духов. Но когда Уильям открыл дверь, и я вошел в дом, надежда испарилась, потому что Менсии там не было, как и следов ее проживания.
– О чем ты хотел поговорить? – с порога спросил я, но Уильям ничего не ответил, пока мы не прошли в гостиную и не сели на диван.
– Менсиа живет у меня, – ответил он, и несколько непонятных мне чувств взбунтовались внутри.
Сначала облегчение от того, что она все это время была в безопасности, а затем – гнев за то, что вчера он написал, что ее здесь нет. Я не находил себе места.
– Но сообщения? – с любопытством спросил я.
– Это она написала, пока я был в душе, – ответил он спокойно, но я видел, что что-то не давало ему покоя.
– Значит, Менсиа не хочет, чтобы я знал, где она. – Я протяжно вздохнул и запустил пальцы в волосы.
– Именно, – ответил Уильям и неодобрительно посмотрел на меня, – не расскажешь почему?
– Предполагаю, из-за того, что я облажался, – усмехнулся я.
– Меня такой ответ не устраивает, Хорас, – грубо бросил он. – Она все эти дни ходит отстраненная, мне это очень сильно не нравится.
– Мне тоже. – Я хотел, чтобы Менсиа побыстрее забыла обо мне, но глубоко внутри надеялся, что у меня еще есть шанс все исправить. – Где она сейчас?
– Гуляет с кем-то, должна скоро вернуться.
– Можно я дождусь ее здесь?
Уильям посмотрел на меня так, словно если сегодня я еще сильнее обижу Менсию, то он просто убьет меня.
– Можно.
Прошло около тридцати минут, и я услышал звук мотоцикла. Не теряя времени, сразу направился к выходу. Мне хотелось как можно скорее обнять эту девчонку и зарыться носом в ее блестящие волосы. Я открыл дверь и замер на пороге.
Болезненное чувство заставило мою грудь сжаться так, что я просто перестал дышать. Не ожидал, что обожгусь так быстро.
Менсиа стояла на носочках перед каким-то парнем со светлыми волосами и целовала его. Она прижималась к нему так, словно он был единственным, за кого она могла ухватиться. Я как загипнотизированный наблюдал за ними, а все мои надежды в одночасье рухнули. Но не только это чувство охватило меня.
На первом месте была ярость. Я хотел уничтожить этого парня голыми руками, но если Менсии хорошо с ним, я не позволю себе лишить ее счастья.
Пытаясь сдержать свой гнев, я быстро прошел мимо них к мотоциклу, сел на него и уехал. Я видел, что Менсиа заметила меня, но меня это больше не волновало.
Хорас
Пока я ехал в неизвестном направлении, перед глазами была не дорога, а та сцена на крыльце дома Уильяма. Я был идиотом, что оттолкнул Менсию, потому что сейчас я опоздал и она больше никогда не будет моей. И только сейчас, когда она была в объятиях другого, я понял, что никогда не хотел ее терять. Но я сделал это, и винить теперь могу только самого себя. Вспоминая разговор с мамой и думая над ее словами, что не стоит бояться обжечься, я скажу обратное. Бойтесь. Лучше вы будете идеальными, чем с ужасными ожогами по всему телу, ведь такие люди обычно никому не нужны. Все ведутся только на безупречность, но далеко не все ею обладают.
Я до последнего хотел вернуть ее, снова прикоснуться к нежной коже, заглянуть в изумрудные глаза, почувствовать вкус сладких розовых губ на своих и разделить тепло нашего поцелуя. Но все эти мечты рухнули, а желание осталось. И оно не станет реальностью, потому что это все теперь разрешено только тому блондину.
Остановившись у дома, я все еще не мог осознать, что это не сон. Или просто не хотел осознавать. Но принять случившееся было так чертовски больно, что я пытался как можно дольше отвергать его.
Я взял из бара отца бутылку виски, открыл ее и сделал огромный глоток, чувствуя, как тепло разливается по телу. Я хотел заглушить алкоголем чувства. Пока я шел в маленький спортзал, в котором было всего несколько тренажеров и моя груша для битья, я сделал еще как минимум пять таких же жгучих глотков.
Снял футболку, оставил бутылку и начал бить по груше, чтобы выплеснуть ярость. Я не мог удержать внутри себя все, что так отчаянно рвалось наружу. Я бил голыми руками, желая почувствовать боль, чтобы она заглушила ту, которая была в сердце. Прерываясь, я глотал виски, как законченный алкоголик, но у меня просто не было сил остановиться. С каждым глотком я все сильнее бил грушу и злился. Все больше и больше. Злился на самого себя. За то, что я был таким наглым трусом, который боялся собственных чувств, а теперь и вовсе не мог справиться с ними.
Не знаю, сколько прошло времени, но моя бутылка была пустой, а тело вспотевшим; голова шла кругом. Ударив последний раз ногой по груше и вложив в удар всю свою боль, я надел футболку и пошел обратно к мотоциклу. Если груша не помогла, значит, буду выплескивать всю злобу с помощью скорости. Выходя из дома, я споткнулся, но удержал равновесие. Когда я уже сел на мотоцикл, ко мне подбежала мама и попыталась стянуть меня с него.
– Хорас, ты пьяный, куда ты собрался на мотоцикле, слезай быстро! – кричала она, слезы испуга скапливались в уголках ее глаз, но мне было все равно.
– Знаешь, мама, пускай эта чертова любовь уйдет в могилу вместе со мной, если я не вернусь. – Я поцеловал ее в щеку и уехал.
Мне было плевать, умру я или нет. Я просто хотел, чтобы ветер забрал все, что меня тревожит. Я не буду это терпеть, с меня хватит.
Менсиа
Я видела удаляющуюся спину Хораса и от замешательства не могла пошевелиться. Он был здесь далеко не случайно. Я возненавижу себя, если он был здесь из-за меня. Хорас видел, как я целовала Джейкоба, и от этого мне хотелось распракаться. Джейкоб все еще стоял передо мной, наблюдая, как я стеклянными глазами смотрю вслед Хорасу.
– Джейкоб, извини, но мне пора идти. Если что, обязательно пиши мне, хорошо? – Мне нужно было как можно скорее поговорить с Уильямом.
– Да, хорошо. –
