Видимо мое лицо перекосило так, что старушка поняла, о чем я думаю:
— Мама твоя храбрая женщина, выдержала удар достойно. Вовка больше истерил — паршивец малолетний.
— Он у меня получит! — спокойно ответила я. От сердца отлегло: — главное, мама в порядке.
Медленно поднялась, попрощалась с соседкой.
— Баб Валь, ключи возьму. Свои в Москве оставила.
— Хорошо, девонька, — соседка погладила меня по руке, — ты уж там поосторожнее. — Явно намекала на амбала, ждущего меня за дверью.
— Не волнуйтесь, — кинула я за спину, устремляясь к дверям квартиры.
Дома нашла записку:
«Диана, милая моя девочка! Как жаль, что ты не приехала вовремя. Я тебе звонила-звонила, но ты не брала трубку. Дарину оповестила, что ты не выходишь на связь два дня. Она к тебе едет. Мы с Владимиром уезжаем к твоему отцу в швейцарский госпиталь. Папа тяжело болен раком, но сейчас у него ремиссия. Держу кулачки и ежесекундно молюсь Богородице и Матронушке, чтобы передали мои слезные мольбы Богу нашему о выздоровлении Коленьки.
Милая моя любимая доченька, мне безумно жаль, что приходится признаваться тебе на бумаге. Я не твоя родная мать. Твою маму зовут Лиза, она живет в Испании. Да-да, та самая Элизабет Иглесиас, которую папа защищал несколько лет назад. Ее дочь — Алиса — Элис Иглесиас твоя родная сестра-близняшка.
Мне жаль, что вот так приходится признаваться. Доченька, ты ничего не подумай плохого про меня, я тебя очень-очень-очень люблю. Мою любовь к тебе не измерить, она бесконечна.
P.S. Визы нам организовали друзья Ярослава. Верни мне моего любимого зятя, помирись с ним! Лучше, чем он мы не найдем!
Слезы заливали мое лицо.
— Что-то случилось? — услышала хриплый голос. Вздрогнула, совсем забыла про охранника, уютно расположившегося в кресле.
— Мне нужно срочно в Швейцарию.
— У тебя виза есть?
— Нет!
— Ладно, сейчас наберу босса. Думаю, пока доведем до Москвы, он решит этот вопрос.
Эпилог
Ярослав
— Звони, — с испанским акцентом прогундел на ломанном английском один из охранников и в довершение к своим злобным намерениям, бросил в меня моим же телефоном.
Я неохотно взял трубку и набрал давно забытый номер.
К стационарному телефону долго не подходили, чем сильно меня нервировали.
Голова до сих пор немного кружилась, и подташнивало от ударов, свалившихся на мою бедную голову.
Соображал довольно-таки медленно.
Прошло пять лет…
Возможно номер изменился, возможно отец с семьей давно переехал куда-нибудь к океану. Только сейчас до меня дошло, что за последние годы я не слышал ни об одном громком деле, в котором участвовал отец — известный московский адвокат Александр Александров.
— Алло, — неожиданно раздалось в трубке. Голос звонкий, девичий, незнакомый.
— Могу услышать Александра Александрова, — тихо выдохнул я, пытаясь унять дрожь в руках.
Повисла гнетущая тишина. Затем громкий крик:
— Мама здесь какой-то дядя спрашивает папу!
Я ждал, кусая губы. Не слышал Дашу пятнадцать лет.
— Да, — мягкий тихий голов в трубке.
— Даша, здравствуй! Это Ярослав, — на одном дыхании произнес я.
— Здравствуй, Яр! Рада тебя слышать. Несколько месяцев ждала этого звонка.
Я опешил:
— Почему ты решила, что я позвоню.
Голос молодой женщины задрожал:
— Яр, не понимаю тебя! Глупый настырный гордец! Неужели ты не мог приехать хотя бы на похороны! Я не говорю уже о хосписе. Он же ждал тебя. Врал, глядя мне в глаза, что не хочет тебя видеть, а сам мечтал о встрече с тобой до последнего вздоха.
— Папа умер? — кажется я впервые назвал отца — папой.
— Умер! — громко произнес я. Настолько громко, что охаранник, ни понимающий языка, нервно вскинул темные колючие глаза и приблизился.
— Умер! Не делай вид, что не получал мои сообщения. Я оставляла их твоему секретарю полгода, — прошипела Дарья, едва сдерживая слезы.
— Даш, прости, я приказал секретарю не передавать мне сообщения, связанные с отцом.
