от всего этого…что она переживает, как только закрывает глаза. Быть с ней там, где мы встретились. В аду. Вытаскивать ее оттуда каждый раз. Это нужно и мне. Ведь Аню я не спас и
