после я переключилась.
Давида я и вовсе не понимаю, только же встретились. А я почти отдалась, тогда ночью позволила бы всё… Он касается, смотри, а словно возвращает меня на кровать, придавливает своим весом. Никак не сбежать.
– Что может? – Давид улыбается, когда я сдвигаюсь ещё ближе к краю дивана. Стараюсь уйти от настойчивых прикосновений, скрыть то, что они оба меня лапаю. – Говори, куколка.
– Может, я вообще не буду говорить «да»? А вы… Ну вы же найдете себе кого-то другого. Тоже без опыта и…
– Конечно, можем найти, Анна. Но дело ведь не в этом.
– А в чём?
– В тебе. Мне жаль, если ты ещё не поняла. Но я хочу тебя, поэтому остальных можешь не стараться подложить. Не поможет.
– Я мог бы соврать, - ногти Давида царапают нежную кожу, вызывая короткое замыкание в мозгу. Ток несется по телу, бьёт разрядами между ног. Господи, а они ведь не начали касаться меня по-взрослому. – Что выберешь меня и сможешь уйти. Но я за честность, куколка. Выберешь меня – я тебя нагну, без вариантов. С Аланом тоже самое.
– Но…
Всхлипываю протестующе, потому что это нечестно. Мой план, договориться с тем, кто останется, рушится на глазах. Я просто… В западне, окруженная двумя мужчинами, придавленная ими.
И реакция тела совсем не помогает. Потому что кожа на шее все ещё пылает от дыхания Алана. Потому что Давид ведёт пальцы выше, рывком сдвигая белье в сторону. Он не касается напрямую, но даже этого жеста хватает.
Мышцы живота сводит, я распаляюсь всё больше. Неправильно, порочно. Словно нимфоманка, которая может думать только о сексе. Как приятно борода Давида царапается во время поцелуев. Как Алан использует «Анюта», доводя меня до оргазма.
– Что вы делаете? Вы же…
Они делили меня ещё сегодня утром, а теперь вместе касаются. Далеко за гранью приличий, заставляя плавиться от жара. Между ног собирается влага, лишь от мысли, что мужчины это заметят.
Я откидываюсь на спину дивана, прикрывая глаза. Чувства обостряются, каждое движение похоже на выстрел. Бьет по возбуждению, разгоняет его в крови.
– Что такое, Анют? – шепот Алана убивает меня, вместе с его пальцами, которые ведут по шву платья. Поднимаются выше к груди. – Тебе не нравится?
– Вы же… Вы вдвоём и… Хотели, чтобы я выбрала, - слова кажутся вязкими, едва собираю в предложения. Внизу покалывает, когда Давид всё ближе подбирается к половым губкам. – Это не… Вы же сказали.
– Сказали. Так быстрее, куколка. Прекратишь ебать мозг и выберешь, с кем хочешь трахнуться.
– Грубо, но Воронцов прав.
– Но…
Не могу договорить, потому что Алан разворачивает к себе и целует. При Давиде, который раздраженно вздыхает. Но не отрывает от другого мужчины, а касается клитора.
Словно мстит так, только ведь прилетает мне. Острыми ощущениями, узлом в животе. Когда вместо кислорода через губы проникает язык Алана. Он целует жадно, присваивая. Пытаясь доказать, что я выберу его.
Только я не знаю, не могу. Не в момент, когда тело наливается свинцом. Давид надавливает на клитор, заставляя громко застонать. Оглушительный звук, который ложится румянцем на кожу.
Алан же прихватывает нижнюю губу, сжимает грудь сквозь ткань. Вырывает повторный стон, для него. Из-за него. Это грубо, это дико.
Мы в ресторане, пусть в отдельной кабинке.
Их двое, они не хотят делится.
И при этом каждый делает всё, чтобы я поддалась. Выбрала кого-то одного.
Они ломают меня, что-то внутри. Это рушится, глушит, придавливает. Не могу сказать ни слова, только всхлипнут, когда Алан сжимает чувствительный сосок. Когда Давид проникает внутрь пальцами.
Я теряю связь с реальностью. Не понимаю, кто где. Чьи ладони разводят ноги шире, чьи губы покрывают поцелуями шею. Я дрожу, превращаясь в оголенный нерв. А его всё задевают, бьют, терзают.
Ощущения слишком сильные, разрывают. Жар заполняет каждою клеточку, а я могу только сжаться, когда возбуждение достигает пика. Оно вибрацией проходится по телу, перекрывает краники кислорода.
Открываю рот, глуша в себе крик. И получаю очередной жадный поцелуй. Грубый, жесткий, доказывающий, что я принадлежу его обладателю. Я всхлипываю, зарываюсь в чьи-то волосы, сжимаю накачанные руки.
Их двое, но их слишком много.
Они меня душат, раздавливают.
Толкают в обрыв, и я лечу. Разбиваюсь, вместе с реальностью. Кричу в чьи-то губы, пока все струны внутри лопаются, обжигающим оргазмом бьют по чувствам.
– С кем ты хочешь продолжить, Анна? – меня трясет, мира не существует. Я где-то вне реальности.
– Выбирай, куколка. Ты же хочешь, - ещё один толчок, который заставляет выгнуться в спине. Возбуждение не уходит, возвращается приливом. – Ну же.
– Давай, - прикосновение к чувствительному клитору, от которого у меня немеют пальцы. – Это ведь просто. Моя квартира так близко.
– Выбирай, куколка.
– Я…
Пытаюсь отдышаться, прийти в себя. Возбуждение потоком стекает вниз живота, утягивает в новый вихрь. А я так не могу, не понимаю, что эти двое устроили.
Подрываюсь с места, но две руки тянут меня обратно. Охаю, падая на бедро Давида. И тот использует возможность, затаскивая меня на свои колени. Под недовольный взгляд Алана.
– Я не собираюсь таким заниматься! – шиплю, когда Давид сжимает в своих объятиях. – Это всё… Господи, это такой бред.
– Это реальность, куколка.
– Ну вы же понимаете, как всё странно звучит. Вы просто решили, а я должна выбирать. Может… Я совсем с другим мужчиной хотела невинности лишиться?
– И с кем же?
Вздрагиваю от злости в голосе Алана. Словно ему совсем не нравится даже мысль о том, что я могла переспать с кем-то другим. Против воли жмусь к Давиду, хотя знаю, что Алан не причинит мне вреда.
Если бы он хотел, то давно мог бы что-то сделать. В своей квартире, не давая мне возможности сбежать. Или в ванной, не слушая просьб остановится. Но Алан не сделал ничего.
Просто чуточку пугает своей настойчивостью, обескураживает. От его напора внутри взрываются атомы, давя на солнечное сплетение. Я не привыкла к такому, не понимаю. Я была ему безразлична, а теперь…
– Ни с кем, - пищу, стараясь слезть обратно на диван. Но Давид сжимает мои бедра, удерживая. – Я просто… Ну я же не могу просто ткнуть пальцем наугад.
– Почему же?
– Ну…
Прикусываю губу, чтобы не выпалить мужчинам всё. Что это бред и странность. Что
