думаешь, я с тобой что-то сделал? – Он мрачно рассмеялся. – Облапал тебя, пока ты была без сознания?
Ну нет. Это даже не приходило мне в голову, но почему он отвез меня домой? У него должен был быть какой-то корыстный мотив.
– Ты что, копался в моем белье? Знаешь, сейчас использованные трусики можно купить в интернете баксов за шестьдесят, тебе не обязательно было везти меня домой ради дозы.
Он выглядел так, словно хотел меня придушить.
– Я не трогал ни тебя, ни твое шмотье. Думаю, мы это уже выяснили? – Он сверкнул глазами. – Я все там уже видел. Не впечатлило.
Больно было, как от пощечины. Злость забрала весь воздух из легких, и мои когти мгновенно обнажились.
Я схватила стакан в его руке, с твердым намерением выплеснуть содержимое ему в лицо, но прежде, чем успела это сделать, он вырвал стакан из моей хватки и бросил на пол. Я уставилась на свою провалившуюся месть, разбитую и разлитую по полу, но не могла видеть ничего, кроме собственной ярости. Мне хотелось сделать ему так же больно, как его слова сделали мне.
Я толкнула его. Он не ответил, так что я толкнула его еще раз. Потом я ударила в грудь и попыталась пнуть в пах.
Когда ему надоело, он развернул меня, прижал спиной к своей груди и одной рукой заломил обе мои.
– Успокойся, – приказал он.
– Иди в жопу. – Моя грудь тяжело вздымалась, пока я пыталась вырваться из его рук.
Он усилил хватку, и я резко втянула воздух. Прижалась к нему и впилась ногтями в его руку, осознав: это единственное, что я могу сделать.
Волосы на затылке встали дыбом, когда его злобные, дразнящие слова коснулись моего уха:
– Вся твоя семья на том конце коридора. Что подумает твой муж, если увидит тебя в таком компрометирующем положении?
Под жаром его тела, прижатого к моему, моя ярость начала затухать. Его крепкие руки на мне. Запах одеколона, изготовленного на заказ. И, вне всякого сомнения, ощутимая эрекция ниже моей спины. Этого мудака заводило ставить меня на место. Впрочем, вне зависимости от ситуации, сама мысль о том, что у него стоит, создавала влажность между моих ног. Я обмякла, не в силах набрать достаточно воздуха в легкие.
– Он дома с сиделкой, у него пневмония.
– Ах да, слышал, в его возрасте от нее умирают. – Он ослабил хватку, и его рука очень медленно соскользнула с моей талии на бедро. Прикосновение обожгло мою кожу, заставило каждый удар сердца рассыпать искры. – Кто же следующий в твоем списке мужей?
Он развернул меня лицом к себе и прижался всем телом, из-за жара которого становилось сложно думать. Но потом я вспомнила, что он мне только что сказал. Положив ладони ему на живот, я скользнула ими по его груди, поднимаясь на цыпочки. Он наблюдал за мной глазами, слишком темными, чтобы их можно было прочесть.
Мы были так близко, что я могла чувствовать запах крема после бритья, могла посчитать ресницы. Между нашими губами были миллиметры. Их так легко было преодолеть, что этому было невозможно сопротивляться, поэтому я наклонилась ближе, задевая его губы своими, и сказала:
– Кто угодно подойдет, лишь бы трахал меня с большей страстью, чем ты.
Я попыталась отстраниться, но его рука прошлась вверх по моей шее и сжала мои волосы в кулаке, сохраняя расстояние между нашими губами. Он шагнул ближе, прижимая меня спиной к стене.
– Мне кажется, ты забываешь, что я ни разу тебя не трахал.
Каждое прикосновение его губ поливало пламя внутри меня керосином. Туман в голове. Тщетные попытки пустить кислород в легкие. Я повернула голову, чтобы найти воздух для следующих слов.
– Ту ночь было легко забыть. Как ты думаешь, почему я тебе не позвонила? – в моем голосе сквозило сочувствие. – Видимо, я тебя не послушалась.
Мы оба знали, что я имела в виду те слова, что он сказал мне тогда: «Ты меня не забудешь».
Сердце билось в ушах, и я ненавидела себя за последовавший за этими словами укол вины.
Его глаза были темными и ужасающими, в них отражалось небо, озаренное огнем и дымом. Его губы прижались к моему уху с резкой угрозой:
– Беги домой к мужу, пока я не сделал его вдовцом.
Джианна
Я вскочила на ноги.
– ДАВАЙ, БЛЭКИ, ДАВАЙ!
Трибуны ревели, наблюдая за приближающимися к финишу лошадьми. Прижатые к головам уши, взрывающие землю копыта, блестящие от пота мускулы. Адреналин пропитал воздух, как влажность, пришедшая несколько минут назад вместе с темными тучами. Наступил конец августа, но жара не собиралась сдавать позиций.
Мой наряд был вдохновлен Шер Хоровитц из «Бестолковых»* – а именно тем коротким белым платьем, в котором папочка отказался выпускать ее из дома. У меня тоже были некоторые проблемы с папочками, так что вот она я, в маленьком белом платье, даже без полупрозрачного кардигана поверх, сидела под сгущающимися дождевыми тучами.
Капли начали падать с неба в тот момент, когда лошади пересекли финишную черту. Я сидела и наблюдала за тем, как жокеи выводят коней с трека, а пыль на земле превращается в грязь.
На мое плечо легла рука с безвкусным кольцом с сапфиром на среднем пальце.
– Уверена, что в следующий раз тебе повезет больше, дорогая.
– Я знала, что он не победит.
Патриция, вдова семидесяти двух лет, взяла свою сумочку.
– Что я тебе говорила о том, что не надо делать ставки по зову сердца? Так не выиграешь ни цента. – Она похлопала меня по руке. – Ну, я уверена, однажды ты научишься. А теперь прошу меня простить, пойду заберу свой выигрыш.
Маленькая девочка с большими синими глазами посмотрела на меня с сиденья напротив, пока ее родители общались с другой парой. Ее стакан с газировкой был таким большим, что ей приходилось держать его обеими руками.
– А почему вы поставили на него, если знали, что он не победит?
– Разве ты бы не хотела, чтобы кто-нибудь все равно в тебя верил, даже когда ты знаешь, что не сможешь?
Она кивнула.
– Ага. – Отпив газировки, она оглядела меня с ног до головы. – Вы будете смешной, когда попадете под дождь.
Я вздохнула, поднялась, одернула кромку платья и морально приготовилась к непредсказуемой погоде Нью-Йорка.
Едва успев дойти до навеса снаружи, я замерла, увидев знакомое лицо.
– Джианна. – Улыбка Винсента была слабой. – Я не знал, встречу ли тебя сегодня.
– Ну конечно же я пришла. Это же
