мать. – Нет никакой любви, поняла?! Ты просто гулящая девка, возомнившая о себе невесть что! Завтра же отведу тебя к врачу и, если окажется, что ты уже не девственница, я тебя убью, поняла? Какой позор на наши с отцом головы! – тогда в глазах матери Элина увидела злорадство и страх. С одной стороны, она боялась, что дочь окажется порченной. А с другой радовалась, что замуж пойдёт не по любви, как хотелось бы каждой девушке, а по расчёту, как выдали её. Откуда эта гниль в ней была? Как можно было не желать дочери хорошего? Или же это пресловутое «как у всех», «мы так жили- и вы жить будете» настолько засело в подкорку, настолько въелось под кожу, что уже у нее в крови, что она уже и не понимает, что для единственной дочери хорошо, а что плохо?
В груди стало больно, когда мама оттолкнула Элину и та упала на пол. Свернулась там клубочком и заплакала.
Нет, она не смирится. Ни за что не смирится. Не станет овцой, принесённой в жертву на благо родителей. Она с Маратом сбежит, но замуж за нелюбимого никогда не пойдёт. Она ведь даже не знала этого человека. И лучше бы не узнала никогда.
– Перестань бояться, Элин,– пытался внести рациональное зерно в ее сумбур Марат.– Мы не в Средние века живем, не заставят они тебя вот так, против воли…
Элина лишь тихо всхлипнула. Её пугала и разочаровывала пассивная позиция Марата. Вернее нет, пассивной ее нельзя было назвать. Как разумный человек он просто пытался действовать рационально.
– Понимаешь, я не преступник какой-то, мы не в мексиканском сериале. В наше время вот так в никуда не сбегают, Элина. У нас с тобой учеба, планы на будущее. Да и как нам потом жизнь строить? С родителями связь разорвать? Неправильно это. Не по-человечески Мы по-другому поступим. Я в следующем году уже к родственнику в клинику фельдшером устроюсь. Это все-таки деньги какие-никакие. Постараюсь экзамены экстернатом сдать и в аспирантуру поступить. Для твоего отца это уже больше, чем бедный парнишка без диплома с одной матерью на иждивении…
Элина горько усмехнулась. Уже даже слез не было. Просто пустота и отчаяние, то, которое тупое и обреченное. Марат просто не понимал, о чем говорит. Её отцу даже пять дипломов бы ничего не значили. Если уж он себе что-то вбил в голову, то всё. А в ситуации с ее новоявленным женишком все вообще понятно было – он продавал ее, как товар. За бизнес, за какие-то свои делишки и выгоды. И даже если бы Марат приехал ее сватать на белом лимузине, то получил бы отворот-поворот. Просто потому, что отец изначально решил иначе, а перечить ему у них в семье было запрещено – этот закон она усвоила с раннего детства.
Видя, что девушка все сильнее впадает в отчаяние, Марат попытался добавить свою ложку меда в бочку дегтя- именно в таком варианте. Горче уже быть не могло.
– Впереди летние каникулы, Эль. Я с матерью поговорю. Если совсем плохо будет, может переведемся к нам в республику, там доучимся…
Почему-то Элина не верила его словам. Нет, Марат не врал. Он был просто не готов. Растерян. Напуган. Его можно было понять и оправдать. Это она со своими проблемами, которые не требовали отлагательств. А он- простой парнишка со светлой головой, которому она своими бедами может жизнь сломать. Он может вообще к своей врачебной специальности всю жизнь шел. А тут такое…
Когда Марат провожал Элю до их «безопасного места»– за несколько улиц от ее дома, по маршруту, по которому отец точно никогда не ездил, на сердце было ощущение фатальности и обреченности. Она не верила в их будущее. Не верила в свое будущее. Вмиг все краски этого мира потухли. Обреченно поплелась до дома по утопающей в изумрудной зелени и ароматах весенних цветений столице. Все вокруг сияло и улыбалось в лучах молодого солнца, а она всего этого не видела, настолько была погружена в свои переживания. Именно поэтому и не заметила эскадру дорогих автомобилей возле дома, явно не соседских.
О том, что у них гости, поняла по доносящимся из гостиной крикам. Забавный факт – обувница в прихожей была пустой. Так же, как и отец, эти «хозяева жизни» не разувались в домашних помещениях. И не было им никакого дела до грязи и микробов на улице. Почему-то всплыли слова Марата в голове. «Мы ведь не в мексиканском сериале живем»… А ведь именно в таких сериалах никто никогда не разувался дома. Значит, кто-то все-таки живет…
– Элина!– послышался грубый окрик отца из зала. Тут же из кухни вынырнула мать, которая с порога всучила дочери в руки большое блюдо с какой-то едой.
– Отнеси гостям и поздоровайся, – не проговорила, а словно бы прошипела мать. Глаза ее горели возбужденно-радостным огоньком.
Ноги Элины не слушались. В горле пересохло, а перед глазами рябило.
Она сама не помнила, как переступила порог большой комнаты, прошла внутрь, поставила в центр стола блюдо.
– Здравствуйте, – пропищала под нос, не поднимая глаза на сидевших.
– Элина, это Артур, твой будущий муж, – раздался справа очередной выкрик отца. И почему он все время говорил так, словно орет… И ведь это только с ней и матерью. Она пару раз слышала, как он общался с теми, своими- к которым уезжал по ночам. С ними он нормально разговаривал. Это ненависть такая? Неприятие?
Девушка подняла глаза на присутствовавших. Среди толпы возрастных мужчин она без труда угадала своего «суженого». Артур был статным и даже симпатичным. Дорогая одежда, лежащий рядом на столе последней модели навороченный телефон, тут же- словно бы не было другого места, куда положить, ключи от машины люксовой марки. Нет, Элина не цепляла это глазами специально. Просто все было настолько вычурно, напоказ, что буквально кричало о своем наличии.
Но самым отталкивающим были даже не кричащие бренды на ее женихе. Его выражение лица- гадкое, самодовольное, уничижительное. Он смотрел на Элину как на вещь. Не было в этом взгляде сейчас, при первой встрече, ни восторга, ни даже интереса. Он оценивал ее. Гадко, похабно прощупывал глазами.
К горлу Эли подступила тошнота. Не дожидаясь дальнейших указаний отца, она пулей вылетела из комнаты и понеслась на кухню, где ее ждала вторая засада.
Стоило догадаться, что как на большинстве кавказских застолий женщины просто сидели отдельно, поэтому на кухне ей пришлось столкнуться с настоящим
