и остановившись по центру дороги, я расправила руки в разные стороны и начала кружиться, не отдавая особо отчет, что, возможно, выгляжу по-детски глупо.
– Как красиво, – повторяла, не переставая удивляться зиме, что сейчас походила на нечто нереальное: на рисунок художника, который взял самые яркие и в то же время приглушенные оттенки, чтобы раскрасить этот пейзаж.
Свет от фар погас, и лесную тропу освещало лишь белое покрывало, которое с каждой минутой становилось выше и расползалось дальше. Я опустила руки, но вскинула голову вверх, позволяя лицу встретиться с влажными снежинками, что моментально таяли и скатывались к губам.
А потом почувствовала, как мои пальцы переплетаются с горячей мужской ладонью.
– Пошли, пройдемся, пока не замерзли, – сказал Ледовский, засунув наши сцепленные руки в карман своей парки. Знал бы он, насколько громко стучало мое сердце в этот момент, сколько там ударов и вспышек происходило, от которых возникало легкое головокружение. Я и не думала, что рядом с парнем может быть настолько хорошо, время потеряло счет, а чужие пальцы показались теплей любой грелки.
– Ты всех девушек привозишь сюда на свиданки? – спросила, отчего-то желая услышать отрицательный ответ. Мне хотелось быть для Максима особенной, самой яркой звездой на ночном небе.
– Ну что за типично женский вопрос? – он скосил на меня взгляд полный усмешки, будто на всех свиданиях у него спрашивали одно и то же.
– Ну что за типично мужской ответ? – хмыкнула я, разглядывая снег под ногами. Прохладный воздух, казалось, проникал в самые легкие, обжигая их морозом.
– Ты всегда такая вредная?
– А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
– Зимой я не возил сюда девушек, – произнес вдруг Максим.
– Значит, только летом? А чем зима плоха? – не унималась я.
– Ты еще слишком маленькая для таких подробностей. И вообще, прекращай, а то я тебя вон, в сугроб кину.
– Что? – остановившись, я вырвала руку из кармана Макса, разглядывая его с недоумением. Нет, меня не очередные намеки поразили, а угрозы с сугробом.
– Обиделась?
– Такие заявочки со мной не пройдут! – строго заявила, разворачиваясь на пятках. Снежинки продолжали падать, скатываясь по моим волосам, делая их влажными. И пусть я была в шапке, нижняя часть прядей оставалась открытой.
Остановившись напротив бордюра, я наклонилась и взяла в ладонь охапку снега. Он был слишком пушистый, и снежок лепился с большой неохотой.
– Да ладно, Королёва. Ты серьезно? – с усмешкой прикрикнул Макс. Как следует укомплектовав снаряд, я повернулась и зарядила им по направлению в Ледовского. Он даже изворачиваться не стал, получив по плечу.
– Полина, ты же проиграешь, – сказал Максим, стряхивая с себя остатки снега.
– Ошибаешься, – самоуверенно заявила я.
– Хорошо, но если выиграю – я тебя поцелую. Имей в виду!
И не успела я переваривать полученную информацию, как Ледовский уже держал в ладонях охапку снега, сокращая между нами расстояние. Он взмахнул рукой, но я вовремя отпрыгнула и даже показала язык.
– Промазал, – засмеялась, набирая снег в ладонь.
– Еще не ночь, детка! Молись! – теперь и Ледовский лепил снежок. Я кинула свой снаряд, но в этот раз промахнулась, зато получила по руке ответочку. Снег россыпью скатился вдоль локтя, падая на землю.
– Ты ответишь за это!
– Да ты что говоришь, моя ненаглядная.
– Получи! – крикнула я, попадая по спине Максу снежком. Он быстро развернулся и кинул в меня снежный снаряд, сокращая и без того маленькое расстояние между нами. Снег рассыпался по моей ноге, и я захотела поскорей набрать проигранные очки. Помчалась к небольшому сугробу, и только начала подготовку, как Ледовский резко дернул меня за руку: мокрая атака очутилась прямо под курткой в зоне шеи.
– А-а-а! – визгнув от неожиданной влаги под одеждой, я кинула ответку, которую даже не слепила. Снег попал прямо в лицо Максу, и мы оба засмеялись, словно неугомонные дети.
– Выкуси!
– Сейчас я тебе выкушу! – пригрозил он, и я зачем-то попятилась, позабыв, что за спиной тот самый сугроб. В какой-то момент поскользнулась и уж не знаю, как так получилось, но я ухватилась за Максима, потянув его за собой в снег.
Мы оба потеряли равновесие, падая вниз, на холодную снежную кучу. А когда я открыла глаза, у меня чуть не остановилось сердце. Клянусь, я перестала слышать его удары, что так ярко звучали несколько часов назад. Макс лежал на мне, его лицо было настолько близко, что я запросто могла разглядеть даже маленькую родинку, которая пряталась в области правой брови.
– Ты проиграла, Полина, – прошептала он, щекоча дыханием мои губы.
– Будешь мстить? – я ощущала, как его рука проскользнула под мою спину, словно придвигая ближе, будто бы мы, итак, находились не в запредельной близости.
– Ну я же плохой мальчик, – сказал Максим, затем поддался вперед и вдруг поцеловал меня. Это был другой поцелуй, не похожий на наш первый. Более чувственный, нежный, а позже жадный. Казалось, мы теряем остатки кислорода, казалось, вдыхаем звездную пыль, что оседала в легких и сводила разум с ума. Я и не думала, что целоваться можно до исступления, до стонов, которые срывались с губ, до дикого желания никогда не разрывать этот поцелуй.
Снег продолжать падать, ветер задувал под одежду, но я ни о чем не думала, кроме как о Максиме и наших сердцах, бьющихся в унисон. Я словно упала в пушистое зимнее облако, раскрыла крылья и вкусила свободу.
Его губы с каждой минутой становились более требовательными, а я, окончательно осмелев, начала заигрывать в этих ласках, перенимая инициативу на себя. Иногда прикусывала кончик нижней губы Максима, иногда неумело касалась его языка, чувствуя, как вибрирует тело и оголяется каждая клетка.
– Что ты делаешь со мной? – прошептал Ледовский, с трудом отдаляясь от меня. Взгляд его был каким-то расфокусированным, словно опьяненным. Я отчего-то смутилась, густо покраснев.
– А что я делаю?
– Используешь запрещенные приемы.
Максим
Пока мы ехали домой, мокрые после детских забав, я продолжал ловить себя на мысли, что давно не испытывал такой легкости рядом с девушкой. Это было больше, чем банальное желание затащить ее в койку. Мне нравилось болтать с Полиной, смотреть, как она смеется, забавно краснеет и даже устраивает эти игры, словно маленький ребенок. Я и сам себя вдруг ощутил мальчишкой, который сбежал с уроков, чтобы подловить девчонку, что давно нравится.
Полина однозначно отличалась от всех моих бывших. Зря я сомневался в продолжении наших непонятных отношений. Хотя, после того поцелуя, во мне зарылись сомнения, и даже больше – ревность. Я прекрасно осознавал – Королёва нуждается
