никто, кроме меня, не знает, что скрыто за этим прозвищем…
Вот и кто дёрнул мои пальцы забить так Марата в книге контактов?..
Я по-прежнему сижу на том же месте. Я могу убежать отсюда со всех ног, а завтра быть уже отчисленной из университета, но… Мне становится любопытно.
Марат действительно приедет? И что скажет?
«Варя, ты ребёнок» или «А я говорил, не нужно было в тот клуб идти». А может быть, всё и сразу.
Уйти, что ли? Да куда? Декан вон напротив сидит, бумажки какие-то заполняет. Играет на моих нервах, которых теперь нет.
Зачем я записала его как «Папочка»?
Ну, в моей голове он всегда Папа-Босс. Ну вот я его так и записала. Кто же знал, что кто-то в мой телефон полезет? Ещё и из деканата.
Расслабляюсь на стуле, устав от ожидания.
— Задерживается ваш отец, — качает головой. — Я вам такой шанс даю. К ректору не иду.
Да лучше бы к ректору пошёл. Тот, может, непредвзятым взором своим всё рассмотрел и понял, что не виновата я! Не виновата!
Он вздыхает.
А я вот вздрагиваю.
У него звонит телефон. Сердце моё сильнее колотиться начинает. Вдруг это Багиров звонит? Скажет, что я дура и сама буду выбираться из этой ситуации.
Затаив дыхание, жду, что скажет декан. Он прислоняет телефон к уху, кивает. И бледнеет. Начинает что-то бормотать себе под нос:
— Да-да. Я понял. Сейчас будем.
Отключается и подпрыгивает с места.
— Что там? — встаю следом. Поправляю сумку, шарф. Декан выглядит обеспокоенным. И прибавляем мне волнения.
— Сергеева, — выпаливает. — Вы что же меня так подставляете?..
Быстро берёт свой ежедневник — не расстаётся с ним никогда. И широким, даже нервным шагом направляется к двери.
— За мной, — приказывает.
— Да что случилось? — не выдерживаю.
— Знать бы ещё. Позвонил ректор. Злой до ужаса. Сказал прийти. Вот, идём.
Он закрывает после нас кабинет, и мы вдвоём поднимаемся к ректору. Вот тут мне становится ещё страшнее. Я ведь только Кирилла подносом ударила — больше никого. А может, я случайно споила внучку ректора? А была ли она там? Чёрт, я не помню! Не заметила!
Мы оба в страхе доходим до нужных нам дверей. И ничуть не смея задерживать начальство — вваливаемся в кабинет. Я едва не зажмуриваюсь от паники, но беру себя в руки.
В кабинете первым делом — вижу ректора. Он отвлекается от своего собеседника, смерив нас сердитым взглядом.
И чтобы не умереть в панике прямо на месте — смотрю на второго человека в помещении.
Сердце вниз падает.
А облегчённый выдох просится наружу. Но я сдерживаю его, потому что Марат — не залог моего спасения.
Кто бы меня спас от него…
Но я искренне рада, что он здесь. Всё же немного выделил мне времени и приехал помочь.
Или нет.
Он серьёзен и сейчас до безумия красив. Словно хозяин жизни, сидит в неудобном кресле, смотрит на меня прищуренными глазами. А уголки его губ, несмотря на, безусловно, строгий вид — на какие-то миллиметры летят вверх.
Я не знаю, о чем он думает, но мне становится так нехорошо и в то же время жарко, что хочется выпрыгнуть в окно. Но я держусь. Лишь вдыхаю воздух, полностью пропитанный одеколоном моего мужчины.
Пытаюсь сдержать свою улыбку от счастья. Прохожу вслед за неуверенным деканом.
— Вызывали? — несмело произносит.
Смотрю на свои сапожки.
Почему я чувствую себя так? Будто сам Марат меня сейчас начнёт отчитывать.
— Вызывал! — вдруг взрывается ректор. — Что это за выходки, Геннадий Анатольевич?!
— В-в смысле?
— В смысле? — удивлённо шепчет. — Может, это вы мне объясните, почему господин Багиров внезапно звонит мне и говорит, что его близкого человека вызвали в деканат? А его — на ковёр! А я об этом не знаю!
— Понимаете… — мямлит декан. Я мельком смотрю на серьёзного Багирова. Переплёл пальцы и положил их к себе на колено в замок. Внимательно слушает. Даже на меня не смотрит. — Сергеева избила одного из студентов вчера ночью… Я решил в этом разобраться. Всё же репутация университета… Не хотел вас тревожить по мелочам…
На мгновение ловлю вопросительный взгляд Марата. Неловко улыбаюсь и шаркаю ножкой.
А ничего так звучит, мощно.
Избила студента!
— Сергеева? — по-доброму спрашивает у меня ректор. — Правда?
— Нет, — качаю головой. — Я подносом только его ударила. Кирилла Овчинникова. А вот всё остальное — это не ко мне.
— Так это ваш племянник?!
Ой, от такого тона мне становится плохо. А ещё хуже — от молчания Марата.
— Она ударила его! Возмутительно! — вдруг у декана голос прорезается.
— Самооборона, — хмыкает Марат. Господи, наконец-то! Заговорил!
— Да, — киваю, поддакивая. — Он ко мне приставал. Все видели! И по попе меня ударил.
Больно причём. Не просто шлёпнул. У меня кожа нежная, каждый удар запоминает. И вот тот просто так бесследно не остался.
— Синяк оставил, — губы поджимаю.
И опять взгляд Марата на себе ловлю. Уже не такой холодный, равнодушный. А скорее… Злой. Глаза расширены, зрачки, наоборот, маленькие настолько, что с трудом удается рассмотреть их на такой дистанции.
— Самооборона! — восклицает ректор. — Вы решили подставить студентку? Ваш племянник косячит, а бедная девочка расхлёбывает! Подло, Геннадий Анатольевич. Мы это так не оставим. Вам грозит минимум увольнение!
Ого, серьёзно так всё…
— Если, конечно, Марат Рустамович вас не простит…
— Прошу!..
Все взгляды направлены на одного мужчину. Он встаёт со своего кресла, идёт в нашу сторону.
— Разберитесь, — кивает сердито. Подходит ко мне, кидает грозный взгляд на декана. Покрываюсь вся мурашками от страха. А через секунду, когда Марат хватает меня за ладонь — мириады мурашек появляются от его тепла.
Мы выходим из кабинета, и он тянет меня за собой. Молчит. А это ещё хуже того, если бы он говорил.
— Марат? — зову его. Ноль внимания. Отпускает мою руку и быстро сбегает по лестнице вниз. Злится, рассержен. Понимаю…
Мы спускаемся вниз, выходим из здания университета. И судя по всему, следуем на парковку.
Вижу его машину. Мы не доходим до неё каких-то пару метров, и я останавливаюсь.
— Даже не скажешь ничего?
Марат оборачивается, прекращая свой путь. Делает несколько стремительных шагов ко
