Изабелла кивнула и смотрела вслед оранжевому облаку, выплывавшему из комнаты, пока оно, то есть она, не скрылось за дверью. Сразу же сделалось как будто темнее и холоднее.
Изабелла не стала допивать кофе, тем более читать газету. Она сидела и старательно приводила в порядок свои чувства.
Она любит Бранда. Он хочет ее, но не возьмет к себе, потому что презирает. Господи, как же ей прожить тут еще целую неделю? Больше она ни о чем не могла думать. Все остальное потом. Потом у нее будет время подумать и принять решение.
Мэйрид уехала в воскресенье вечером, очаровав своей мудростью и остроумием и Изабеллу, и Конни. Бранда она держала в ежовых рукавицах и ставила на место каждый раз, когда он хотел сыграть роль хозяина.
— Я слишком стара, чтобы мной командовать, сын, — сказала она ему как-то, когда он предложил ей подремать после обеда. — Мы с Конни отправляемся за покупками, так что не повторяй свою глупость о послеобеденном сне, полезном для стариков и детей. И вообще, что тебе известно о детях?
Бранд, глядя на Изабеллу, сказал, что знал бы гораздо больше, если бы ему дали такую возможность, но так или иначе он учится и старается делать это быстро.
Когда же Мэйрид вернулась домой, жизнь на Болотах постепенно вошла в свою колею. Конни днем ходила в детский сад, Изабелла тем временем занималась бумажной работой, отвечала на звонки, читала, гуляла в саду и старательно избегала Веронику.
Никакого потепления между ними не случилось. Вероника игнорировала Изабеллу и не делала из этого тайны, разве лишь в присутствии Бранда. Однако она отлично вела дом, и Изабелле оставалось только восхищаться ее преданностью.
Каждый день Бранд являлся домой в пять тридцать, обедал с женой и дочерью, весь вечер проводил с Конни, читал ей или рассказывал всякие истории о самолетах, или играл во что-нибудь, причем Конни неизменно выигрывала у него.
Все время он избегал оставаться с Изабеллой наедине.
За день до отъезда поднялся ветер, и всю ночь лил дождь. Изабелла никак не могла заснуть. Она крутилась и вертелась, потому что, осознавая необходимость возвращения к своей жизни, понимала, что будет скучать по этому дому. А что говорить о Бранде! Она не хотела скучать по нему. Она хотела скучать по Феликсу. Но Бранд засел у нее в печенках, где просидел все шесть лет.
И она ужасно боялась, что он будет сидеть там всю жизнь.
Когда ветер вновь застучал к ней в окно, она окончательно поняла, что не заснет, и встала. Надев длинный синий халат, она тихо спустилась вниз по лестнице. Если ей не спится, то почему бы не выпить чаю?
Изабелла забыла надеть тапочки, и деревянный пол холодил ей ноги. Она уже было повернула назад, но услышала голоса. Посмотрев на часы, которые забыла снять на ночь, она обнаружила, что уже два. Очевидно, не ей одной не спится в этом доме.
— Прошу прощения, Бранд, но ты должен понять, что ставишь меня в дурацкое положение, — услыхала она высокий и твердый голос Вероники из-за закрытой двери.
— Не понимаю.
Изабелла помедлила.
И почти тотчас ей пришлось отпрянуть, потому что дверь распахнулась и из нее вылетела Вероника. На ней был зеленый бархатный халат, отлично оттенявший ее белую кожу. Глаза у нее сверкали.
— Мое заявление об уходе остается в силе, — бросила она Бранду через плечо и зашагала к холлу.
Изабелла отделилась от стены и встала в дверях кухни, оглушенная неожиданным поворотом событий.
Бранд что-то бурчал насчет «возомнивших о себе дур». Наконец он заметил Изабеллу.
— Изабелла!
Его лицо выражало дикую ярость, которая вполне могла соперничать с бурей за окном, а взгляд, скользивший по синему халату, был таким оскорбительно-понимающим, словно он видел ее насквозь со всей ее нерассуждающей страстью к мужчине в тесных черных джинсах и черном свитере, при одном взгляде на которого кровь начинала кипеть у нее в жилах.
— Подслушиваешь, Изабелла? — спросил он, закончив осмотр. — Я мог бы догадаться.
— Ничего подобного. Я пришла заварить себе чаю, — холодно ответила Изабелла, не опуская гордо поднятой головы. — В чем дело, Бранд? Вероника недостаточно послушная рабыня? Тебе надо проверить бичи и цепи.
Бранд изо всех сил старался сохранять безразличный вид.
— Если мне когда-нибудь захочется ими воспользоваться, клянусь, ты будешь моей первой жертвой.
Бранд так только говорил. Насилия он не признавал. Но выглядел он тем не менее на редкость плохо.
— В чем дело? — уже не так холодно переспросила Изабелла.
— Дело в том, что благодаря тебе Вероника настаивает на своем уходе.
— Благодаря мне? Но…
— И не делай невинных глаз. Она сказала, что уходит из-за тебя. Значит, ты чем-то обидела ее.
— Правильно, — не стала спорить Изабелла. — Моя вина в том, что я существую.
Бранд сунул руки в карманы.
— Это тоже проблема, — подтвердил он. — Но моя, а не Вероники.
Изабелла сцепила пальцы за спиной, не доверяя себе и поражаясь слепоте мужчин вообще и стоявшего перед ней в частности.
— Вероника надеялась выйти за тебя замуж, — сказала она, теряя терпение.
— Не глупи. Вероника — моя… была… домоправительница. Она с самого начала знала, что я женат.
— Формально.
— Нет. По закону. Это дает мне права. — Он еще глубже засунул руки в карманы, глядя на нее таким пронизывающим взглядом, что ей понадобились все ее силы, чтобы не сбежать. — Ты понимаешь, — заявил он, неожиданно меняя тему, — это значит, что ты должна оставаться в моем доме. По крайней мере, какое-то время.
Изабелла в упор смотрела на него. Он стоял, расставив ноги и стиснув зубы, и был очень похож на надсмотрщика на корабле с рабами и штормовую ночь. Горе тому рабу, который посмеет перейти ему дорогу!
Но осмотрительность не входила в число добродетелей Изабеллы.
— Нет, — твердо заявила она. — Не получится, Бранд. Мы с Конни уедем утром.
Бранд шагнул к ней, потом подумал и уселся на край стола, обхватив себя руками.
— Ты не можешь. Вероники не будет. Мне нужна домоправительница. Ты — моя жена, как сама не раз напоминала мне по разным поводам. Так хотя бы один раз вместо того, чтобы выдумывать проблемы, помоги мне разрешить всего лишь одну.
Как будто я деталь в его отлично отрегулированной домашней машине, недовольно подумала Изабелла. Но она сожалела, что не может остаться. Бранд и без нее прекрасно справится, однако ей доставило бы удовольствие вести его дом и думать, что она его жена не только по закону…
Нет. Нельзя даже помышлять об этом. Бранд не желает ее в качестве жены. Это яснее ясного.
