На этой неделе я не думал о своих проблемах и о том, как их решить. Мои мысли были только о Джейн, я положил все силы на то, чтобы помочь ей, с интересом выслушивал то, что она говорила, и все, что мы обсуждали, казалось совершенно новым. Я смеялся ее шуткам и ободрял жену, когда она плакала, извинялся за свои промахи и выказывал чувства, которых заслуживала Джейн. Иными словами, я, словно повинуясь давней привычке, вел себя так, как она всегда мечтала. Мы сделали именно то, что нужно было, – вновь начали наслаждаться обществом друг друга.
Когда на следующее утро я подъехал к старому дому, то сильно удивился при виде грузовиков, стоящих на подъездной дорожке. Три огромные машины были нагружены высокими деревцами и кустарниками, еще одна – сосновой стружкой, чтобы посыпать вокруг деревьев и вдоль забора. В трейлере лежали всевозможные инструменты, а на трех пикапах привезли цветы.
Рабочие собрались у машин группами по пять-шесть человек; беглый подсчет показал, что здесь около сорока человек вместо тридцати, как обещал Литтл, все в джинсах и бейсболках, невзирая на жару. Когда я вылез из машины, с улыбкой подошел Натан.
– Прекрасно, вот и ты, – сказал он, кладя мне руку на плечо. – Мы тебя ждали. Теперь можно начинать.
Через пару минут доставили газонокосилки, и вскоре воздух наполнился звуком моторов. Часть рабочих выгружала цветы, растения и саженцы, складывала их на тележки и развозила по участку.
Но наибольшее внимание надлежало уделить розарию, и я последовал туда за Натаном, который по пути прихватил несколько секаторов. Там уже ожидали десятка полтора рабочих. Приведение сада в порядок – такая работа, когда понятия не имеешь, с чего начать, но Литтл просто принялся подстригать первый куст, попутно объясняя, что именно он делает. Рабочие сгрудились вокруг, перешептываясь по-испански, и рассредоточились, как только поняли, чего он хочет. Час за часом, по мере того как кусты прореживались и подравнивались, на свет Божий показывались розы. Натан Литтл непоколебимо стоял на том, что нужно жертвовать минимумом бутонов, в результате чего приходилось тянуть и подвязывать, сгибать и скручивать, возвращая стебли на должное место.
Затем настала очередь шпалер. Литтл начал приводить в порядок обвивавшие их розы; пока он работал, я указывал, где будут стоять стулья для гостей. Натан подмигнул:
– Хочешь, чтобы проход был украшен цветами?
Когда я кивнул, он сунул два пальца в рот и свистнул. К нам немедленно подкатили две нагруженные тачки. Через два часа проход можно было фотографировать для журнала.
К полудню весь участок начал обретать пристойный вид. Газон был подстрижен, кусты подровнены, рабочие приводили в порядок забор, дорожки и дом. Электрик включил генератор и проверил фонари в саду. Через час из потрепанного фургона выскочили шестеро парней в забрызганных краской комбинезонах – маляры. Они помогли садовникам перенести мебель в сарай. Затем приехал мойщик со шлангом; потратив несколько минут на разгрузку, он направил мощную струю воды на стену. Медленно, но верно каждая дощечка из серой становилась белой.
Пока все занимались делом, я отправился в мастерскую и взял стремянку. Нужно было снять доски с окон, и я решил заняться этим сам. За работой незаметно пролетели еще несколько часов.
В четыре часа садовники, мойщик и маляры погрузили оборудование в машины и уехали. Я успел убрать большую часть досок – несколько щитов оставались на втором этаже, но они могли подождать до завтра. Спрятав доски под дом, я понял, что вокруг до странности тихо. Я принялся подбивать итоги.
Как и все наполовину сделанное, дом выглядел хуже, чем до начала работ. Повсюду валялись разбросанные инструменты, пустые цветочные горшки были сложены кое-как. Взгляд на стены вызвал в моей памяти рекламу стирального порошка, когда одна марка обещает справиться с задачей лучше, чем другая. Возле забора громоздился мусор; внешняя часть розария смотрелась прекрасно, но внутренняя выглядела заброшенно и дико.
Тем не менее я испытал необыкновенное облегчение. Мы отлично поработали – не оставалось никаких сомнений, что все будет закончено в срок. Джейн придет в восторг. Рассчитав, что сейчас она находится по пути домой, я пошел к машине – и увидел Харви Уэллингтона, священника, который стоял, облокотившись на забор, разделяющий владения. Сначала я замедлил шаг, а потом решительно пересек двор и приблизился к нему. Лоб у него блестел, как полированное дерево, очки сползли на кончик носа. Харви тоже выглядел так, как будто с утра возился в саду. Когда я подошел, он кивнул, указывая в сторону дома:
– Готовитесь к выходным?
– Пытаюсь, – ответил я. Мы обменялись рукопожатием.
– По крайней мере людей вам хватает. С утра здесь была настоящая стоянка. Сколько человек у вас работало? Пятьдесят?
– Что-то около того.
Он присвистнул.
– Похоже, обойдется в кругленькую сумму?
– Боюсь даже начинать подсчеты, – признался я.
Харви засмеялся:
– Сколько гостей ждете в субботу?
– Примерно сто.
– Вечеринка будет отличная, это уж наверняка, – сказал он. – Элма прямо-таки дождаться не может. В последнее время только и разговоров что о свадьбе. Приятно смотреть, как вы стараетесь.
– Это самое малое, что я могу сделать.
Он долго и пристально смотрел на меня, не торопясь с ответом. Выдерживая взгляд Харви, я вдруг подумал, что, несмотря на наше весьма поверхностное знакомство, он прекрасно меня понимает. Слегка тревожное ощущение, но, наверное, не следовало бы так удивляться. У Харви частенько искали совета и утешения; от него исходила аура доброты, присущая каждому человеку, который умеет внимательно слушать и с сочувствием относиться к чужим просьбам. Вероятно, многие считали его своим ближайшим другом.
Как будто прочитав мои мысли, Харви улыбнулся:
– Значит, в восемь?
– Полагаю, начинать раньше не имеет смысла из-за жары.
– Жарко будет в любом случае. Хотя сомневаюсь, что кого-то это беспокоит. – Он указал в сторону дома: – Я рад, что вы наконец взялись за дело. Какое прекрасное место. И всегда таким было.
– Да.
Харви снял очки и протер стекла полой рубашки.
– Вот что я вам скажу – жалко было смотреть, во что оно превратилось за последние годы. А стоило всего-навсего о нем позаботиться… – Он надел очки и улыбнулся: – Забавно, но вы когда-нибудь замечали: чем удивительнее вещь, тем чаще люди принимают ее как данное. Словно думают, что она пребудет вовеки. Взять, к примеру, этот дом. Капелька заботы – и он никогда не дошел бы до такого состояния.
Вернувшись домой, я обнаружил на автоответчике два сообщения: одно от доктора Барнуэлла, который сообщал, что Ной вернулся в Крик-Сайд, а другое от Джейн с предложением встретиться там в семь.
