А вокруг ни единой живой души. Будто вымерли все!
Мне становится страшно, до такой степени, что руки трясутся. Торопливо нащупываю телефон в кармане, достаю его, чтобы связаться с Женей, но Стас проворнее. Заскочив на водительское сиденье, вырывает у меня из рук мобильник и, бросив на экран презрительный взгляд, скидывает, еще не успевший пройти звонок. После чего телефон летит назад.
— Стас, ты совсем сбрендил? — накидываюсь на него. — Выпусти меня немедленно!
Он наоборот демонстративно нажимает кнопку блокировки двери:
— Не вопи!
— У тебя проблемы будут! Большие! Если сейчас же меня не отпустишь! — шиплю, как дикая кошка.
— Мужику своему нажалуешься? — невесело хмыкает он.
— Выпусти! Меня! Из машины!
Стас устало откидывается на спинку кресла, и потирает глаза, будто смертельно устал.
— Лика, хватит, — примирительно поднимает руки. — Я не собираюсь тебя похищать и волоком тащить в тайное логово.
— Тогда зачем ты здесь?
— Просто поговорить хочу.
Я такого желания не испытываю. Для меня все ясно, очевидно, и разговоры ни к чему не приведут. У нас теперь разная жизнь, разные пути, и никакие беседы этого не исправят. Хотя Стас, похоже, думает иначе.
— Что тебе от меня нужно? — чеканю по слогам, прожигая его горящим взглядом.
— Просто поговорить, — повторяет он миролюбиво, — убирай свои колючки.
Смотрю на него, пытаясь понять, что испытываю. Раздражение, страх, ностальгию, недоумение?
Но Стас за столь короткий срок мне стал абсолютно чужим. Незначительные жесты, мимика, все то, что раньше казалось своим, родным, теперь не более чем движения постороннего человека.
Если бы мне сказали, что такое возможно, я бы не поверила. Раньше считала — мы с ним единое целое, вместе и навсегда, а сейчас, сидя рядом, у меня такое ощущение, будто Женю предаю, общаясь с этим мужчиной. Его теперь для меня не существует.
Так странно.
На моем лице, наверное, отражается глубокая задумчивость, потому что Стас потянется ко мне, проводя кончиками пальцев по щеке. Так нежно-нежно, ласково, но этот жест ничего не вызывает внутри. Штиль.
— Котенок, — роняет на выдохе, блуждая взглядом по моему лицу, — я так скучал.
А я нет, совершенно. Даже не вспоминала. Мне не до него. Новая жизнь, новая работа, новый мужчина.
Молчу, мне нечего сказать, а единственный ответ, возможный в данной ситуации, ему точно не понравится.
— Пойдем домой, пожалуйста, — просит, искренне, от души.
— Стас… — вздыхаю, убирая его руку от своего лица.
— Лика, хватит. Уже заигрались. Ты достаточно меня наказала.
Я даже не думала наказывать, просто перевернула страницу и пошла дальше.
— Я дома готов на стены бросаться, от тоски. Там плохо без тебя.
— Позови Леру, — выдаю равнодушно, добавляя про себя "только хрен она с тобой пойдет".
— Что ты говоришь? Какая к черту Лера? Это… это… просто ошибка. Временное помутнение разума! Я уже не помню, как она выглядит.
Зато я помню. Хорошо выглядит, не смотря на то, что ты ее потрепал хорошенько в порыве бешенства.
— И я никогда не привел бы ее в наш дом. В твой дом! Там все твое! Ты же с такой любовью каждую деталь там подбирала! — давит он, пытаясь затронуть чувственные струны моей души.
Я помню, это был мой фетиш. Я так самозабвенно обустраивала наше гнездышко, что проморгала самое главное…
— Стас, — повторяю еще раз, тверже, заставляя его умолкнуть, — я не вернусь. Все! Точка!
— Да почему? — вскидывается он. — Неужели вот так готова от всего отказаться из-за этой… — поймав мой взгляд, заминается, — из-за моей ошибки? Прости меня! Ну, хочешь, я на колени встану? Ты только скажи. Я уже на все готов! Лика, пожалуйста. Хватит! Я все понял, я — скотина, но давай попробуем еще раз… все с начала. Обещаю, что буду стараться, исправлю, что натворил. Только давай заканчивать с этими играми. Поехали домой, прямо сейчас!
— Нет, — тихо, спокойно, категорично.
