— Я могу написать по собственному? — не дав ответа на мой вопрос, спрашивает Владимир.
И тут я понимаю, что пригрел у себя на груди змею. Киваю, продолжая смотреть на него пронзительным взглядом. Он не скажет, почему решил подставить меня, да и не имеет это большого значения. Какая разница, за что тебе воткнули нож в спину, если уже ничего не изменишь?
— У тебя есть час, чтобы написать заявление и собрать вещи. Если не уложишься, охрана просто вышвырнет тебя на улицу, и это будет малая часть того, что ты заслужил своим предательством! — цежу я сквозь зубы, показывая, что такого не прощаю.
Владимир кивает. Кожа на его лице бледнеет и натягивается на скулах. Зубы чуть скрипят. Он встаёт на ноги и уходит, а я остаюсь один на один с собственными мыслями. Иногда доверяешь совсем не тем людям, ровно так же, как и ошибаешься и считаешь змеями других.
Я беру телефон и пишу Мире сообщение. Предлагаю ей встретиться вечером после работы и поехать к реке. Не хочу в течение дня сталкиваться с ней, потому что эмоции до сих пор бушуют в груди, как ураган. Боюсь случайно сказать или сделать что-то не то. Тем более, я хотел сказать ей, что с моей стороны всё по-настоящему, и я готов ждать, когда и она начнёт испытывать что-то ко мне.
Глава 29. Дурацкий поступок
Я почувствовала себя виноватой после того, как Иван сказал, что никакие подписи и печати ставить не просил, а потом прислал сообщение: «Владимир даже не стал отрицать вину и написал заявление по собственному». Я подумала о Вале слишком плохо, а потому правильным было бы попросить за это прощения, пусть и не обвиняла её в лицо.
— Валь, ты прости меня, ладно? — начинаю я, войдя в её кабинет, и она поднимает на меня удивлённый взгляд.
— За что? — спрашивает она, отрываясь от монитора.
— Я плохо подумала о тебе, когда началась вся эта заварушка с печатями. Просто из-за той истории с Кларой я не могла никому доверять. И мне было больно от мыслей, что это сделала ты, но они были. Прости! — я опускаю голову.
Через несколько секунд Валя встаёт из-за стола, подходит и обнимает меня.
— Мира, я тебя не обвиняю. Я теперь тоже с оглядкой смотрю на каждого человека, ну после… — она возвращается на своё место и заливается румянцем.
У каждого свои демоны и желания, и я не осуждаю её за пристрастие ко всяким игрушкам… Это совсем не моё дело, с кем и как она спит. Главное, какой человек, а всё остальное мелочи. И теперь я доверяю ей.
Мы ещё немного говорим о личном, и я признаюсь, что чувствую к Ивану нечто большее, чем просто симпатию. Наверное, я уже готова построить с ним настоящую семью.
Вечером мы с Иваном встречаемся в условленное время в условленном месте. Мы целый день не виделись, и глупо было бы отрицать, что я соскучилась.
— Привет! — улыбаюсь я, увидев Ивана.
О Владимире говорить я не хочу. Я отлично помню, какие ощущения охватили меня, когда я думала, что Валя предала меня, поэтому не хочу расстраивать Ивана. Ему наверняка и без того непросто.
— Привет! — отвечает мужчина с тёплой улыбкой на губах. — Мы ведь не поедем на двух машинах? — хмурится он.
— Ммм… Почему нет? Давай на двух, просто на парковке оставим их и пойдём гулять.
Он насупливается, но не спорит со мной. С беременными вообще спорить опасно, если честно. Я мысленно хихикаю и киваю головой в сторону выхода.
Ездить в машине вместе с ним куда приятнее. Сижу в салоне, слушая радио, по которому гоняют весь день романтические хиты двухтысячных. Иван едет следом за мной, и мы приезжаем на парковку практически в одно время, с отрывом не больше половины минуты из-за светофора, на который Иван попал на повороте.
Мы медленно двигаемся к реке. Однако, сегодня лучше было не ехать на прогулку, потому что погода на самом деле не располагает к себе. Пронизывающий ветер забирается под одежду, и меня начинает слегка потрясывать. Иван снимает пиджак и бережно надевает мне на плечи, чтобы обогреть. Я улыбаюсь, но стараюсь скрыть эту улыбку, опустив голову. Мне уже так привычно кутаться в его пиджак, который оставляет на мне его запах.
