На избирательном участке я общаюсь с прессой и народом. Стараюсь максимально правдиво отвечать на вопросы и не давать обещаний, которые не смогу потом выполнить. В планах на ближайший месяц-другой сделать полную реконструкцию кадетского корпуса, облагородить центральный парк и выделить средства на ремонт дворца культуры. Когда начинаются вопросы о личном, я деликатно сворачиваю разговор и возвращаюсь в офис, где вместе с командой слежу за результатами экзит-пола. Лидирую по-прежнему я и Андронов. В разных районах города свой лидер. Разница составляет плюс минус два процента отрыва.
Чтобы отвлечь себя, звоню Варе. Она рассказывает о том, что вместе с Женей вышла на прогулку в лес. Сын что-то выкрикивает в трубку и просит купить ему шоколадное яйцо с сюрпризом.
— Папа поздно вернётся, ты уже спать будешь, — произносит жена.
— Я постараюсь пораньше.
— Лёш, сомневаюсь, что тебя отпустят.
— Я спрашивать не буду.
Она усмехается, молчит. Мы не виделись полдня, а я уже соскучился. По голосу её звонкому, по объятиям и поцелуям. Мы поженились меньше месяца назад. Тихо, скромно. Затем в отпуск съездили втроём. Варя не хотела пышного торжества и гостей, а я не спорил.
Прикрыв глаза, откидываюсь на спинку кожаного кресла. Не зря меня всегда тянуло в этот город. К ней. Погрязнув в собственных обидах, я упустил очевидное. Страшно представить, что мы бы так и не поговорили тогда и ничего не выяснили.
Время пролетает быстро, незаметною. В восемь вечера закрывают избирательные участки и начинают подсчёт голосов. Я понимаю, что чертовски устал от этих гонок за первенство и хочу совершенно банальных вещей: домой, к семье.
Ближе к десяти объявляют предварительные результаты. Я лидирую с отрывом в пять процентов голосов. Настроение повышается, я пишу сообщение Варе и получаю от неё поздравления. Она отвечает, что Женька не слушается и отказывается спать без меня. Сорванец мелкий. Часто смотрю на него и ощущаю, как внутри всё сжимается. Моя кровь, моя плоть. Мой сын. Не представляю, как я жил до этого без него. Теперь каждую свободную минуту посвящаю ему.
Выхожу из офиса, сажусь в машину и завожу двигатель. Телефон, горячий от звонков и смс-ок, вновь оживает. Номер незнаком, я сначала не хочу, но все же снимаю трубку.
— Алексей Дмитриевич, из первой городской больницы беспокоят.
— Слушаю.
— Ваша мать Климова Антонина Сергеевна несколько часов назад попала к нам в тяжелом состоянии с ишемическим инсультом.
Я ощущаю, как внутри что-то обрывается. Мы не виделись с тех пор, как я отправил её в Москву. Я единственный её ребёнок, любимый сын.
Доктор на другом конце провода что-то говорит, но я почти не слышу его. В ушах стоит шум, я мечусь и все же сворачиваю в сторону аэропорта. Ничего не предвещало беды, я ехал домой. К семье. Но планы изменились. Каким бы чудовищем ни была моя мать, но я не могу бросить её одну в таком состоянии.
Остается последний билет до Москвы. Я сажусь в самолёт, пишу жене. Варя многого натерпелась от моей матери, поэтому я вполне понимаю и принимаю её нежелание общаться с ней.
Долетаем мы быстро, вздремнуть в самолёте не удается как не пытаюсь. Сложный день, не менее сложная ночь.
В больнице без изменений. Мать без сознания, в реанимации, меня не сразу туда пускают. Лишь после звонка знакомому из министерства здравоохранения.
— Здравствуй, — произношу тихо, переступая порог палаты.
Сердце болезненно сжимается. Мать у меня молодая, ей недавно исполнилось шестьдесят. Поэтому видеть её бледное как полотно лицо и слабые показатели здоровья — мучительно. Самое страшное, что я никак не могу повлиять на это. Остается только ждать и верить, что она выкарабкается.
Ближе к утру под противный писк датчиков мне все же удается задремать. Я вижу сон, он из детства. Мы отдыхаем на море: я, отец и младшая сестра Рита. В тот день все изменится. Для нашей семьи навсегда. Ритка утонет на надувном матрасе, её будут долго искать. До сих пор помню состояние бессилия и нарастающей паники. Мне было двенадцать, ей десять. С тех пор мать полностью сконцентрировала своё внимание на мне. Я единственный ребёнок, любимый сын. Всё, что у неё осталось. Её спасение и надежда.
