Потом отстранился и, бесцеремонно сжав горячей ладонью мою грудь, с усмешкой посмотрел на застывшего у двери Келла. Я же, возмутившись, отбросила руку Макса и поднялась. Ну вот, опять он всё испортил! Я хотела приласкать, а он решил, что это приглашение? Поджав губы, я направилась к креслу, желая сесть от монстра как можно дальше. Это было непросто: в салоне всего четыре места.
К моей радости, напротив меня опустился Келл. Он ободряюще подмигнул, и я, глядя в его весёлые зелёные глаза, благодарно улыбнулась в ответ.
Глава 54. Макс
Какого хрена!
Зачем она так со мной играет? Зачем ему улыбается?
На каком-то последнем терпении я потянулся к бутылке, чтобы заглушить невыносимую безумную ревность, или чувство собственности, но косым взглядом заметил, как Келл осторожно взял Полю за руку и наклонился, чтобы поцеловать. Вот же, гаденыш мелкий!
С грохотом отставив бутылку, я резко встал и подошел к ним.
— Свали, — приказал охраннику. — Желательно с глаз, — как я его взглядом не убил, не знаю, но готов был драться. Знал, что иду по краю, знал, что снова отталкиваю Полю своей жесткостью, но не могу иначе. Меня в спираль свернет, если еще раз увижу, что он ее трогает.
— Макс, не рычи, — весело проговорила Поля и улыбнулась неестественно мягко и будто бы искренне. — Она подалась к Келлу, который настороженно смотрел на меня, не зная, куда ему убраться, и прыснула: — Он всегда рычит. Дикий зверь! — Девушка похлопала себя по губам и засмеялась: — Ох, Максимилиан, что ты такое пьёшь? Я лишь в рот взяла, а у меня губы онемели. Ничего не чувствую!
— Келл, пересядь, — спокойней сказал я и кивнул в сторону. Внутри все клокотало и прыгало, но я сжал кулаки и, пытаясь успокоиться, глянул в окно. Огни города уползали в сторону, а под ногами слегка подрагивало, динамик озвучивал инструктаж, требуя пассажиров пристегнуть ремни.
А я ничего не чувствовал: ни страха, ни паники. Вот это да! Все эмоции в ревность ушли.
Пока Келл убирал свою тушу с моих глаз, заговорил динамик:
«Добрый вечер, уважаемые пассажиры! С вами говорит командир воздушного судна — Алекс Рейн. Приветствую вас на борту самолета боинг 747 авиакомпании «United Airlines». Мы совершаем рейс из Лос-Анжделеса в Токио. Время в пути одиннадцать часов сорок минут. Приятного полета».
Охранник исчез в другом салоне. Я холодным взглядом проследил за его широкой спиной, а потом присел напротив Поли и защелкнул ремень безопасности.
— Еще налить? — со смешком бросил я девушке. — Может, ты и на меня так смотреть будешь, как на этого прыща?
Поля поставила локти на стол и, оперлась подбородком на ладони. Слегка покачиваясь, поинтересовалась:
— А как я на него смотрю?
Я немного наклонился и обернул своими руками ее пальчики.
— Не так, как на меня, — будто съесть хочешь. Или сбежать. Скажи, ты хочешь сбежать от меня?
— От тебя сбежишь, — грустно вздохнула она, подбородок соскользнул с руки, и Поля встрепенулась. Посмотрела с неожиданной яростью: — А вот нечего меня прогонять!
Покачнулась и, глядя в окно, проговорила глухо:
— Как смотрю, как смотрю. Смотрю на него, как на человека. Будто Келл один из моих коллег-учителей, а я в приюте, и нет ни погони, ни взрывов, ни смертей… — она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. — Боже, Макс, какая же я дура! Всё из-за меня. Они все погибли из-за меня!
Я откинул столик к стене и потянул Полю руки, раскрыл ладони и поцеловал в сплетение линий.
— Ты не виновата, эй… Ты просто связалась с очень плохими людьми. В том числе и со мной. Ну, — погладил ее по щеке и, убедившись, что мы уже набрали высоту, отстегнул ремень, себе и Поле, и перетащил девушку на колени. Уложил, будто ребенка на локоть и, ласково перебирая волосы, проговорил: — А я забыл о страхе высоты рядом с тобой. Представляешь?
— Везёт тебе, — закрывая глаза, тихо проговорила она. — А я вот рядом с тобой о страхе умереть забываю.