И он замолкает, смотрит на меня таким взглядом, что внутри переворачивается все. От жалости. Мне жалко его. Такого несчастного, раскаявшегося, поджавшего хвост, словно побитый пес.
Интересно, сколько женщин велось вот на такой преданный, щенячий взгляд? Сколько прощало, надеясь, что теперь все изменится. И в скольких случаях из ста все действительно менялось? В одном, в двух, в десяти? Или все всегда остается на прежних местах?
Раскаялся, притих, включил пай-мальчика, а когда все успокоилось и забылось, взялся за старое?
Не знаю почему, но я уверена, со Стасом именно такой вариант. Здесь я верю не ему, а Лере, которая сказала, что он гулял, гуляет и будет гулять.
Пусть. Мне не жалко. Но только уже без меня.
— Я подала на развод, — наконец признаюсь ему.
— Лика! — взрыкивает он. — Да, какого черта ты творишь??? Какой развод?
— Обычный, — жму плечами, — штамп в паспорте, и мы снова свободны.
— Свободны?
— Да. Каждый пойдет своей дорогой, и давай попытаемся не испортить воспоминания о нашей совместной жизни.
— И ты так спокойно об этом говоришь, будто тебе плевать!
— Мне не плевать, но я все решила.
— Решила? А моим решением ты поинтересоваться не хочешь? — цедит сквозь зубы.
— Ты свое решение озвучил, когда на других баб полез, так что не строй оскорбленного и униженного, — отмахиваюсь от его претензий.
— Твою мать, Лика! Я уже извинился, признал свою ошибку. Сколько можно? Это не повод разводиться!
— Ты так считаешь? — усмехаюсь, в тайне восхищаясь его непробиваемостью. Признал ошибку, извинился, значит все нормально, можно требования выдвигать. Красавец!
— Да! Уверен! Я пытаюсь все исправить, восстановить, а ты из-за своей гордыни готова разбить все окончательно.
— Мда-а-а, — тяну, искренне офигевая, — не повезло тебе с женой. Ой, не повезло. Не ценит она твоих усилий по сохранению семьи.
— Прекрати паясничать! — рычит, вскидывая на меня яростный взгляд.
Талантливый малый. Это уметь так надо, чтобы все с ног на голову перевернуть, и себя представить спасителем отношений, а меня гордячкой, ломающей семью.
— Все, Стас, закончили?
— Ни черта не закончили! И не закончим, пока ты дурь из головы не выкинешь. Ты, между прочим, тоже не ангел пушистый! Сама с каким-то мужиком за моей спиной спуталась. Но я готов переступить через себя, готов простить, потому что сам во многом виноват. Понимаешь? Я готов все это забыть!
Я понимаю только одно — ни черта он не готов, и не забудет никогда. Такие как он не забывают и не прощают, когда перед ними перестают преклоняться.
Только мне его прощение не нужно, пусть подотрется им.
— Стас, еще раз повторяю: нет никаких возвращений. Разводу быть! Я не заберу заявление! Не передумаю! Не пойду на попятный! Я не хочу восстанавливать наш растоптанный мирок! У меня новая жизнь, и тебе в ней места нет, а того мужика, о котором ты говоришь, я люблю. Вот и все. И нет смысла продолжать этот разговор.
— Любишь? — глаза наливаются кровью, — любишь? Сколько ты с ним?
— Месяц, — признаюсь, гордо вскинув подбородок, выдерживая его убийственный взгляд.
— Месяц??? Какая любовь может быть за месяц?
— Самая, что ни на есть настоящая! Я. Его. Люблю.
— Ты сама себя слышишь? Сидишь тут со мной, заливаешь про любовь к какому-то мудаку!
— Стас! За словами следи! Он для меня лучший. Самый лучший!
— Да? Помнится, раньше, ты обо мне так говорила! Я тогда, по-твоему, какой?!
— Ты? — замолкаю на миг, а потом категорично отвечаю:
— Ты — бывший!
Его передергивает. Он упирается, никак не хочет верить, не хочет принимать мои слова. Уверен, что сможет переубедить.
— Думаешь, он другой? Думаешь, он будет всегда сидеть дома? Думаешь, не посмотрит в сторону других женщин.
Вот тут кольнуло, прямо в сердце. Стас вытаскивал на поверхность мои страхи. После его поступка я панически боялась снова оказаться у разбитого корыта, снова ощутить боль предательства. Если со Стасом я это пережила, потому что жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов, то с Женей я просто умру.