Открываю глаза и слышу слабый звонок телефона. Подхожу к тумбе, беру мамин мобильный. Это он играет. Сбиваю вызов, хочу отложить его в сторону, но неожиданно взгляд цепляется за открытую вкладку на телефоне.
«Алексей Климов, временно исполняющий обязанности мэра города Р., женился на своей бывшей жене».
К посту прилагается фото, где я, Жека и Варя. Улыбаемся, гуляя в парке. Неужели это последняя статья, которую читала мать?
Я касаюсь её холодной руки, задумчиво в окно смотрю.
— Чтобы ты не думала, мам, но с ней я по-настоящему счастлив. Просто поверь мне.
Чуда не случается, показатели падают с каждым частом. Врачи цепляются на последние ниточки, пытаясь спасти мать, но они рвутся и рвутся. Окончательно.
Я выхожу из больницы и медленно бреду в сторону парковки. Уставший, голодный. За последние несколько суток я не ел, не пил, не спал. Хочется завалиться на кровать и проспать хотя бы до следующего утра. Вот только впереди организационные вопросы и самое неприятное — похороны.
Меня окликает знакомый голос. Я останавливаюсь, замираю. Не могу поверить, что она бросила всё и прилетела. Моя жена, моя Варя. Самая любимая женщина на свете.
Обернувшись, раскрываю для неё свои объятия. Глажу её по спине и волосам. Внутри теплеет, оживает всё.
— Лёша, Лешёнька… мне очень жаль.
— Ты зачем прилетела? — по-хорошему ругаю её. — Сказал же, что сам справлюсь.
— Я не выдержала, извини. Господи, я так волновалась. Теперь рядом буду, всегда. Чтобы ни случилось! Мы… твоя семья.
Эпилог
Я протираю лицо лосьоном и наношу крем, с сомнением смотрю на косметичку в которой лежит тест на беременность и расплываюсь в улыбке. В глубине души мне страшно идти с розовой коробочкой в ванну, но откладывать больше нет смысла. У меня задержка десять дней, семь из которых мы всей семьей на отдыхе. Меня тошнит и раздражают резкие запахи. Закрываю глаза и прикладываю руку к животу, представляя, кто это будет: мальчик или девочка?
— Мам, — в комнату вбегает Жека, отчего я вздрагиваю и отдергиваю руку от живота.
Сын виснет у меня на шее.
— Мамочка, я тебя очень люблю. Очень-очень!
Целует в щеку, а потом еще. И еще. Начинаю хмуриться.
— Так… Рассказывай, — прошу спокойным, но строгим голосом. — Что-то натворил?
Женя отпускает меня и виновато опускает голову.
— Разбил вазочку с мороженым и… папин телефон.
— Что? А папа где был в этот момент? — недоумеваю я.
— Не знаю, — плачет Женя и его плечи дрожат.
Вытирает кулаком слезы и опять громко всхлипывает.
— Понятно. Идем, — беру Женю за руку, и не обращая на его слезы внимания, тяну в гостиную.
На полу лежит разбитая вазочка с мороженым. Телефон рядом. Экраном вниз.
— Я не специально. Правда. Я не хотел, — продолжает реветь сын.
— Успокойся, — ласково прошу я и обнимаю за плечи. — Не поранился?
— Н…нет, — снова всхлипывает Жека.
Леша появляется в номере с охапкой красивых цветов и смотрит на плачущего Жеку. — Ого, — подходит ближе и поднимает глаза к моему лицу. — Что произошло? Откуда такая сырость? Вы не поделили мороженое? — беззаботная улыбка трогает его губы.
Он молча поднимает телефон, осматривает его, затем вручает мне букет и присаживается на корточки перед Жекой.
— Носом не шмыгай, хорошо? Смертельного же ничего не случилось, — похлопывает его по плечу.
— Ты… ты просил вести себя хорошо и не говорить маме, что ушел за цветами. Я не выполнил обещания.
Даже удивительно как они похожи с Алексеем. Оба ответственные, всегда переживают за результат. Хотя… это спорно. Мы несколько месяцев пытаемся забеременеть, но судя по невозмутимому лицу мужа, когда я выхожу из ванны каждый раз с отрицательным тестом, переживаю только я.