— Су… ты самовлюбленная, — резко выдохнула Даша и бросила трубку.
Я слушал короткие гудки, отдающиеся в моем мозгу как приговор мне, Диане и Алисе!
Почему я не слышал ни от кого о болезни и смерти отца?
Ну конечно, Яр, су… ты самовлюбленная, конфликтная и горделивая, все знали о вашем застарелом конфликте, об отвратительном характере элитного адвоката Александрова и не хотели нарываться на твой яростный гнев и мстительный характер.
Получай теперь по хребту своим же оружием.
Я уже протягивал мобильный ничего непонимающему охраннику, когда он громко затрезвонил.
— Да, — с готовностью ответил я.
Даша уже успокоилась и тихо процедила в трубку:
— Думаю, ты позвонил не просто так? Что нужно!
— Деньги. Много денег.
— Не удивлена нисколько, оправдываешь отцовские гены. Он бы тобой гордился! — язвительно ответила вторая жена отца.
— Даш, ты не поняла, у меня друзья в беде. Им нужны деньги. Не мне. Я бы для себя никогда не просил отцовское наследство.
— Твои деньги в недвижимости, ты же это понимаешь? Сколько нужно и когда?
— Тридцать миллионов долларов. Вчера, — прошептал я, абсолютно не веря в то, что бывшая жена отца сможет найти такую сумму наличных.
— Найду, — тут же процедила Даша в ответ. — Мы же родственники, должны помогать друг другу.
— Мне нужен нал. Я сейчас в Испании и не совсем свободен, — уточнил я мягким тоном, усложняя задачу родственнице.
— Решим проблему, — спокойно ответила женщина. — Оставайся на связи.
Я в недоумении нажал отбой и протянул телефон охраннику.
— Передай хозяевам, что деньги доставят в ближайшее время.
Мужчина недовольно повел плечами и удалился прочь, не забыв на прощание закрыть за собой дверь на ключ.
Тело невыносимо болело. Поэтому я тут же провалился в тяжелый сон, едва голова коснулась подушки.
***
Воздух пах морской водой, вокруг царила атмосфера праздника и свадебного веселья. Наша фальшивая свадьба понравилась всем на острове. Всем, кроме меня. Безумно злило, почему мы до сих пор не женаты.
— Ди, — срывая с фейковой жены настоящее свадебное платье, — я заглядывал в ее счастливые серые глаза, — почему мы до сих пор не женаты? Уже год прошел с того дня, как ты дала согласие на брак.
— Яр, — мягкие пальцы зарылись у меня волосах, — мой мир пропитан тобой, он пахнет тобой. Без тебя я не мыслю свою дальнейшую жизнь. Я делаю вдох тогда, когда ты делаешь свой, хочу синхронизироваться навсегда. Понимаешь, о чем я?
— Конечно, милая, мы — одно целое! Это меня и бесит! Почему ты до сих пор Кошкина, а не Баринова?
Губы Дианы легли мне на грудь. Мягкие поцелуи покрывали мое тело, едва касаясь вызывали бурное желание обладать моей женщиной.
Но казалось это обманом. Мизером! Я жаждал не только погружаться в ее тело, но и обладать ею целиком. Хотел, чтобы она носила мою фамилию, обручальное кольцо, рожала мне детей.
— В чем дело? Не ври мне! Скажи правду. Тебя что-то смущает? Ты мне не доверяешь?
— Любимый, я доверяю тебе и всегда доверяла. Дело во мне…
— Что с тобой не так? — я тряс любимую за плечи, надеясь вытрясти из нее правду.
— Ты не поверишь в то, что я скажу.
— Говори, попробую, — промямлил я нежно, покоренный нежными нотками тела любимой.
— В ту ночь, когда ты мне сделал предложение, я видела сон, в котором нас было двое. Я и… — другая Я. Та вторая просила подождать меня ровно два года. Я ей доверилась.
— Ты никогда не рассказывала, что видишь себя в дух ипостасях, — удивился я, осматривая удрученное лицо любимой.
— Я часто вижу во сне, что я не одна. Есть еще одна вторая Я. Она другая — смелая, наглая, не такая зануда как я.
— Понятно, — тихо процедил я. У моей Кошкиной видения, нужно смириться с ними, чтобы не напугать Ди.
Мои губы легли на грудь Дианы, и она зафурчала довольной кошкой.
Я улыбнулся и отнес драгоценную невесту на кровать.