— Сегодня к вечеру похолодало, — сокрушается Иван.
— Есть такое, — соглашаюсь я.
— Мира, ты подумала о том, чтобы съехаться? — спрашивает он у меня, заставляя снова начать нервничать.
Я думала об этом очень много, но так и не смогла принять какое-то решение. Вроде бы и можно было съехаться, но к кому? У Ивана я бы точно не смогла жить, ведь там всё пропитано другой женщиной. Наверняка у него в квартире, как у отца, разложены ее вещи так, словно она и не уходила никуда…
— Я думала об этом… Хочешь переехать ко мне? — спрашиваю, неожиданно для самой себя, а Иван впадает в ступор. Он смотрит на меня несколько секунд, поджимая губы.
— Не знаю, обычно женщина переезжает к мужчине… — всё-таки отвечает он.
— Ну у нас ведь необычный союз… К слову, нам бы посидеть где-то в кафе и подумать над условиями брачного договора…
Иван резко меняется в лице. Желваки передёргиваются, выдавая то, что ему неприятна эта тема. Но, так или иначе, это важный шаг, и мы не можем игнорировать его.
— Смотри, утка выгуливает своих утят! — показывает Иван рукой на берег, вдоль которого плывёт мама-утка со своими малышами.
Я улыбаюсь, а Иван осторожно обнимает меня за плечи, вставая за моей спиной. Внутри происходит что-то необъяснимое… Я смотрю на отражение заката цвета спелого арбуза на водной глади, и внутри колышет своими крылышками огромный махаон, которому не хватает места, чтобы как следует взмахнуть ими и взлететь.
— Вань, — шепчу я и разворачиваюсь к нему лицом.
Я не успеваю ничего сказать или сделать, потому что Иван резко сокращает расстояние, разделяющее нас, и целует меня. Он прижимает меня к себе, обнимая и водя ладонями где-то в районе лопаток. Только его сила в эту секунду поддерживает меня и не позволяет упасть, потому что ноги предательски подкашиваются. Иван целует напористо, и я отвечаю ему. Обвиваю руки вокруг его шеи и отвечаю чуть неуверенно поначалу, а затем с такой же страстью. Всё тело бьют электрические разряды. Меня уносит куда-то в другую вселенную, где между нами не существует никаких преград. Тут есть только мы: я и Иван. И я схожу с ума от его запаха, от движения его губ и от поцелуя со вкусом малины и мяты.
— Я схожу с ума от твоего запаха! Ты пахнешь в точности как она! — в порыве эмоций говорит Иван, отрываясь от моих губ и прикасаясь к моему лбу своим. — Но ты другая…
Меня прошибает насквозь от этих слов. Начинает трясти, как ополоумевшую. Я снимаю руки Ивана со своей талии и хватаю ртом воздух. Кажется, что мне его весь одним ударом напрочь вышибли из лёгких. Он выбрал меня только из-за запаха… Такого же, как у неё… Вот в чём вся проблема. Во всём виноват запах… В ином случае Иван уже давно выгнал бы меня с работы и не посмотрел, что беременная… Во всём виноват запах.
Я мотаю головой, пытаясь вытряхнуть из мыслей его слова, и иду к машине. По пути скидываю пиджак с плеч. Слышу, как он падает на землю, потому что Иван стоит, словно вкопанный, на одном месте. Я ускоряю шаг. До меня доносится его голос, но я мотаю головой, давая понять, что меня лучше не трогать. Я не готова говорить. Нет…
Еду домой на адреналине, а когда добираюсь до квартиры и закрываю за собой дверь, прислоняюсь к ней, скатываюсь на пол и заливаюсь слезами, которые переходят в надрывное рыдание. Я сама выдумала взаимность между нами… Её не было на самом деле. Тело раскисает и превращается в кусок желе.
Мне невыносимо тоскливо…
Плохо…
Как же плохо…
* * *
Дурак!
Идиот!
Придурок!
Как я посмел такое сказать? Я приезжаю домой, ведомый адреналином. Кровь пульсирует в венах, ускоряясь и стуча в висках.
Идиот!
Ну как смог такое сказать Мире? Она ведь всё поняла совсем не правильно…
Дурак!
Я захожу в квартиру в обуви, двигаюсь на кухню и с криком, который издают раненые звери, смахиваю всё со стола. Посуда звенит, разбиваясь о плитку. Лена любила фарфор, несмотря на то, что он очень хрупкий.
