Выразительницей самой популярной точки зрения на мое положение была бабушка Руфь. Она формулировала ее так: «Чересчур уж ты разборчива». То же самое имели в виду и другие, говоря: «Ты слишком критична», «Ты раба стереотипов» и «Кем ты себя воображаешь? Гвинет Пэлтроу?».
Эта теория стала набирать обороты после того, как я попыталась внести в предложения друзей и знакомых с кем-нибудь свести меня некоторые коррективы. Устав от «свиданий вслепую», я просила друзей назвать три причины, по каким их «шикарный парень» и я можем подойти друг другу. Три довода: он холост, еврей и живет в Вест-Сайде – я просила не приводить. Обычно от этих новых правил друзья приходили в такое замешательство, словно я спросила их, зачем Евросоюзу присоединять к себе Польшу. «Хм, ну, я подумаю, а потом мы свяжемся», – говорили они перед тем, как махнуть на меня рукой.
Кое-кто откровенно высказывался в том смысле, что я недальновидная и неблагодарная, словно говорили о бродяжке, которая отказывалась от предложенной ей теплой постели только потому, что на ней не было шелковой простыни. Одна из таких, Шейла, друг семьи, взялась свести меня с Живущим в Вест-Сайде Евреем. Она благополучно пропустила мимо ушей мое новое правило, и между нами состоялся следующий разговор:
Я. Ну, расскажите, какой он?
Шейла. Я слышала, что он успешный брокер.
Я. Так вы не знаете его?
Шейла. Я знаю его родителей, они оч-чень положительные люди.
Я. А он занимается спортом?
Шейла. Ну, наверное, у него рост под два метра.
Я. А что еще вам известно о нем?
Шейла. Мне совершенно точно известно, что он собирается жениться.
Я сказала Шейле, что ценю ее старания, но и так уже потратила слишком много времени и сил на свидания, окончившиеся полным пшиком (лучше бы учила французский или играла в гольф). Сейчас мне нужны более веские основания для того, чтоб сражаться за место для парковки у кафе «Старбакс». Она отрезала: «Что ж, забудьте об этом. В его офисе немало женщин, мечтающих познакомиться с ним поближе».
Хоть я и не сомневалась, что, отклоняя предложение Шейлы, поступаю правильно, но все же начала подумывать: а не слишком ли я завышаю планку? Может, я в самом деле чересчур разборчива? Может, Мистера Совершенство просто не существует в природе? Или может быть, он живет в каком-нибудь Перте на материке Австралия и мы с ним никогда не встретимся? Может, я и в самом деле слишком многого хочу?
«Нельзя же отказываться от мужчины только потому, что он не фанатеет от «Закона и порядка»? – спрашивала Нэнси.
Но дело не в этом. Я не имела строгих критериев отбора. Я никогда не принадлежала к числу тех женщин, которые при выборе мужчины руководствуются банковским счетом или ученой степенью. И уж конечно, у меня не было идиотских претензий многих мужчин, попадавшихся на match. com (вроде Выбери Меня, отрекомендовавшегося «смелым предпринимателем»), которые писали примерно следующее: «Хочу познакомиться с шикарной женщиной экзотической внешности и одного со мной интеллектуального уровня. Прошу не обижаться, но не трудитесь отвечать, если ваш вес больше 130 фунтов».
Как правило, решая, что этот мужчина мне не подойдет, я не сомневалась: любая женщина на моем месте поступила бы так же. Признаюсь, кое-кого я отвергла с первого же взгляда: они не прошли «Ньют-Гингрич тест». Суть его состояла в том, что я мысленно отвечала на вопрос: предпочла бы я лечь в постель с этим парнем или с Ньютом Гингричем?[12] Но гораздо чаще меня отталкивали высокомерие (некий юрист так и сказал мне: «Не могу взять в толк, почему я до сих пор никого не встретил?») или полное отсутствие оригинальности. Иные же экземпляры своим характером могли вывести из себя кого угодно.
Все же, учтя замечание об излишней разборчивости, я внесла в поисковый процесс кое-какие коррективы и убрала из помещенного на сайте списка требований к кандидату возраст, рост и предпочитаемое место жительства. Но решила, что между понятиями «не готова остепениться» и «чересчур разборчива» существует некая грань, и я не переступила ее. Пока не переступила.
Итак, в среде моих знакомых преобладало мнение о моей излишней разборчивости, вместе с тем все больше сторонников склонялось к закономерно вытекающему из этой теории заключению, что я слишком поспешно сужу о людях. Это означало не то, что я делаю выводы на основании ложных посылок, а то, что я делаю их слишком быстро. «Может, те мужчины, которых ты называешь занудами, застенчивы, – рассуждала Нэнси, – может, те, кто слишком много говорят о себе, нервничают. Ты об этом подумала? Стоит ли тебе ограничиваться пятиминутными собеседованиями?»
Что ж, все верно: решение я принимала быстро. Большинство моих пробных свиданий не продолжалось и часа. Самое короткое, двенадцатиминутное, состоялось с писателем-беллетристом по имени Тим. Он начал беседу следующим образом:
– Очень надеюсь, вы не каждый день обедаете так.
Тим сказал это после того, как я заказала себе кусок торта и большой эспрессо фрапуччино. По презрительному тону я поняла, что он не шутит.
– Нет, – ответила я, мгновенно понижая уровень затрачиваемого обаяния на добрых 60 процентов, – но сегодня, перед встречей с вами, я проделала 80 миль на велосипеде и надеялась, что это поможет мне.
Тим начал язвить по поводу дорогих кофейных изысков, агрессивности большинства женщин, присылающих свои данные на match. com, и идиотизма всех, кто смотрит телевизор. Я ухватилась за первое, что пришло в голову. «Мне очень жаль, – я поднялась и посмотрела на часы, – но у меня в холодильнике только что закончилось молоко, и я спешу в супермаркет». – Конечно, не всех мужчин было так просто оценить. Но я чувствовала, что нюх журналистки меня не подводит. Энн, мой Министр Небанальной Премудрости, отнеслась к моей тактике неодобрительно и предложила внести существенные коррективы.
«Ты не понимаешь, – говорила она, – что искра, которую ты ищешь, бывает разная». Энн посоветовала не ждать немедленного воспламенения. Иногда искре нужно время, чтобы появиться, и еще больше – чтобы разгореться. Энн предупреждала, что не стоит ждать парня, от одного взгляда на которого по телу у меня пошла бы эротическая дрожь. Такой парень, по ее словам, мог принести большие неприятности. «Самая что ни на есть искра вспыхнула у меня к парню, который потом пытался прошибить моей головой стену», поведала Энн и добавила, что ей пришлось бежать на улицу и звать полицию.
Я вспомнила совет Энн, когда встречалась с Джо, архитектором из Вайоминга. Я не испытывала никакого влечения – возможно, потому, что у него была странная привычка во время разговора смотреть то влево, то вправо, то куда-то вверх, но только не на собеседника, – однако парень, довольно привлекательный и общительный, вполне подходил для того, чтобы опробовать на нем теорию Энн. Я решила признать доказательства сомнительными и вынести вердикт в пользу подсудимого.
