к указанному кабинету. Поскреблась и села напротив. Услышал и выглянул в коридор.
— Дай пару минут, — улыбнулся Толя и снова скрылся в кабинете.
Через четверть часа я и бывший одноклассник мирно сидели в больничном буфете. Кофе было подстать учреждению, но меня это маловолновало.
— Значит гинекология, — с интересом подпёрла ладонью подбородок.
— Знаешь, знать анатомию взрослого человека может любой медик, но понимать её в миниатюре, когда человеческое сердце с напёрсток — под силу единицам. И это не жизнь человека, который был неосторожен или сгубил себя сигаретами или алкоголем, это жизнь крохи, который понятия не имеет, что такое жизни, но жаждит её. Кто-то должен провести внутриутробную операцию, чтобы дать ему возможность не только родиться, но жить полноценно.
Слушала его завороженно. Вот он смысл! Спасать, давать шанс, бороться…
Герой! Тот, кого жизнь обязана наградить.
— Ты говоришь, и у меня мурашки по коже. Это очень ответственно, Толь.
— Спасибо, — мужчина мягко улыбнулся и смущённо умолк. — Я рад был тебя увидеть. После смерти родителей ты сильно изменилась. Отвернулась от друзей, ушла в себя, а потом вообще исчезла. Не думал, что ты станешь женой своего опекуна. Мы всегда его опасались.
Склонила голову, смотря на остатки жижи в чашке. Если допью, то не увижу своего отражения и крепко сцепленных губ.
— Что есть, то есть, — отмахнулась я. — А ты как? У вас с Машкой вроде что-то было.
— По дурости да юности. Машка за какого-то бизнесмена выскочила, а я пока вечный поклонник хирургии. Медсёстры не в счёт.
Я улыбнулась и всё-таки опустошила чашку.
— Очень рада была тебя увидеть, — проронила с толикой грусти.
— Говоришь так, словно видишь в последний раз, — усмехнулся Толя, сверкнув синевой глаз.
— Лера, два часа! — голос со стороны ввёл в ужас. Лёд и пламя впервые ужились вместе в этих нотах.
Повернула голову. На нас смотрел чёрный взгляд моего мужа. Ледяная корка прокрыла каждый сосуд. Поднялась на стальных ногах. Сил противостоять ему не было, потому просто устало пояснила.
— Дорогой, познакомься, это мой одноклассник Толя Игнатьев, — дежурно отчеканила и протянула к Алексею ладонь, прося взять.
Муж запнулся, обмозговывая суть моих действий, но покорился. Приобнял одной рукой, а второй поприветствовал мужчину рукопожатием.
— Алексей. Очень приятно.
— И мне, — искренне улыбнулся в ответ Анатолий. — Вы классно смотритесь.
— Спасибо, — ощутила, как Лёша придвинул меня ближе и камень пальцев впился в бедро. Он требует отвадить парня и поскорей уйти. — Я так рада была тебя увидеть, Толь. Прямо вернул мне минутки счастливого детства.
Последняя фраза для супруга. Пусть знает, чего меня лишил он и его вышестоящие ублюдки.
— Не пропадай, Лер. И звоните мне, если будет что-то беспокоить, — протянул мужу визитку. — Приеду без вопросов.
— Это здорово, Толь. Спасибо.
Алексей перекинулся к моим одноклассником ещё парой слов, пока я одевалась, а после вывел к машине.
Полпути ехали в гробовой тишине, но всё же не удержалась от вопроса:
— Ты ведь знаешь о Максе. Умоляю, скажи хоть что-нибудь, Лёш.
— Связь плохая, но он жив. Датчики жизненных показателей работают. Бывают перепады, но он цел…
— Перепады? — эхом переспросила я, не совсем понимая суть ответа.
— Это может быть что угодно, Валерия. Но главное, он жив…
Я кивнула, прикрыв рот ладонью. Всё, что угодно… Но что именно? А если бьют до полусмерти, если пытают или морят голодом? Я никогда об этом не узнаю, не смогу спасти и тем более забрать оттуда.
Выдохнула и уставилась в окно. Улицы города мелькали свечением ярких завлекающих вывесок. Люди шли с работы. Кто-то домой к родным, кто-то в место досуга будь то клуб, бар или гостеприимство друзей. Они все живут, а я словно остановилась. Я не вижу будущего, не мечтаю о нем и не знаю его запаха и вкуса. Даже малыш под сердцем не может подарить мне покой. Я боюсь за него, за себя, за его отца. Черт возьми, я боюсь даже за Алексея. Что будет со всеми нами, если его вдруг тоже не станет? Быть в его клетке — мука, но выйти из неё до одури страшно.
— Если Макс молчит, то вы хоть что-нибудь предпримите?
— Самому пойти туда? — недовольно буркнул мужчина. — Боюсь, моя физиономия на всех мишенях в их учебном заведении. Не выйдет. Возможно, он не может связаться с нами из-за радиолокации.
— Что это значит?
— Сигнал не доходит. Подвал или глушь. Мне сообщили, что последний доклад от него был под Тверью.
В ужасе умолкла, переваривая данную информацию. Господи! Если с Максом что-то случиться, то ему абсолютно некому помочь.
— Лера, — позвал муж и в голосе различила успокаивающие нотки. — Я сделал ставку на Максима по двум причинам. Первая, ради тебя он пойдёт на всё, и мне это знакомо. А вторая, он не глуп и составит им неплохую конкуренцию.
Поджав губы, кивнула и, обняв живот, откинулась на сиденье. Больше не хочу ничего знать, не хочу говорить и тем более изводить себя догадками.
Молча зашла в дом, закрылась в своей комнате и легла. Снова чёртовы слёзы. Если бы они могли помочь Максу.
Максим
Грубая ткань рабочих перчаток не спасала от холода. Старая телогрейка застёгивалась только на нижние две пуговицы, пропуская к телу жуткий морозный ветер, как бы не пытался запахнуться.
Эта последняя тачка с щебнем, которую мне нужно отвезти к тем двум котлованам. Мозоли на ладонях давно превратили руки в грубую наждачную бумагу, а отбитые костяшки от позавчерашнего боя, кажется, немного загноились. Старые кроссовки сквозили дырами, превращая стопы в ледышки.
Скорей бы обратно в казарму, единственное о чём просило моё уставшее тело. По солнцу давно научился определять время с погрешностью лишь в паре часов. Сейчас примерно четыре дня, а это значило, что скоро тренировка, перед которой бойцы обязаны привести себя в порядок.
Высыпав содержимое в котлован, с облегчением повёз обратно, правда путь преградили три фигуры в таких же робах.
— Живчик, а я всё жду, когда твоя личная шавка потеряется где-нибудь на нарах, — бульдожья беззубая морда Синюка рисовала на мне мишени.
Осмотрел его друганов чуть насмешливо, прекрасно понимая чего жаждят эти скоты. Месяц назад я позорно вывел из строя их дружка Монолитного, отправив в жёсткий нокаут, теперь же его приспешники желали со мной расквитаться. Сделать это было сложнее, пока рядом со мной находился Атом.
Атом — единственный и надёжный друг, которым обзавелся спустя месяц после своего появления на зоне Герасима. Негласно и верно мы