Через несколько секунд донеслось её сонное дыхание.
Забывает умереть? До сих пор так боится меня? А чего я хотел? Зверь остается зверем, даже если умеет мурчать. Мне себя не изменить, не выковырять из души мерзкое ощущение нависающего над головой предательства. Все предают. Всегда.
Но почему-то так хотелось довериться, стать другим, верным супругом, который защищает и оберегает свою жену, а не ломает и давит авторитетом.
После того, что я творил с ней, некоторые не поднимаются, а она все равно сопротивляется и бросает вызов. Почему?
Я откинул затылок на спинку сидения и попытался тоже уснуть, но куда там. Ее упругая попка и бедро разогревали меня так, что я пыхтел и стонал, ерзал и рычал сквозь стиснутые зубы, прогоняя ненужное возбуждение. Это было мучительно долго, но и невыносимо приятно. Так близко с Полей мы еще не были. Наверное, из-за шока она проспала все время в полете. Когда я покрылся потом, яйца разболелись до сильной глубокой боли, а тело свело судорогой, к нам пришел Келл, чтобы объявить о посадке.
Поля встрепенулась и, коснувшись головы, пробормотала:
— Что со мной? — подняла глаза и, встретившись со мной взглядом, застыла. Щёки её медленно налились краской. Поля подскочила: — Я что, всё это время у тебя на коленях была? Ох, как же неловко… У тебя наверное всё тело из-за меня затекло.
Держась за стену, она направилась к выходу. После прохождения таможни, ко входу в аэропорт подъехала машина, и из неё вышел мой старинный приятель Федя, который всегда встречал меня с распростертыми объятиями, как и сейчас. Он обнял меня и с интересом посмотрел на Полю.
— Пелагея Романова, моя жена, — угрожающе рыкнул я по-английски.
Надеюсь, Дима предупредил Конева, чтобы держал язык за зубами. Русский, разумеется.
— Твоя женщина, я понял, — с обезоруживающей улыбкой поднял руки Федя. И тут же протянул одну из них Поле: — Рад познакомиться. Я Феодор. Можете звать меня Федя, вы же из России, я прав?
— Да! — осветилась Поля широкой улыбкой, за которую мне захотелось зашвырнуть Федю обратно в его крутую тачку. — И вы тоже?
— О, нет, — рассмеялся Федя. — Это было так давно, что я считаю, это был даже не я. Скорее всего кто-то в другой жизни. — Он развёл руками, приглашая следовать за собой: — Прошу в машину. Я подвезу вас до отеля…
Пока Келл помогал Поле сесть в машину, раздражающе заботливо придерживая ладонь над её головой, чтобы не ударилась, Федя приблизился и шепнул:
— Дима обрисовал всё вкратце. Ты в дерьме, приятель. И все, кто будет помогать, окажутся в той же клоаке.
— Умываешь руки? — приподнял я брови.
— Да ни за что! — рассмеялся друг и обнял меня за плечи: — Шутишь, что ли? Да я тебе приплачу за билет на это шоу. Честенер против Якудза! Синие трусы и флаг на плечи я тебе раздобуду, уж поверь. — Он кивнул в сторону машины: — Зачем женщину привёз? Она твоя слабость. Дорогов не упустит…
— Не твоё дело! — рыкнул я. Но тут же добавил: — Мне пришлось ее взять, она моя жена, я не мог никому доверить. Даже не смотри на неё, Федя, понял?
— Да что тут непонятного? — пожал друг плечами. — Не смотреть. Нет её, и всё, — он ехидно скривился: — Слушай, чисто из любопытства. Если она жена, почему Романова, а не Честенер?
— Я говорил, что проживание в Японии плохо влияет на тебя? — неохотно ответил я. — Ты становишься слишком болтлив и излишне любопытен. А ещё глаза щуришь, будто пытаешься смешаться с толпой.
— Да хоть скоси я их, — весело расхохотался Федя. — Я по улице иду, как бригантина в море, большинство японцев любуются моим галстуком. — Садись, у нас мало времени. По моим сведениям люди Дорогова прибудут в аэропорт через четырнадцать минут. И то, потому что один твой хороший знакомый позаботился об этом, чтобы не торопясь встретить друга детства.
— Ты всё так же много болтаешь, — проворчал я. — Держи свои мысли при себе. Поля не знает, кем я был до того, как стал Честенером, и меня это устраивает.
